— Могу задать тебе такой же вопрос, но не буду. Про себя же должен тебе честно рассказать о некоторых странностях, которые стали появляться у меня после ранения. Не хочу иметь тайны от тебя. Понимаешь, Мэри, еще, когда я не мог вспомнить, кто я такой, у меня стали появляться в голове какие-то странные картинки, иногда вылетают сами по себе незнакомые слова, но я откуда-то знаю значения этих слов. Чаще всего я вижу одну и ту же картинку — ночь, дождь, странная блестящая черная дорога, гладкая. Я еду, не знаю куда, слишком быстро, в странной повозке, я ее не вижу, но знаю, потом куда-то несёт повозку, удар и я лечу. Затем темнота и все. Открыл глаза я уже на ферме Линн. И недавно, ты одевала Уилли, смешная такая шапочка, и я точно помню, что когда-то носил такую же. Вот, можешь считать меня сумасшедшим.
Я задумалась. Сумасшедшим я его не считала, во всяком случае, не больше, чем я сама. Но определенные сомнения у меня появились. Периодически Гленн начинал говорить не как житель глухой горной провинции шестнадцатого века, а как мой современник, житель большого города, с хорошим образованием и манерами, уверенный в себе. Потом упорная эта его картинка — ночь, дождь, шоссе, стремительная езда точно на автомобиле, авария… вероятно, он погиб. Картинка с шапкой. Такую и я носила в своем далёком детстве. Значит, погибший был моим ровесником, и, даже вероятно, моим соотечественником, никогда не видела ни в каких архивных снимках в инете такие шапки у зарубежных детей. И в это же время получает тяжёлое ранение и, скорее всего, умирает Гленн Мак-Фергюссон.
Глава 65
Дааа… вот это ситуация. Получается точно так же как и я в свое время, обе личности совмещаются в одном теле. Но, поскольку они оба сильные личности, то ни одна не может подавить другую. Поэтому и прорывается то одна, то другая. Мэри была слабой, и она ушла без борьбы, не оставив ни кусочка себя, только свои способности травницы, как наиболее сильные, бывшие в ней. Ни за что бы не поверила в такой бред, если бы сама не была героиней такого же бреда. В общем, как восхищённо говорила моя бабушка, смотря по телевизору фигурное катание — Какой пердимонокль!
Кажется, я сказала это вслух да ещё по-русски. Потому что начавший вставать со стула Гленн, резко остановился, замер в этом нелепом положении и как-то сипло произнес.
— Что? Что ты сказала?
И это тоже было сказано на русском!!! Господи, кто это???!!!
Внезапно, Гленн рухнул назад на стул, схватился за голову руками, замычал, как будто от нестерпимой боли и прохрипел.
— Боже, дай мне силы пережить это! Боже, Люся, скажи мне, это ты?
И он внезапно обмяк, потеряв сознание.
Я замерла в каком-то оцепенении. Понимала, что вот человек потерял сознание, падает со стула на пол, ему надо помочь, но не могла двинуться с места. Мысли дикими блохами метались в голове, при этом мозг напрочь отказывался принимать информацию, которая явно вырисовывалась. Гленн (а Гленн ли?) назвал меня по имени, которого здесь никто этого знать не мог даже теоретически. Да и в моем времени так меня звали только домашние и… Миша… Нет не может быть!!! Как он мог оказаться здесь? Нет, нет, не верю, это неправда! Но глаза упорно возвращались к падающему телу… Мозг твердил — не обманывай себя! А сердце ныло — Ну посмотри, ты же видела знакомые жесты, слышала знакомые интонации, почему не веришь? Ну, подумай, он же тебе рассказывал об аварии, а Миша мог ехать ночью в аэропорт, чтобы успеть на первый рейс в Москву, а оттуда в Эдинбург. Ты же сама ждала его! Он мог и не справиться с управлением, если шел дождь. Он там погиб, и пришел сюда следом за мной и попал в тело тяжелораненого Гленна. Это же Миша, ты просто поверь! Ведь не зря тебя тянуло к нему, ты же шестым или седьмым чувством понимала это! Так что же медлишь? Все эти мысли пролетели у меня в голове за считанные секунды. Наконец, оцепенение прошло, и только успел окончательно сползти Миша-Гленн на пол со стула, я сделала то, что могла в этой ситуации — я завизжала изо всех сил. Конечно, это чисто по-женски, но мне казалось, что стоит мне уйти из кабинета, как все исчезнет, и ничего не было, опять передо мной будет чужой мужчина. Я этого больше не вынесу, после того, как меня поманили кусочком счастья.
На мой визг прибежали. Вначале заглянула Марго, бывшая где-то неподалеку, затем, отпихнув ее в сторону (и что сегодня все ее, бедную, отпихивают?), в кабинет ворвался Грегор, в одном сапоге, волоча за собою тулуп, надетый только одним рукавом. Видимо, он только пришел со двора и раздевался в холле, но услышал мой истошный визг. Следом за ним прибежала Иннис, запыхавшаяся от бега по лестнице. Она даже успела стянуть с Грегора волочившийся по полу за ним тулуп. Управляющий быстро оценил ситуацию, ринулся к мужу, положил пальцы на область сонной артерии, поднял веко, довольно хмыкнул. Повернулся к испуганно замершей сусликом у стены несчастной Марго, коротко приказал.
— Позови сюда Рэнульфа, он в моем кабинете! Да языком меньше болтай!
Та мелко-мелко закивала головой от страха, и быстро убежала прочь. Иннис рассудительно сказала.
— Пойду, постель приготовлю ему.
И ушла. А я осталась стоять за столом, судорожно прижав к груди кулачки. Грегор ещё раз осмотрел мужчину, не нашел никаких ран на нем. Сурово спросил.
— Что тут случилось?
Я, запинаясь и невнятно блея, кое-как объяснила, что вначале Гленн накричал на посланца от лэрда Мак-Коннея, и ругал его, потом у него сильно заболела голова, ему стало плохо, и он потерял сознание. А я испугалась и завизжала.
Мне показалось или нет, что Грегор тихо сплюнул и пробормотал.
— Все бабы дуры, даже лучшие из них!
Для Грегора будет лучше, если мне это показалось. Рэнульф пришел быстро, видно Марго прониклась суровым голосом управляющего. Вдвоем они подхватили немалую тушку Гленна и понесли его к нему в комнату, я брела следом. Уложив его в подготовленную постель, помогли мне раздеть его. Решили, что лучше будет, если я останусь с мужем, ужин мне принесут сюда. А всем скажут, что я неважно себя чувствую и муж остался со мной. Ладно, раз так будет лучше. Устроилась в кресле, попросила Иннис принести мое вязание из гостиной и ужин. Буду верной супругой у одра болящего мужа.
Поужинала, повязала, поскучала немного, слушая тихий шелест сыплющегося с черного неба белого, пушистого снега… ровное гудение пламени в печах… услышала негромкое покашливание из кресла. Повернувшись, увидела там Кузю и нисколько не удивилась. Тот немного виновато заговорил.
