Казалось, никто не понимал, что без Друидов они не были бы втянуты в весь этот беспорядок. Был только один выход: убить Друида.
Вспышка ясных голубых глаз цвета летнего неба промелькнула в памяти Малкольма. Он отбросил это воспоминание в сторону. Красивая или нет, Друид умрет.
Только одна причина могла привести Друида обратно в Керн Тул. Она была злом.
Или собиралась обратиться в зло.
Малкольм нахмурился. Он чувствовал ее магию. Она была чистой и притягательной, сияющей и чувственной. Она была... ослепительна. Ни каким образом девушка не могла замаскировать свою магию от него.
Еще он не мог понять, почему Маи была в таком пропитанном злом месте. То, что происходило в Керн Тул, было непередаваемо. Огромное количество Друидов, которые умерли от рук Дейдре, когда она забирала их магию, было немыслимо. И количество людей, захваченных и заточенных, в надежде, что в них заключен бог, было невообразимо.
Более тысячи лет зло управляло горой. Такие злодеяния оставили отметину. Отметину, которая останется навсегда. Если Друид не знала, где находится, значит, она может быть в опасности.
Малкольм обнаружил, что разрывается на части. Он мог войти в гору и противостоять Друиду. Или мог позволить ей остаться там, где она, скорее всего, умрет или обратится в зло. Тогда он сможет убить ее.
Он обернулся и взглянул через плечо на лес. Олень все еще был там, ожидая, что Воитель возобновит охоту. Не важно, как сильно он хотел вернуться к лесу, он не мог.
По какой-то причине он повстречал Друида. Теперь ее жизнь и смерть были в его руках. В то время как другие Воители могли испытывать к ней доброту или терпение, Малкольм был на такое не способен.
Он будет оценивать ее, как холодный расчетливый зверь, каким он был. Если она покинет Керн Тул, он мог направить ее к замку Маклаудов.
Если она останется, его долгом будет лишить ее жизни. Было достаточно проблем из-за одного могущественного Драу. Не хватало еще одного.
Обостренный слух Малкольма уловил легкий свист сверху. Он резко взглянул в небо, всматриваясь в облака. Было похоже, что Король Драконов наблюдал за ним.
Драконы были такими же бессмертными, как и он, но, в отличие от Воителей, они обитали здесь с начала времен. Они могли превращаться из драконов в людей и обратно. Их долгом было сохранять мир между драконами и людьми, поэтому, когда миллионы лет назад разразилась война, они отправили своих драконов в другую реальность.
Короли остались, могущественные и влиятельные. Они прикрывались “Дреаган Индастрис”, которая к тому же производила самый востребованный в мире виски — Дреаган.
Малкольм несколько минут исследовал небо, не найдя ни следа дракона, не слыша ничего, что напоминало бы звук взмаха крыльев, рассекающих воздух.
Что было хорошо. Он не хотел ни с кем объясняться. Чем дальше он был от других, тем лучше. Они могли не видеть этого сейчас, но, в конечном счете, поймут, когда придет время охотиться на него. Всегда легче охотиться на того, кого не знаешь, чем убить друга.
Малкольм снова повернулся лицом к Керн Тул. Он никогда не хотел возвращаться, но похоже, ему еще раз придется вернуться в Ад.
Он не сомневался, что камни уже знали, что он здесь. Хотя сообщили они об этом Друиду или нет, он не был уверен. Дейдре позаботилась, чтобы, кроме основного входа, ее Воители имели возможность беспрепятственно входить и выходить из горы.
Малкольм побежал трусцой вокруг горы, с каждым шагом сожалея о принятом решении. Когда он, наконец, достиг своей цели, камни сдвинулись, загораживая вход.
Он не стал утруждаться, пытаясь сдвинуть большой валун. В недрах Керн Тул появился новый Друид, и гора будет делать все, чтобы защитить ее.
Малкольм наклонился ближе и сказал на гэльском:
— Fosgail, откройся.
У камней не было выбора, кроме как позволить ему войти. Он подождал, пока валун откатится, и вход еще раз откроется.
С небольшим колебанием Малкольм вошел в гору. Несколько секунд он просто стоял в тишине. Камни могли в ту же секунду схватить его, но они пропустили его через маленькую комнату дальше, вглубь горы.
Он знал, что было единственное место, куда камни могли проводить Друида. Ботинки Малкольма бесшумно ступали по камням, когда он шел к старой комнате Дейдре.
Факелы горели, чтобы разогнать тени по сторонам, но для Малкольма это делало тени только более глубокими, более зловещими. Зло от камней впивалось в него, пока не окутало.
Он не был уверен, что именно обнаружит, когда достигнет комнаты Дейдре, но это точно не спящий Друид, закрытый под горой одеял.
Она лежала на боку, одна рука была под щекой, ее темно-каштановые локоны струились по подушке позади нее. Губы, полные и соблазнительные, были слегка приоткрыты, и ее дыхание было глубоким и ровным.
Он хотел понаблюдать за ней пару дней, чтобы понять, что она из себя представляет, но камни, несомненно, расскажут ей, что он здесь.
У него оставалось несколько вариантов. Он мог уйти. Он мог устроиться поудобнее на одном из стульев и подождать ее пробуждения. Или он мог пойти в другую часть горы и ждать.
Малкольм обдумал все три варианта и их последствия. Каждый был по-своему привлекателен, но, в конце концов, в самом деле был только один вариант.
***
Эви не была уверена, что выдернуло ее из столь необходимого сна. В одно мгновение она спала, а в другое открыла глаза, чтобы обнаружить мужчину, склонившегося над ней.
Она вздохнула и обнаружила, что смотрит в самые захватывающие лазурные глаза, цвета светлых сапфиров. Они сверкали, как драгоценные камни, когда он беспристрастно смотрел на нее.
— Что ты здесь делаешь?
Его голос, темный, богатый и знойный, направил дрожь вниз по ее спине, чтобы обосноваться в теплой влаге между ее ног. Его светлые, золотистые волосы мокрыми, запутанными прядями свисали до плеч.
— Ты меня не слышишь? Что ты тут делаешь? — потребовал он снова, его тон был не терпящим возражений.
Она хотела ответить ему, но была загипнотизирована тем, что видели ее глаза. Даже сквозь густые заросли бороды она заметила его угловатую челюсть, сильный подбородок и скулы, настолько высокие, что они могли бы порезать ее.
Потом она увидела шрамы. Он не прятался за ними, но выставлял их, как будто ожидая, что какая-то бедная душа попытается его жалеть.
Потребовался всего один взгляд, чтобы разглядеть, что у него было пять глубоких шрамов, которые разрезали его лицо от левого виска до правой стороны рта. Один даже проходил через глаз, что заставило ее задуматься, как он не потерял его.
