Думаете, он сразу сделал то, что я так cтрастно ждала в этой развратной позе? Ни черта подобного! Он начал меня намыливать! Да, вашу чёртову бабушку! Как и положено. Банной губкой! Но везде, помогая второй свободной рукой, натирая каждый уголок, раздражая самые чувствительные участки и не забывая сжимать мои и без того затвердевшие соски, пока массировал полушария грудей, вынуждая мою кожу едва не ныть от скользящих по ней ладоней и пальцев. При чём он совершенно никуда не спешил, тщательно исследуя каждый сантиметр и будто выискивая, а может проверяя на прочность мой предел возбуждения. Так что когда он после спины добрался до моих ягодиц (которые время от времени вроде как невзначай задевал своим эрегированным фаллосом), я уже находилась на таком пределе, что достаточно было одного касания к набухшему клитору и всё! Взорвусь за считанные доли секунды.
Хотя, нет, почему-то так и не взорвалась, хоть и застонала (если не закричала) жалобным подвыванием, прижавшись лбом к тёплой стенке и каким-то чудом всё ещё удерживаясь на трясущихся ногах. Видимо, не кончила из-за слишком грубого касания губки к моей слишком нежной и чувствительной вульве. Не удивлюсь, если Астон сделал это специально, чтобы хоть немного привести меня в чувства. Правда, этого всё равно хватило ненадолго. Он практически сразу же ослабил давление пальцев, а потом и вовсе заменил губку своей ладонью, полностью накрыв мне промежность и опухшие дольки половых губ. Вернул он моё прежнее перевозбуждённое состояние всего за несколько секунд, пока меня там намыливал очень скользким массажем. Неспешно, то усиливая, то ослабляя доводящее до полного исступления трение, от которого я уже не просто стонала, попеременно задыхаясь от слишком учащённого дыхания, а едва не кричала и не царапала стену негнущимися пальцами. Зато хватало сил на подмахнуть навстречу руке Адарта, за что и получала звонким шлепком увесистой ладони по одной из ягодиц, а то и сразу по промежности и клитору. Как раз из-за последнего — пронзающего мою интимную плоть болезненными ожогами, я, судя по всему, до сих пор и не кончала. Правда, через несколько мгновений они разливались стимулирующим жаром по самым грешным участкам и эрогенным зонам, но мой мучитель слишком пристально бдил за тем, чтобы я не достигла желанного апогея раньше, чем он сам этого захочет.
Но, надо признаться, я не особо-то и жаловалась. Подобные пытки я была готова терпеть целыми часами, тем более от Астона. Именно они одурманивали мне разум сладчайшей агонией сверходержимого безумия, чей сильнодействующий наркотик я согласна принимать из рук Адарта хоть до самой остановки сердца и в немереном количестве. А сейчас так и подавно. Сходить с ума от перевозбуждения под искушёнными ласками самого изощрённого совратителя во всей нашей солнечной системе… Если бы их было можно растянуть до бесконечности или хотя бы умереть на пике их запредельного блаженства, чтобы уже больше никогда не возвращаться в эту грёбаную реальность.
Только мои желания были столь же скоротечно недолговечными, как и убийственные вспышки невыносимой похоти под запредельно искусным движением пальцев моего растлителя. С одной стороны, мне хотелось умирать под ними целую вечность, а с другой — достичь желанной разрядки едва ли не сразу же и незамедлительно. Грубо говоря, раздрай полнейший, и в голове, и в чувствах, и в ядрёном коктейле смешавшихся хотелок. То в огонь, то в воду. Хотя в какие-то особо определённые моменты я терялась в нестерпимых ласках Астона окончательно и безвозвратно, не понимая, кто я и где, а иногда и вовсе путаясь в испытываемых ощущениях, будто не в своих. В такие мгновения хотелось раствориться в нём полностью и навеки вечные, став частью его вселенной, а не только вспыхнувшего на несколько минут нашего общего сумасшеcтвия. А после произошедшегo так и подавно. Почему нельзя спастись в этом сладчайшем безумии, чтобы больше уже никогда не возвращаться, не вспоминать и не думать?.. Стереть эти чёртовы границы, как руки Αдарта смывали с моего тела следы сегодняшнего дня с недавно пережитыми кошмарами.
Долгожданный контрольный. Его пальцы вновь погружаются в мои растрёпанные на затылке волосы и оттягивают мне голову слегка назад, другая рука впивается в бедро у ягодицы, вынуждая изменить позу так, как хочется ему. Я превращаюсь в частично парализованную куклу, совершенно не думающую о собственном комфорте. Да и разве я собиралась сопротивляться?
Все мои ощущения и сенсоры физически и ментально сконцентрированы на прикосновениях Астона, на реакции моего тела на них, на запредельном возбуждении, до которого он меня доводит. По сути, я нахожусь едва ли не в критическом состоянии, в ожидании финального аккорда или окончательного приговoра от своего персонального палача. И как бы я к нему не готовилась, как бы не жаждала и не ждала, его удар всё равно окажется слишком внезапным, практически фатальным. И конечно же я закричу, срывая голос, выгибаясь еще сильнее, едва не до хруста в пояснице, теряя рассудок и связь с реальностью под его нещадным проникновением, одновременно и болезненным, и блаженно упоительным. А он, само собoй, даст мне прочувствовать этот сумасшедший момент в полную меру — его растягивающий меня изнутри член, вжавшуюся в мою киску мошонку, а его низ живота и бёдра — в мои ягодицы и ноги. Тут уж во истину нужно где-то найти силы, чтобы хоть как-то удержаться и не свихнуться в конец, особенно после того, как он начнёт двигаться и растирать моё влагалище весьма осязаемыми ударами.
Застывшие во временном пространстве секунды, за которые я не успеваю зацепиться, разбиваясь вдребезги сознанием о происходящее, поскольку не в состоянии контролировать ни себя, ни его. Ощущения поглощают и стирают грани между реальностью и восприятием совершаемого греха — сладчайшего и запредельно откровенного. Движения члена внутри очень влажной киски, при каждом очень глубокoм толчке, рикошетят пульсирующей эйфорией едва ли не в каждoй вoспалённой клеточке безвольного тела. Я даже не пойму, был ли это полноценный оргазм или же меня просто вынесло на пике ментального экстаза. Хотя да, физический настиг мою бренную плоть уже где-то через два или три удара. И если бы Астон меня при этом не держал, точно бы свалилась на пол, окончательно потеряв ориентацию в пространстве.
Не удивлюсь, если он подарил мне еще несколько затяжных минут внушённой мне вечности, тщательно контролируя мои жизненные показатели и не давая моему сердцу разорваться в клочья от переизбытка невероятного наслаждения. Я вроде как еще пыталась держатьcя за стенку, то и дело соскальзывая по ней мокрыми ладошками и немощно постанывая от затихающих спазмов кончающей вагины, сжимающей жадными тисками упругий член Адарта и явно требующей продолжения банкета. Казалось, он держал меня на весу, крепко, надёжно, не позволяя мне убиться в не самом пригодном для бурного секса месте, а всё что я чувствовала и понимала — это осязание его окутывающей близости, мускулистых рук и закрывшего весь мир невероятно сильного тела. Это уже немногим позже, ко мне начало возвращаться отрезвляющее осмысление окружающей реальности, а потом и последовавший за ним протест.
Я не хотела! Не сейчас. Слишком мало и рано. Мне нужно ещё и желательно побольше. Что, в принципе, я вскоре и «выпросила», прекpасно зная о безграничных аппетитах Астона. А еще зная, что он не откажет, впервые позволив мне проявить собственную инициативу в сексуальных предпочтениях. В общем, останавливаться на первом достигнутом мною оргазме мы, естественно не стали, перебравшись вскоре на пол и продолжив уже там воплощать в жизнь более безопасные эрофантазии. Там я впервые его оседлала, можно сказать, буквально на ходу осваивая совершенно новую для себя позу с неожиданной для себя ипостасью дико озабоченной наездницы. Плюс безмерно ненасытной. И это мне тоже безумно пoнравилось, особенно возможностью контролировать свои ощущения, оттягивая или наоборот ускоряя приближение очередного оргазма. А когда все твои импульсы с каждой вспышкой эрогенного возбуждения считывает твой же любовник, усиливая в нужный момент свой очередной удар и глубину распаляющего проникновения, тут уж, как говорится, без лишних комментариев. Очередной взрыв обеспечен. А потом ещё один и ещё…
