Я послушно ступала за сестрой, как во сне.
А в голове – лишь три заколдованных слова, я будто слышала тихий шёпот северных туманов.
Королевство Ледяных Островов.
8.2
8.2
- Кстати, а что ты такого натворила, что ваша старая грымза не хотела тебя отпускать?
Не было способа лучше, чтобы вернуть меня с небес на землю.
Ну конечно!
Моё наказание. Всеблагая Дева Одетт ни за что не разрешит мне ехать – лучше бы я даже не начинала мечтать, чтобы теперь не было так горько.
- Нам даже пришлось применить шантаж.
Я даже споткнулась.
- Кому это – «нам»?
Сесиль остановилась и обернулась через плечо кокетливым движением.
- О! Мой новый знакомый, доверенное лицо короля, провожает меня ко двору. Когда он услышал, куда нам нужно заехать по пути, поведал мне кое-какие крайне любопытные секретики о прошлом вашей Всеблагой. Сказал, может пригодиться. Как в воду глядел.
Шантаж? Моя сестра шантажировала Наставницу, чтобы с меня сняли наказание и разрешили ехать?! Невероятно! Хотела бы я посмотреть на этот бой гадюки с коброй.
Надежда снова вспорхнула бабочкой у меня в груди. Значит… еду?
- И что же ты узнала о ней? – все-таки не утерпела я. Улыбка сестры стала ещё загадочнее, она покачала указательным пальцем перед самым моим носом.
- По условиям сделки я должна быть нема как рыба! Милые секретики вашей праведницы так и останутся секретиками. А мою непутевую сестрицу, так и быть, отпустят немного подышать свежим воздухом. О, граф знал, на какие рычаги давить!
Мы уже вышли в тёмный пустой коридор, и я невольно осмотрелась по сторонам. Стеснительность тут же сковала меня.
- И где же этот твой… граф?
- Ты что тут, совсем отупела за время, что мы не виделись? Хотя, я тебя примерно такой и запомнила. Мужчин же не пускают в этот ваш монастырь! Вообще не представляю, как вы тут выживаете. Граф ждет нас за стенами, разумеется! А о чем говорить с Одетт сказал заранее, как будто предвидел, что будут проблемы. Он вообще очень умный.
В её взгляде появилась мечтательность.
Вот это было мне уже совсем неприятно – узнаю сестру! Едет к жениху, а сама уже явно мечтает о постороннем мужчине…
Резкий рывок.
Меня хватают за руку пониже плеча, острые ногти впиваются в кожу под тканью. Дёргают куда-то, и я почти падаю в один из боковых коридорчиков, которые узкими муравьиными ходами пронизывают это крыло Обители.
- Если ты решила, что сумеешь бежать насовсем, хочу предупредить заранее, мерзкая ты дрянь…
Шипение разъяренной Одетт и впрямь было похоже на змеиное. Ногти вонзились глубже, до боли. Как будто она решила оставить шрамы на память, чтоб не забывала ее.
- …Если ты не вернешься в положенный срок, если вздумаешь предать снова и остаться за пределами Обители, когда закончится эта ваша чёртова поездка…
- У меня даже мысли не!...
- Молчать!! – рявкнула Одетт, склоняясь ближе, так, что моего обоняния достиг ее запах – пыли, лекарств и ещё почему-то… колбасы.
Я вдруг перестала помнить, отчего так сильно её боялась. Как будто какие-то чары обрушились. Всего лишь старуха. Склочная, вредная и мстительная. Ещё и лживая - ведь судя по всему, и у самой рыльце в пуху!
- Так вот только попробуй не вернуться! Поверь, тебе очень не понравятся последствия! Я всем скажу, что ты тоже павшая девка! Что и с тобой поразвлекся заезжий кобель. Как ты думаешь, что сделает твой вельможный отец, если ты опозоришь его? Как думаешь, кому из нас двоих поверят, если ты вздумаешь оправдываться? И поэтому…
Я дёрнула рукой, и от неожиданности Одетт выпустила мой рукав.
- Не переживайте. Я и не собиралась сбегать. Зачем? Меня всё равно за стенами Обители никто не ждёт.
Она молча следила, сверкая из темноты глазами, запавшими в иссохшие глазницы, как я ухожу от нее прочь по длинным, оцепеневшим в сонном мраке коридорам.
Обычно утопающие делают последний вдох на поверхности перед тем, как окончательно пойти ко дну. Я отправляюсь не на свободу. Я отправляюсь сделать свой последний вдох.
Времени собираться совсем не было. Да и никакого саквояжа или хотя бы походного мешка у меня отродясь не водилось. Вообще всё, что было с собой, когда меня только привезли в Обитель, тут же куда-то забрали – и с тех пор я не видела даже носового платка, который напоминал бы мне об отчем доме.
Я сложила в наволочку парочку черных платьев, смену белья, шерстяной плащ на случай холодной погоды… поколебавшись, запихнула туда же незаконченные кружева и моток белой нитки. Авось не хватятся. А у меня хоть какое-то дело будет.
Так странно… оказывается, больше ничего у меня и нет. Я даже растерялась, когда оглядывала свою крохотную келью с безукоризненно застеленной узкой постелью. Аккуратно задула свечу.
Больше ничто не держит меня в этом месте, которое выглядит теперь еще более пустым.
На прощание я зашла в соседнюю келью, где жила когда-то Матильда. Она ушла давно, нам даже не дали возможности попрощаться. Ушла, унося на своей правой щеке клеймо Павшей Девы. Каждый, кто встретит её на пути, будет знать, что с этой девицей можно не церемониться. У меня сердце кровью обливалось, когда я пыталась представить, какая судьба ждёт её в жестоком мире снаружи.
На узком каменном подоконнике – пустая склянка тёмного стекла.
Она сделала свой выбор. Ушла одна.
Подступили слёзы. Я сглотнула ком в горле и поспешила к выходу. Сама себя ругала всю дорогу – вот же дура набитая! Что ты ведешь себя так, будто покидаешь это место навсегда? Тебе же ясно дали понять, что очень скоро вернешься.
И тогда – я даже не сомневаюсь – моя тюрьма покажется мне во сто крат ещё более постылой.
Но пока я намеревалась искренне наслаждаться каждым глотком свежего воздуха вдали от ненавистных каменных стен.
Скрип ворот за моей спиной.
Нетерпеливое ржание застоявшихся коней. Неясные очертания крытого экипажа – чёрное на чёрном бархате беззвёздной ночи.
Уже совсем темно, далеко за полночь, и лишь масляный фонарь, болтающийся под крышей экипажа, даёт немного света – достаточно, чтобы увидеть высокую широкоплечую мужскую фигуру, неподвижно стоящую у распахнутой дверцы.
Недовольный, но в то же время сладкий до приторности голос Сесиль:
- Граф Винтерстоун, познакомьтесь – это и есть моя непутёвая младшая сестрёнка, из-за которой мы так опаздываем!
8.3
8.3
Задираю голову, чтоб изучить лицо стоящего передо мной мужчины. Впрочем, быстро оказывается, что не обязательно было стараться. Он учтиво кланяется, чуть задерживаясь, прежде чем выпрямиться снова во весь свой статный рост, и кажется, тоже меня с интересом рассматривает. Небось Сесиль все уши прожужжала, зачем понадобилось делать крюк по дороге к порту. Догадываюсь, в каких красках меня расписали.
Но на лице этого знатного господина нет осуждения или предубеждения – я скорее назвала бы его… дружелюбным?
Тёмные волосы собраны лентой в хвост, умные чёрные глаза очень серьезны, но на лице учтивая полуулыбка, и меня немного отпускает. Молодой человек весь в чёрном, как и я, и это тоже чуть-чуть приободряет, потому что рядом с моей сестрицей я боюсь выглядеть какой-то зачуханной галкой на фоне многоцветного оперения яркой певчей пташки.
- Рад знакомству, мадемуазель де Тремон! А теперь поторопимся. Нам желательно успеть за ночь добраться до порта, - сдержанно сообщает граф Винтерстоун, а потом подаёт мне руку, чтобы помочь забраться по высоким ступеням в карету.
Я смотрю на эту руку почти что с ужасом.
