и предполагала, три весны назад в Лейре кое-что случилось, и, похоже, эти события были напосредственно связаны с семьей старосты и с его появлением в Больших Валунах. По рассказам того же Теньки его отец руководил селом недавно, городской Совет утвердил его на эту должность как раз перед прошлым праздником встречи весны. Итко Карин действительно являлся городским, в меру образованным и даже почти благородным человеком, переезд которого в приграничную глушь был явно обусловлен какими-то чрезвычайными обстоятельствами.
Не зря я сразу обратила внимание на его нарочитый говор и поведение, ведь даже с учетом того, что староста старался говорить и действовать, как все селяне, кое-что все же выдавало в нем человека родом не из глухой провинции.
Записка Ролина подтвердила мои подозрения и прояснила то, почему мальчик пришел в эту семью именно так. Знала я уже и то, что когда Итко Карин спешно покидал Лейру, детей у него было лишь двое, причем один из них, мужчина двадцати пяти весен от роду по имени Эйра Карин, вместе с супругой и маленькой дочкой остался в родном городе, руководя двумя продуктовыми лавками, которые ранее принадлежали его отцу.
Я понимала, что здесь, в Валунах, пусть даже вся жизнь окружающих была вроде как на виду, никто не знал ни прошлого Каринов, ни истории его семьи, поэтому никаких подозрений поведение ее членов ни у кого не вызывало. Да и мальчик со стороны казался просто несколько нелюдимым молчаливым ребенком, странноватым, но вполне обычным. Магов здесь не было, травник, если что-то и знал, то молчал. В общем, секрет семьи Карин так и остался бы секретом, если бы не я, не моя история из прошлого и не мое любопытство. И не белв.
* * *
В стойле Шерина было тепло и сухо. Я медитативно расчёсывала его густую черную гриву, размышляя над поистине насыщенным событиями днем.
Семья старосты позаботилась об удобстве моего длака, расседлав и обтерев его, а также обеспечив и водой, и кормом вдоволь, так что мой ездовой спутник был вполне доволен жизнью, с хрустом жуя большое яблоко, которое я ему принесла в качестве позднего десерта, и ласково потираясь о меня бархатным темным боком.
Судя по призывному ржанию лошадки из дальнего стойла и заинтересованному взгляду Шерина в ту сторону, у моего вороного друга были на эту ночь очень даже интересные планы. Перегородки для длаков никогда не были преградой к цели, ведь это не простые лошади, а магические звери. О том, что Шерин оставит потомство, я не беспокоилась, так что… Сами разберутся в своих любовных делах. Мой длак — приличный жеребец, вон, даже половинку яблока в сторону отложил, чтобы своей зазнобе в качестве дара преподнести.
Честно говоря, мое путешествие от Софиграда до этого места оказалось куда более спокойным и даже временами скучным, чем я ожидала. Ну, подумаешь, изгнала одного призрака и спалила пару гулей, пугнула шайку грабителей, спасла девицу от слишком настойчивого кавалера, провела один крайне приятный вечер с… так, это, пожалуй, опустим, обновила охранки на паре лавок, помогла в паре прочих мест по кое-какой мелочи, но на этом вроде бы все. Не то что я жаждала каких-то приключений или стремилась совершить какой-то подвиг. Просто события складывались так, как складывались, и основная цель — добраться в крепость Кряж, была неизменной, что бы ни происходило по пути.
А тут, и мальчик, и белв, и очень непростой травник, предлагающий меня в наставницы своему ученику. Ну прямо событие на событии. А дальше, что, ловля какого-нибудь настоящего злодея и спасение похищенной принцессы?
Заходя вперед, скажу, что я была недалека от истины.
— Может, я зря так резко отказала? — спросила я шепотом у длака.
Шерин скосил на меня черный хитрый глаз, поощряя высказать ему все, что творилось в моих мыслях. За неимением других слушателей компания молчаливого, хрустящего яблоком длака меня вполне устраивала. Да и привыкла я говорить сама с собой, потому что одиночество стало некой вынужденной необходимостью, зароком, который я дала себе уже очень давно. Я совру, если скажу, что мне в моем одиночестве всегда было хорошо и уютно, но какое-то внутреннее стремление к нему, продиктованное прошлым, я все же чувствовала.
Даже Ролин, единственный, с кем я сблизилась за время учебы в столице, знал эту мою особенность и никогда не лез мне в душу, хотя явно подозревал о многом, пусть даже и не высказывал эти подозрения вслух. Именно поэтому мы оставались с ним друзьями все эти четыре весны. Нам нечего было делить, так как каждый из нас уже выбрал свою дорогу. Нам не о чем было спорить или бороться за что-то, так как мы оба были примерно на одном магическом уровне, пусть даже, хоть приятель и не знал этого наверняка, имели совершенно разное положение в обществе. Мы не лезли в личные дела друг друга. Мы рассказывали друг другу ровно то, что хотели и могли, и расстались потом, после получения дипломов спокойно и естественно, зная, что в крайнем случае придем на выручку и всегда будем рады увидеться, если так сложится жизнь.
— Но куда мне такая ответственность? — продолжила я размышлять вслух — Лаврик, предположим, парень может быть и неплохой, но я ведь не планировала брать кого-то в попутчики, тем более я его почти не знаю. Я хочу подвергать кого-то риску из-за своих планов и целей. В Мрачнолесье можно встретить кого угодно, да и в Кряже мне точно будет не до кого-то, за кем нужно приглядывать. Хотя свой травник, пусть и ученик, в пути, это, конечно, неплохая перспектива. Я ведь давно хотела изучить их дар подробнее, а тут живой знающий прямо под боком. Можно и научную работу об этом написать, разве нет?
Длак качнул огромной вислоухой головой и положил ее на мое плечо, обдавая шею и собранные в простой хвост сзади ярко-рыжие волосы горячим дыханием.
— Вот и я о том же — вздохнула я — а если с ним что-то случится по моей вине? Как я буду дальше с этим жить, зная, что можно было этого избежать?
Чутье подсказало, что мы с Шерином, кобылой по кличке Роза и сивым пожилым жеребцом Буяном, в помещении больше не одни. Я прикрыла глаза и раскинула поисковую паутину, безошибочно определив, кто решил пообщаться со мной вот так, подальше от лишних глаз.
— Ты слишком много думаешь — раздался тихий детский голос за моей спиной — и боишься того, что
