он не хотел думать к чему это может привести — только надеялся, что произошедшее между белой ведьмой и митаром, научило его хоть чему-то и повторно Роар себя так же опрометчиво не поведёт.
— Тёрк, ты остаёшься с Гиром, — решил Рэтар. — Поможешь ему всё тут доделать, чтобы к вечеру отправиться за нами. Шерга бесполезен в этом, да и… я его заберу с собой.
Старший брат был явно недоволен решением ферана, но перечить не стал, лишь с неохотой кивнул.
— У нас проблема, — за спиной стоящего в дверях Роара показался Элгор.
— Парень, каждый раз, когда ты это говоришь, начинается какая-то неприятная возня, — недобро проворчал Тёрк.
— Что? — спросил Рэтар, тоже напрягаясь.
— Портал в Зарну закрыт, — ответил бронар.
— Так благо Изара, — отозвался Мирган. — Как Изар взойдёт — откроют.
— Мирган, — мотнул головой Элгор, — с трифом не работает. Закрыли для трифа Горанов? Праздник не при чём.
— Может по ошибке закрыли, — нахмурился командир.
— По ошибке? — хмыкнул зло Тёрк. — Начинается…
— Зеура нужно найти, — предложил Роар.
— Элгор, отправь магу послание, и запросы отправляйте в Зарну, пока мы тут, — Рэтар был на грани. — Не достучимся — Тёрк, приготовь разведку, чтобы в Зарну отправились и сообщили нам, что происходит. А ведьмы значит с нами, как изначально планировали.
И феран был с одной стороны рад этому обстоятельству. Да, он понимал, что Элгор прав, но чтобы Хэла исчезла из поля зрения, особенно в такой момент — внутренний зверь сходил с ума от этого.
Все разошлись, последний был Тёрк, он задержался, дождался пока все выйдут и спросил:
— Как она? — брат кивнул в сторону комнаты ферана.
— Не знаю, Тёрк, не знаю, — ответил Рэтар.
— А плечо твоё?
— Хорошо, — он дёрнул им непроизвольно. — Хэла вылечила.
— Это же хорошо, значит была в себе, — предположил Тёрк.
— По-моему она сделала это неосознанно, — ответил Рэтар.
Брат тяжело вздохнул.
— Хочешь расстрою тебя ещё сильнее, хотя куда больше, да? — и Тёрк с рыком повёл головой. — Не знаю, кто там тебе попался, но я сражался с наёмником.
Феран нахмурился, встретился взглядом со старшим братом.
— Да, — кивнул Тёрк, щуря глаз. — Это был наёмник. Не шальной, не кто-то кого научили сражаться, не бывший служака, а наёмник. Настоящий, умелый, зубастый вояка. И я думаю, что те, что ушли, отступив, это тоже были наёмники. Их подписали напасть, но что к чему не рассказали и, когда не получилось застать врасплох, они просто отступили.
— Я не понимаю зачем? — взвился Рэтар, озвучивая тот вопрос, что мучил его больше всего.
— Шерга надо вскрыть, — рыкнул Тёрк. — Кто ещё мог пустить чужих? Он или его форы.
— И каков был план?
— Вскроем и узнаем!
— Нет, — отрезал Рэтар, понимая, что причин для того, чтобы прижать Шерга нет.
— Зря, — ответил на это Тёрк.
— Что с девочкой? — спросил феран, переводя разговор.
— Оговорили уже, — тихо отозвался брат. — Мите плохо стало, поэтому Элгор предложил её через портал отправить. До восхода Тэраф предадут огню.
— Хорошо. Иди, — кивнул Рэтар. — И Тёрк, скажи Элгору, или сам, чтобы серые передали Хэле вещи, а то её все в крови.
Брат склонился корпусом и вышел, а феран пошёл в спальню.
Уже совсем скоро должен был взойти Изар и надо будет отправляться в дорогу.
Рэтар понимал опасность перехода, но так же хотелось верить, что если это был кто-то из своих, кто-то кто знал о планах перехода дома в Зарну, то ждали этого через несколько дней, а значит при внезапном изменении плана. Хотелось верить, что получится не нарваться на засаду, а если она и случится, то будет создана хуже, чем должна была бы быть. Но закрытый портал в Зарне беспокоил, потому что это действительно было странно и поразительно к месту.
Подойдя к кровати Рэтар увидел, что Хэла уже не спит. Она лежала с открытыми глазами, взгляд её был обращён в пустоту.
— Хэла, — он присел на край и протянул к ней руку, но она дернулась, словно от страха.
— Ты не боишься меня? — прошептала она, переводя на него взгляд.
— Нет, боги, Хэла, родная, нет! — прикоснулся к волосам, к щеке, второй рукой сжал едва тёплую руку. — Я не боюсь тебя. Иди сюда.
Притянув к себе, Рэтар прижал её так сильно, как мог позволить, чтобы не сделать больно. Внутри всё разрывалось.
— Я тебе не говорила, потому что была не уверена, — прошептала ведьма ему в шею, — но я не могу с этим ничего поделать, поэтому я очень тебя прошу — прости меня… прости меня, если сможешь…
— О чём ты, Хэла? — нутро схватило ледяными пальцами ужаса. — Мне не за что прощать тебя.
— Камень, — ответила она. И Рэтар замер, в ожидании чего-то ужасного. — На нём был заговор на злость, яростную, не знающую пощады, а ещё на смерть, от которой нельзя уйти.
Кажется его сердце перестало биться.
— Я не сказала тебе, потому что была не уверена, — проговорила ведьма. — Я увидела только, когда чистила камень, заговор на смерть был очень глубоко, понимаешь? Я даже подумала, что я ошиблась. Я отговорила Элгора, потому что он не держал камень, Миргана, тоже… кукушечку… эту смерть нельзя снять, оно либо случится, либо нет. Смерть или доберётся или не сможет.
Хэла запнулась, вздохнула, потому что быстро шептала и Рэтар ощутил, как рубаха мокнет от слёз ведьмы.
— А Найта, она была другая, на неё по-другому действовали заговоры… — она всхлипнула. — Прости, если не получилось от Миргана и Элгора смерть отвести, я правда очень старалась. Я буду ещё делать, пока смогу, но там, как они сами…
В голове Рэтара вспыхнуло воспоминание о стреле. Может он отвёл смерть от Миргана? Значит только Элгор…
А потом удар, ещё удар… в ушах зазвенело, внутри всё сотряс ужас… Хэла…
— Родная, — он с трудом отстранился от неё, чтобы заглянуть в глаза. — Ты тоже держала камень.
Хэла не ответила, эта жуткая тоска в глазах, словно уже прощается с ним, словно всё кончено. Схватившись за неё сильнее, не думая уже о том, что сделает ей больно, потому что сковало, в глазах появились слёзы.
Его руки почувствовали мокрые, ледяные пальцы её руки, тогда у мага, он никогда этого не забудет, как не забыл руку матери, которую держал в последний раз, как ощущение тела Элары, когда прижимал перенося из её комнаты в комнату мамы, и даже рука отца в крови из последних сил сжимающая хватающая его в страхе. И эта рука Хэлы, которую взял, когда она умирала. И вот оно снова.
— Эта злость, она такая ужасная,
