- Ну хорошо, с женихами и вправду здесь «перебой» – согласился с очевидным ворон, - но зачем связываться с тем, с чем опасались иметь дело куда как более маститые колдуньи?
- А затем, что во всей книге это заклинание единственное, что может сгодиться. Ты же знаешь, этот покрывшийся плесенью сборник заговоров и зелий – все, что мне удалось прихватить с собой из маминой библиотеки.
- И все же…
- В самом деле, Маврикий, - нетерпеливо перебила птицу ведьма, - что ты кудахчешь словно наседка. Мне надоело безвылазно сидеть в этой глуши. Вот уже пятый год на исходе, как я торчу здесь без дела. Мне скучно! Я хочу замуж! И в конце концов, мне осточертело всего бояться!
- Мяу, - прерывая спор, на подоконнике появился Прохор. Красуясь, он изогнулся причудливой дугой и вальяжно продефилировал по оконному проему, блеснув на солнце черным, лоснящимся боком.
- Пш-ш-ш, - зашипел котел и, в последний раз отчаянно булькнув, обдал усатого огненными брызгами загадочного варева.
Кот надрывно заорал и стрелой сиганул наружу.
- Не подохнет? – закусив губу, флегматично поинтересовалась молодая ведьма.
- Что ему, дармоеду сделается! – всегда недолюбливавший приблудного наглеца, не больно то охочего до ловли расплодившихся мышей, зато всегда готового пожрать на халяву, махнул крылом Маврикий.
Впрочем, волноваться за шкуру хвостатого Прохора всерьез Роксалана перестала уже давно. За время ее магических экспериментов на бедолагу уже столько раз выливались самые сомнительные настойки, протирки и прочие небезвредные жидкости, что любой другой на его месте уже давно бы охотился на просторах своего кошачьего рая. А этому – что с гуся вода. Даже проплешин не появилось.
- Готово, - сняв котел с огня, сообщила тяжело вздыхающему Маврикию девушка.
- Не хочешь снять пробу? - споро, перепугав до икоты престарелую птицу, поднесла она к чувствительному клюву вонючий черпак с зельем.
Ворон шарахнулся в сторону. Ведьма залилась беззаботным смехом.
В тот же день, в полночь.
Без бани все-таки не обошлось. Согласно описанному ритуалу, следовало:
Разоблачившись донага, расчесав ровно сто тридцать три раз костяным гребнем косы, опустить этот гребень в зелье и, прочитав заговор на суженного, брызнуть им на натертое воском, в полный рост зеркало. Затем предлагалось подождать до появления предполагаемого жениха и, выспросив у последнего, все, что надобно, с очередным наговором услать туда откуда, он пожаловал.
Ритуал, в общем-то, был прост, однако, основная загвостка оказалась в отсутствии зеркала. Ну где, скажите, можно раздобыть столь редкий и ценный предмет в лесу?! Дворец, понятное дело, не в счет – там этих зеркал, как грязи – а вот в обычной жизни не во всяком зажиточном доме сыщется образец искомого размера. Посему, учитывая зудящее во всех местах желание узнать уготованного ей судьбой возлюбленного, поломав парочку бессонных ночей голову, Роксалана приспособила под недостающий предмет старый, латунный таз. Немало изловчившись, наполировав его до ослепительного блеска, наложив антиискажающие чары и, прислонив к восточной стене хлипенькой баньки, молодая ведьма приготовилась к ритуалу…
III
загадочный вор
С тех пор как в империи сменилась власть, и управление страной негласно перешло к церковникам, жизнь императорского наместника Изикариуса Прока, поставленного следить за порядком в небольшом приграничном городке Макове, который располагался километрах в семи западнее Морианского леса, превратилась в ад. Вот уже пятый год толстобрюхий управитель стабильно, раз в месяц, терял драгоценные волосы из скудной своей шевелюры, подвергаясь нападениям таинственного вора. Несмотря на все попытки оградить оскверненную сокровищницу от посягательств, воришка упорно обходил хитроумные ловушки, изрядно облегчая «карман» богатея. Но страшнее самих убытков для Изикариуса оказались насмешки горожан.
О богатствах, награбленных за время своего наместничества достопотченным управителем, ходили легенды. Благодатный край, что находился под его загребущей пятой, исправно приносил в казну немалый доход. А учитывая крайнее корыстолюбие и жадность высокопоставленного богатея, всяк, кто был вынужден иметь с ним общее дело, платил Изи солидный барыш. Не гнушался императорский наместник и натуры, все складывал он в свои необъятные закрома: и свиные окорока, и домашние колбасы и бутыли отменной медовухи, и мешки овечий шерсти, и цельные рулоны некрашеного полотна… Но более всего прочего дорожил Изикариус Прок коллекцией магических вещиц, что хранились в его сокровищнице в специально отведенной комнатке за массивной дубовой дверью, у порога которой день и ночь стоял неусыпный страж. Ключ от непомерно дорого, выкованного с применением секретного гномьего колдовства, замка наместник всегда держал при себе. Казалось, никто и ничто не могло нарушить покой сего тайного места. Однако, коварный вор, с возмутительной регулярностью, наведывался в хранилище, неизменно умыкая самые ценные артефакты.
Осмеянный злорадной толпой, наместник худел и бледнел, все больше превращаясь в жалкое плаксивое существо, одержимое демоном паранои.
В отчаянии, превозмогая собственный ужас и, лишь усилившуюся от свалившейся напасти, жадность, для поимки неуловимого вора Изикариус Прок решился нанять одного из самых известных и, как слыла молва, самых опасных во всей Лазурии охотника на нежить.
Дамир Рид широко зевнул и блаженно потянулся. Потревоженные чувственными движениями его неутомимого, мощного тела две, вымотанные минувшей ночью, красотки полу-эльфийки, не размыкая своих раскосых глаз, плотнее прижались к наемнику.
Заведение госпожи Намм считалось лучшим борделем к юго-западу от столицы. Здесь обслуживали всех, кто мог заплатить полновесным золотом и владел малейшими навыками этикета, то есть, не сморкался в роскошные бархатные портьеры и не справлял нужду из окна номера на головы других посетителей.
«Приют грешника» – так назывался это популярный дом свиданий – располагался на пересечении двух трактов и имел при себе небольшой постоялый двор для тех путников, кто не искал плотских удовольствий, и чей карман был набит не столь туго. Сметливая хозяйка заведения, дабы не мозолить глаза благочестивому сообществу, возвела «Приют» за городской чертой родного Макова, но не на столь значительном расстоянии, дабы желающий развлечься не смог добраться туда на лошади всего за каких ни будь полчаса неспешной скачки.
