Он кивнул.
— Так ты отключаешь разум, чтобы не думать, и просто делаешь и смотришь, что произойдёт.
— Да. Именно так. — Фрэнки не привыкла к пониманию людей. И не привыкла, что люди хотят её понять. Это застало врасплох, но волчице понравилось то, что он проявил такой интерес к ней.
— Ты же не собираешься делать заднюю часть его тела? Потому что он и так выглядит потрясающе.
— Нет, не собираюсь. — Она провела пальцем по шее существа. — Мне осталось не так много. На завершение уйдёт не больше нескольких недель. — Обнаружив, что он уставился на неё, она спросила: — Что?
— Меня просто поразило, что человек может сделать что-то подобное. Правда. Я имею в виду, одно дело — видеть изображение скульптуры. Но совсем другое — стоять рядом с такой работой, рассматривать её и понимать, что кто-то вручную его сделал. Твои скульптуры все такие мрачные?
— Большинство. — Она неловко поёрзала. — Послушай, если ты тут из-за Лидии и Айрис…
— Я здесь, чтобы увидеться с тобой.
Её пульс участился.
— Зачем?
Ему просто нужно было оказаться рядом, увидеть её, вдохнуть её аромат. Также…
— Мне было любопытно узнать о тебе. — О том, где она живёт, и какое помещение понадобилось для студии. Потому что Трик хотел, чтобы на территории стаи у неё была студия. Он хотел, чтобы у неё было всё необходимое.
— Ну, я немного занята.
— Ты же можешь сделать перерыв? От работы кони дохнут
Она вздохнула, услышав эти глупые слова.
— О каких конях идёт речь? И почему меня должно волновать их благополучие?
Трик криво улыбнулся.
— Это просто оборот речи.
— Ага, но я не понимаю смысла в использовании пословиц, когда у тебя есть возможность сказать что-то прямо.
В чём-то она права, хотя Трик не понимал, почему пословицы так сильно раздражали её.
— Хорошо, я перефразирую. Слишком много работать вредно — нужно отдыхать. — Заметив приоткрытую дверь позади, он спросил: — Что там?
— Там выставочный зал, где я храню свои завершённые работы.
— Можно посмотреть?
Поскольку он уже пошёл в ту сторону, Фрэнки проворчала:
— Думаю, да.
Трик толкнул дверь и зашёл внутрь. Пространство заполняло то, что можно описать только, как кошмар. Среди скульптур была горгулья с огромным лицом, монахиня со злобной улыбкой и жутковатого вида ребёнок на стуле.
— Вау.
Пока он осматривал скульптуры, Фрэнки изучала его. Трик Харди был для неё загадкой. Почему? Потому что она чувствовала, что он делал, всё, чтобы не показывать своё доминирование. Это бесполезно. Он был доминантом во всех отношениях. Воздух в студии, казалось, был заряжен непреодолимой силой, которая практически отскакивала от его кожи крошечными искорками. Он мог сколько угодно разыгрывать из себя добродушного обаятельного человека, но Фрэнки на это не купилась. Даже с его медленными, ленивыми улыбками и сексуальной развязной походкой.
Трик повернулся к ней, удивлённый тем, что она наблюдает за ним.
— Господи, Фрэнки, как ты всё это создала? Каждое творение одновременно жуткое и завораживающее.
Её щеки покраснели от комплимента.
Трик провёл костяшками пальцев по одной щеке и заметил, как она гуще краснеет.
— Ты не привыкла к тому, что люди восхищаются твоей работой? — Это заставило его задуматься. — Твоя бабушка и дедушка поддерживают тебя в том, что ты делаешь?
— С чего вдруг?
— Насколько я помню, ни один из них творческим человеком не был. Просто подумал, что им, вероятнее всего, трудно понять, что ты творческая личность. — Трик кивнул и провёл кончиком пальца по проколотому уху.
— Ладно, я понимаю, ты не хочешь говорить о них плохо перед тем, кого едва знаешь. Преданность — это хорошо. — Он хотел получить часть этой преданности.
Фрэнки отступила, немного смущённая небрежным прикосновением. Нет, ей было немного неудобно, что это не беспокоило волчицу так, как следовало бы. Зверю обычно не нравилось, когда вторгались в личное пространство, но она, похоже, была не прочь разделить его с Триком.
— Ты довольно тактильный, даже для перевёртыша.
— Ты привыкнешь. Твоя волчица даст знать, если я зайду слишком далеко. Она когда-нибудь всплывала на поверхность?
— Конечно.
— Сколько тебе было, когда это впервые произошло?
— Тринадцать. — И она была напугана до смерти, так как не знала, что делать.
Трика прищурился.
— Скажи, что ты не была одна. — Когда она отвела взгляд, он зарычал. — Никто не должен оставаться один во время первого обращения. Мне жаль, что с тобой так случилось. — И он чувствовал себя дерьмово из-за этого.
Он её пара; и должен был быть там. Если бы она не переехала к Ньюманам, он был бы с ней. Проклятье, этим людям нужно на многое ответить.
— Значит, ты не привыкла находиться рядом с перевёртышами?
— Нет.
— Как твоя волчица чувствует себя рядом со мной? Напугана? Или раздражена?
— Ты ей нравишься.
Он улыбнулся, поскольку отчасти ждал, что её волчица не хочет, чтобы он был рядом.
— Мне нравится, что ты говоришь честно, Фрэнки. Немногие так могут.
Сократив расстояние между ними одним плавным шагом, Трик провёл большими пальцами по её скулам, запоминая каждый изгиб, каждую линию, каждую морщинку и веснушку на её лице.
— Я бы хотел нарисовать тебя.
— Теперь это так называется?
Трик рассмеялся. Его волк от неё в восторге. Она непредсказуемая во всех отношениях.
— Я серьёзно. Мне нравится рисовать. Это расслабляет. Точно так же, как думаю, что создание скульптур расслабляет тебя.
Она сморщила нос.
— Это не расслабляет до умиротворённости.
— Тогда как?
Поскольку в его голосе звучал неподдельный интерес, она ответила:
— Я могу раствориться. Это заряжает энергией, утомляет и вознаграждает.
Заметив, что она сгибает и разгибает пальцы, он нахмурился.
— Что не так с рукой?
— Она просто затекла. — Она отмахнулась, но он взял её за руку и начал массировать. Будь всё проклято, если это не было приятно. И всё же… — Я не собираюсь с тобой спать.
Его рот медленно скривился.
— Всё в порядке. Я тоже не собираюсь спать с тобой.
— Тогда почему ты стоишь здесь и флиртуешь, если не хочешь меня?
— Я не говорил, что не хочу тебя. Я сказал, что не собираюсь спать с тобой. Это слишком мягкое определение для того, что я собираюсь сделать.
Румянец пополз вверх по её шее.
— Правда?
— Да. — Схватив за руку, он притянул Фрэнки ближе и заговорил тихим голосом: — Я собираюсь взять тебя. Овладеть и трахнуть так, что ты больше никогда никого не захочешь. А когда закончим, я всё повторю.
Будь всё проклято, если тело не предвкушало это.
Фрэнки прищурилась.
— Самоуверенный.
Трик приложил палец к её губам.
— Не говори, что этого не случится. Иначе когда ты всё-таки сдашься, а так и будет, Фрэнки, ты будешь считать себя слабой. Ты не слабачка. Я бы не хотел тебя, будь ты такой. — Он пожал плечами и добавил. — Кое-что просто неизбежно. То, что я возьму тебя, входит в это «кое-что».
Внутри Фрэнки запорхали бабочки. Не только от заявления, но и от того, как взгляд его карих глаз скользил по лицу с жаром и собственничеством. От этого волчица издала низкое довольное рычание, что необычно. Расстроенная и возбуждённая, Фрэнки вздёрнула подбородок.
— Мне нужно работать.
Почувствовав её возбуждение, Трик удовлетворённо улыбнулся.
— Хорошо. — Он запечатлел поцелуй на её ладони, а затем отпустил руку. — Я сказал, что пришёл не из-за Лидии или Айрис, но хочу сказать кое-что по этому поводу. Понимаю, что ситуация хреновая, и ты не уверена, что вообще делать. Но возникает чувство, умри завтра Айрис, до того, как у тебя появился шанс встретиться с ней, ты бы пожалела. Я прав?
— Возможно.
— Тогда думаю, решение заключается не в том, хочешь ли ты дать шанс своей семье по отцовской линии; а в том, хочешь ли ты жить с сожалением о том, что не сделала этого. — Он взял её за подбородок и погладил большим пальцем скулу. — Береги себя, Фрэнки, ладно? — Это мягкое требование, потому что Трику нужно быть уверенным, что с ней всё будет в порядке.
