class="p1">Ведь я ее сразу почувствовала, магию-то эту. Звенящая, сильная, она горячей волной ударила мне в грудь.
Я даже чуть было не покачнулась. А дядька Симеон удивленно поднял бровь и что-то пробурчал себе под нос. Я же только сильнее прижала котелок, который ощутимо вдруг потяжелел.
Вздохнула полной грудью и подошла к мужчине, который уже постучал в дверь.
— Заходите, — раздался сильный, уверенный голос с едва заметной хрипотцой.
Ой-й…
Ну, Светлая мать не выдаст, лич горбатый не съест.
Я подняла голову еще выше и вошла вслед за дядькой Симеоном.
За большим столом, сплошь заваленным древними манускриптами и более современными книгами, сидел сам ректор.
Он поднял голову.
Я чуть не задохнулась и встала как вкопанная.
Светлая мать…
Ну до чего же он был похож на того, из бабулиной книжки!
Темные, чуть вьющиеся волосы собраны в высокий хвост. Яркие зеленые глаза с едва заметной алой искоркой. И длинные, пушистые ресницы. Ну вот зачем мужчине такие ресницы-то?
Волевой подбородок с ямочкой посередине. У меня прям вот под ложечкой засосало.
Еще бы.
Маковой росинки во рту со вчерашнего дня не было-то. Причем тут его ресницы и этот подбородок?
А какие у него широкие плечи, обтянутые вот прямо тем же самым камзолом, что на рисунке-то был.
И руки такие сильные, что сразу чувствуется, что мускулы там ого-го!
Интересно, чем же занимался маг Огня, чтобы такие мускулы заиметь? Да у кузнеца нашего, Огашки, не меньше были.
Сандр Огненный окинул меня внимательным взглядом и чуть прищурился:
— Ведяна Маленская, значит?
Я закрыла рот, который, оказывается успела открыть чуть не до половины, и только головой кивнула.
Мол, я это.
Дар речи пропал.
От страху, точно вам говорю. Целый, настоящий огненный маг, да не просто маг, а архимаг Сандр Огненный, мужчина лет около трехсот, не меньше, поднялся из-за стола и разглядывал меня с нескрываемым интересом.
Ну, и я не осталась в долгу. Пусть дар речи ко мне еще не вернулся, что только к лучшему, но посмотреть-то и я могу. Это у меня запросто.
Да не может быть, чтобы ему триста лет было-то. Знаю, что маги стареют намного медленнее, чем обычные люди.
Но чтобы ни одной морщинки и глаза такие ясные, зеленью сверкающие?
И волосы, в которых нет и намека на седину.
Да-а…Хорошо, конечно, быть ведьмочкой. Но мы до трехсот лет редко доживаем. И не можем в последние дни похвастаться вот такой вот сияющей кожей и отличной фигурой, вот как у ректора.
У меня даже появилось, на одну только минуточку, желание быть магом.
Конечно, совершенно дурацкое желание. Ведь ведьмочки и магическая сила не совместимы, всем давно известно.
Я нахмурилась и ко мне вдруг неожиданно вернулся дар речи:
— Ведяна я, ага. А что, вам и правда триста лет?
Охнула, закрыла ладонью рот и испуганно уставилась на ректора.
Ну все. Опять я села в калошу. Вот что за напасть-то… Как сильно понервничаю, так лучше б язык у меня отсох. Всегда вот вылетит такое, что потом стыда не оберешься.
Ой, что сейчас будет…
Щеки мои налились жаром, а глаза — слезами. Но я только резко зажмурилась на секундочку. Не буду я тут реветь. Еще чего. Ну, вылетело слово. В конце концов, я ведьмочка. Не инициированная, а, стало быть, подвержена этим самым, как их, эмоциональным всплескам. Да, именно так бабуля говорила.
А вот и хорошо. Вот сейчас он возьмет и сразу же меня в Чародейскую академию отправит. И правильно, ведь мне только того и надо. Но глаза я все равно зажмурила.
Но тут кхекнул дядька Симеон, а вслед за ним рассмеялся, ну вот прямо во весь голос, и так весело-то, и сам ректор.
Я приоткрыла один глаз и неверяще посмотрела на мужчину, который смеялся до слез. Да у него и правда слезы выступили на глазах. Это что же такое, а?
Тут ведьмочка молоденькая страдает, можно сказать, а эти вот… даже слова не подобрать, эти вот веселятся.
Светлая мать… И это ректор, которому триста лет? В голове моей не укладывалось такое-то.
Я шмыгнула носом и нахмурилась:
— Прошу прощенья, конечно. С языка сорвалось. Но что такого веселого я сказала?
Я же… вот с детства терпеть не могу, когда надо мной смеются.
Ректор только головой покачал, но смеяться перестал. Правда, последние, самые упорные смешинки еще оставались в его зеленых, таких манящих, глазах.
Да что со мной такое-то?! Куда это манящих?
Сандр Огненный ладонью смахнул слезы. Вот насмешила его эта ведьмочка так насмешила. Давно он так не смеялся. До чего же живы эти замшелые представления о магах. Просто удивительно. А девочка такая непосредственная и так похожа на свою мать. На щеках мага вдруг заиграли желваки. А вот на бабку не похожа совсем. Эржбета Маленская, ведьма экстра класса так и встала у него перед глазами. Точно такая же, как на том изображении, оставшемся от отца.
Яркие темные глаза сверкают из-под соболиных бровей. Пышные русые волосы заплетены в косу и уложены вокруг головы. Она оценивающе смотрит на молодого тогда отца и едва заметно одобрительно улыбается.
Пожалуй, Эржбета Маленская была единственной ведьмой, перед которой отец был готов снять шляпу.
Смеяться-то ректор перестал, но что-то посуровел вдруг весь. Вот прямо как в моем сне. Я даже отступила на полшага. Да, язык меня точно до добра не доведет. Уж сколько раз мне бабуля говорила, сколько, бывало, хворостиной я получала.
Даже сейчас рука чуть было не потянулась потереть то самое место, которому ой как доставалось.
Я вздохнула и потупилась. Сама понимаю, что не права.
— Значит, вы меня сейчас прям назад отправите? — с надеждой на скорое избавление от этой Академии и странноватого ректора, сказала я.
Сандр Огненный поднял бровь:
— С чего же вы сделали такой вывод, адептка Маленская?
Я струхнула не по детски. Адепткой назвал! Светлая мать… Да как это все понимать-то?
— Ну да как же, — я беспомощно развела руками. — Ведь я к вам сюда по ошибке попала. Да и вообще… Веду себя, в общем…Ну…
Мужчина весело усмехнулся:
— Удовлетворю ваше любопытство, юная дама. Лет мне не триста, а тридцать восемь, к вашему сведению.
У меня глаза на лоб полезли, вот честное слово! Как не триста-то? Ведь бабуля его вспоминала да и книга та, потаенная. И не гримуар то был вовсе. Гримуар-то всегда со мной. Ну, в кармане пространственном, у Рыськи там,
