Когда Горан подхватил девчонку на руки, поразился тому, насколько хрупкой она была. Почти невесомой. И юной. Странная одежда, которой ему никогда прежде не приходилось видеть. Странная сумка из кожи неизвестного ему животного. Он спрятал ее в сундуке, едва добрался со своей ношей до дома. Потом найдет время, чтобы выяснить, что именно девчонка сложила туда. Но сначала было нужно обработать рану.
Она была неглубокой, хоть и кровоточила довольно сильно, но Горан знал, как опасно, если в ней останется хоть немного черной земли. Уже через несколько часов ядом расползется по телу, делая свою жертву совершенно беспомощной. И пройдут долгие-долгие недели, прежде чем девчонка снова сможет ходить.
Этих недель у него не было. Уже на следующий день он должен был вернуться в кузницу, а не торчать в лесной избе, выхаживая раненую. Тем более что вообще не мог даже самому себе объяснить, зачем притащил ее в свой дом. Гораздо проще было бы отнести на болото, к Ведане, туда бы точно не добрался никто из охотников. Да и старуха не отказалась бы приютить девчонку.
Но нет, он принес ее к себе. Вычистил рану, не успокоившись, пока не убедился, что в ней не осталось ничего опасного. Стянул края, накладывая швы и зачем-то стараясь сделать их ровнее. Как будто ему было хоть какое-то дело до того, останется или нет у этой девицы шрам. А потом просидел рядом, всматриваясь в посеревшее от боли и усталости лицо. Рассматривая, изучая каждую черточку. Да, она была похожа на Стазу. Так сильно, как если бы та и впрямь решила вернуться, зачем-то стирая себе годы и примеряя облик молодой девушки. Но все равно это была не она. А значит, Горан должен узнать правду. И сделать это любой ценой.
А она еще и дерзкой оказалась. Упрямой. Спорить с ним вздумала. Женщины на его земле не вели себя так. Горан привык к безоговорочному повиновению. Так было всегда.
И его собственная мать, в том прошлом, которое он запомнил, тоже всегда соглашалась с решениями отца. По-другому просто не могло быть.
Девчонка же, появившаяся ночью в лесу, только и делала, что спорила, едва пришла в себя. Отказывалась от пищи, словно он не еду ей предлагал, а сознательно пытался навредить.
Говорила слишком много и еще больше задавала вопросов. Даже когда боялась его, когда исходящий от нее страх становился почти осязаемым, и тогда продолжала что-то ему доказывать.
А когда окатила его навозом, Горан вкупе с яростью и возмущением ощутил что-то, похожее на… любопытство?
Это чувство давно уже не приходило в его жизнь. Он разучился удивляться, усвоив, что произойти может абсолютно все. Надежные стены могут рухнуть в одно мгновенье, открывая путь для неприятеля. Друг может оказаться врагом, отказываясь поддержать в самый нужный момент. Горан привык принимать все как само собой разумеющееся: и хорошее, и дурное.
Но какой была эта девица, понять не мог. Какой очередной выходки следует ждать от нее?
И в поисках этих ответов он сделал то, чего не допускал уже много-много лет. Решил спровоцировать ее. Застать врасплох и посмотреть на реакцию. Оттого и потащил за собой в кузницу, когда отправился переодеваться.
Она его боялась и даже не пыталась это скрыть. И наверняка уже пожалела о своей импульсивной вспышке. Следила за ним с видом испуганного зверька, ожидающего расплаты за содеянное. Но мужчина был изумлен еще больше, заметив странную смесь страха и интереса в ее глазах.
Будь на ее месте кто-то другой, вряд ли бы этому кому-то действительно удалось избежать наказания. Горан не прощал обид. Слишком дорого могла стоить такая слабость. Об этом было известно всем, кто знал его.
Но девчонку решил не трогать совсем не потому, что та пребывала в неведении. Она нужна была ему. Получить ответы на вопросы о ведьме. Если Настя и не связана с ней, то все равно может что-то знать.
Мужчина неожиданно понял, что в своем сознании впервые назвал девушку по имени, хоть и не вслух. И это имя ей шло. Шелестело как свежескошенная трава под ногами, рассеивая в воздухе слабый, чуть терпковатый аромат каких-то неведомых цветов. В лесу такие не росли. Этот запах появился вместе с девчонкой, словно она сама была его источником. И сейчас тоже ощущался, каким-то немыслимым образом превозмогая и навозную вонь, и запах от печи и металла, которым, казалось, давным-давно пропиталось все в кузнице.
– Не делай так больше. Если хочешь остаться жива, – он вложил в слова как можно больше жесткости. Пусть боится. Так лучше для нее, чтобы не делала лишних глупостей. И для него самого тоже так лучше, потому что слишком много непрошенных и ненужных мыслей лезет в голову с ее появлением. А ведь по-настоящему его должно волновать лишь то, как найти ведьму. И девица интересна лишь с этой стороны. Все остальное не имеет значения.
Глава 14
Он хотел, чтобы я боялась. Это мысль как-то в одно мгновенье вспыхнула в сознании, становясь своего рода озарением для меня. С самого начала, с нашей встречи в лесу, мужчина вел себя так, чтобы внушить страх. Когда заставлял есть омерзительную для меня пищу, когда привел в эту деревню, где жители только и ждали, чтобы расправиться со мной. Когда приказал убирать за животными. И даже теперь, так демонстративно начав раздеваться в моем присутствии, Горан преследовал ту же самую цель: вызвать у меня ужас. Для чего-то ему это было нужно.
Я никогда не считала себя знатоком мужчин, а в этом странном мире вообще все происходило, минуя привычную человеческую логику, но одно я поняла абсолютно точно: если бы он хотел причинить мне вред, уже бы сделал это. У него было для этого множество возможностей, ведь я действительно находилась в его власти. Мог ударить, надругаться – и вряд ли бы у меня получилось отбиться! – или придушить. Или одним ударом меча, как там, в лесу, лишить головы.
Но он допустил по отношению ко мне лишь одно-единственное действо: внушил страх. Я не понимала причин, по которым ему было это нужно, но осознание принесло хоть небольшое, но все же облегчение. Раз моей жизни ничего не угрожает, можно попытаться сменить тактику. И потихоньку выяснить у этого странного мужчины то, что меня интересует.
– Знаешь, а ведь я действительно проголодалась, – призналась, внимательно следя за его реакцией. – Ты еще не передумал обедать? А потом я готова заняться стиркой. Или отправиться обратно на твой скотный двор. Или что там еще у тебя в планах?
Горан явно не ожидал такой моей реакции. И без того суровый взгляд стал еще тяжелее, и мужчина испытующе уставился на меня. Будто подвоха ждал в следующий момент.
А я старалась выглядеть как можно более спокойной. Так будет лучше… для всех. Усыплю его бдительность и, возможно, найду хоть какие-то ответы и разгадки. Если есть вход в этот непонятный мир, то должен быть и выход из него. И я его найду, потому что больше всего на свете хочу вернуться назад.
– Идем! – наконец, бросил мне Горан, направляясь через комнату, куда-то в дальний ее угол.
Там, как оказалось, находилась еще одна дверь. И с этой стороны помещение выглядело иначе. Сюда не доставал жар печи, и даже запах гари ощущался слабее. Дверь была небольшой, почти сливалась по цвету со стеной, что делало ее едва заметной.
Мужчина провел рукой по стене, выводя какой-то странный узор, и дверь неожиданно пришла в движение, медленно, со скрипом отъезжая в сторону. Перед моими глазами появился длинный, узкий коридор. Настолько длинный, что казалось странным, как он вообще мог поместиться в доме. Ведь когда я стояла снаружи, эта постройка вовсе не выглядела слишком уж массивной. Да, больше всех других в округе, но вполне обозрима. А конца коридору я не видела.
Что же это такое? Путь к отступлению? Наверно, в таких домах должны существовать тайные ходы, и, возможно, за открывшейся дверью начинался один из них. Вот только куда он ведет и не поторопилась ли я с заявлением, что готова последовать за Гораном?
Если вначале коридор, в который мы ступили, был вполне обычным, то чем дальше шли, тем сильнее он менялся.
