«Некоторые части тела у молодого де Полиньяка и его коня — одного размера. Сущая правда! Не верите — взгляните сами!»
Добравшись до соседнего квартала, Максимилиан де Полиньяк остановил коня и натянул на себя камзол.
— Надеюсь, ее папаша ничего не заметит, — приподнял он брови и тяжело вздохнул.
— Ну что, юная д'Эстрэ и вправду была девственницей? — спросил Кристоф.
Хозяин поднял на него изумленные глаза.
— Когда-то, несомненно, — моргнул он, скривив рот.
— То есть ее розовый бутон достался не вам, ваша светлость? саркастически усмехнулся Кристоф.
— Послушай, друг, — Максимилиан посмотрел на улыбающегося во весь рот молодого человека в коричневом кожаном жилете и такой же коричневой кожаной шляпе. — Хоть ты мне и молочный брат, но иногда заслуживаешь хорошего подзатыльника.
Кристоф, в отличие от своего хозяина, родился светлым блондином, с яркими голубыми глазами. Довольно щуплое телосложение он компенсировал в драках совершенным владением шпагой, кинжалом или же палашом. Его мать, Сантия, была кормилицей Максимилиана де Полиньяка и нянькой, поэтому Кристоф находился рядом с его светлостью с самого своего рождения. Положение «молочного брата», слуги, телохранителя и лучшего друга, позволяло Кристофу проявлять большую вольность в отношении его светлости.
— Надеюсь этого хватит на то, чтобы оплатить долги вашему портному, Кристоф кивнул на массивный бриллиантовый перстень на мизинце у де Полиньяка. — Этот негодяй отказывается одевать вас бесплатно!
— В самом деле? — его светлость сверкнул глазами и улыбнулся. — Каков нахал!
Благодаря мне, стал самым модным парижским портным, да еще и денег хочет!:
— Ваша правда, господин, — слуга почесал затылок. — Может быть, пора сменить портного?
В глазах у Кристофа появился лукавый огонек.
Де Полиньяк посмотрел на перстень и задумчиво склонил голову набок.
— Все-таки это залог любви, думаю, портной должен понять, скольким я жертвую!
— Вряд ли, это совершенно бесчувственный болван, — ответил Кристоф, потерев пальцем переносицу, и посмотрел на хозяина.
Секунду они смотрели друг на друга, а затем расхохотались.
— Куда отправимся завтракать? — спросил слуга, держась за живот.
— К графине Эгмон, — ответил де Полиньяк.
— О! Ваша светлость, вы уверены, что уже восстановили свои силы? Кристоф показал глазами на определенное место хозяина.
— Слава Богу, дорогой Кристоф, они пока неиссякаемы, да и вряд ли понадобятся в такой час. Вчера графиня устраивала маскарад любви…
— Это такой, где господа резвятся нагишом, не считая масок? — Кристоф поморщился. Некоторые забавы аристократии у него, крестьянского сына, вызывали отвращение.
— Да, именно такое безобразие. Так вот, думаю, что сейчас самое время навестить графиню, если мы хотим только позавтракать и ничего больше. Понимаешь?
— Понимаю, ваша светлость, — слуга вздохнул, — если бы продать хотя бы треть вашей хитрости, то вы сразу смогли бы выкупить замок де Полиньяк, и не было бы нужды пускаться во всякие авантюры в этом проклятом городе.
Молодой граф нахмурился, лицо его вдруг стало очень серьезным и печальным.
— Я обязательно верну свой родовой замок, Кристоф, — сказал он через секунду. — Я найду способ получить обратно свою закладную и мы уедем отсюда, чтобы никогда больше не возвращаться.
— Самое обидное, что пока вы ищете способ добыть деньги, этот негодяй Неккер обдирает ваших крестьян, отбирает их урожай, рубит ваш лес и ловит рыбу в ваших реках. Даже если вы когда-нибудь найдете деньги, для того чтобы выкупить владения де Полиньяк, вам останется только разоренная пустошь.
— Проклятый буржуа лишил меня дохода и угрожает лишить родового владения, но зато я наставил ему рога! — деланно рассмеялся граф и хлопнул слугу по спине. — Выше голову, Кристоф, пока ведь никто не замечает, что мы с тобой почти нищие?
— Что значит, почти? — притворно-сердито нахмурился слуга. — Ваша светлость только что лишилась панталон и разгуливает по Парижу, буквально, с голым задом!
* * *
Придворным художникам Буше и Фрагонару поручили оформить стены Версаля «галантными картинами».
— Я богат! Я богат! — кричал Фрагонар, обмеривая пространства, которые предполагалось занять картинами. — Если писать полотна побольше, да с мелкими фигурками, да чтобы вокруг ночной пейзаж…
— Подожди радоваться, — зануда Буше, нахмурив брови, изучал «Кодекс придворной живописи». — Здесь написано: «Галантной» считается картина, изображающая богов, героев или пастушек в ситуациях и позах, дающих понять, что вот-вот произойдет нечто пикантное. Если перед внутренним взором зрителя не возникает яркого и способного смутить скромный и добродетельный взгляд продолжения, то картина считается не «галантной», а «пасторальной» и оплачивается по соответствующим расценкам. В то же время, если картина являет взору зрителя разгар любовной сцены, то она считается эротической и не может быть выставлена в общественных местах. Если картина изображает последствия любовной сцены, то она считается нравоучительной и не подлежит оплате.
Примечание: если художник изображает Юпитера, Марса или Аполлона, он должен писать их с Его Величества Людовика XV. Если художественная композиция предусматривает участие Минервы или Венеры, им надлежит придавать облик ее светлости, маркизы Жанны Антуанетты Пуассон де Помпадур.
— Ерунда! Изобразим пастушек, поправляющих чулки, и пастухов, подглядывающих за ними из ближайшего леса, — махнул рукой Фрагонар и продолжил измерять свободные пространства. — Итого, почти сто пятьдесят квадратных метров живописи… Недурно! Представляешь, можно просто взять квадратный холст и закрасить его черной краской. Назвать: «Безлунная ночь» и сказать, что на этой картине Марс и Венера лежат в галантной позе и между ними вот-вот должно произойти нечто пикантное, но этого, увы, не видно, потому что нет луны!
— Фрагонар, ты дурак, — Буше покачал своей трезвомыслящей головой, даже Его Величество поймет, что его пытаются надуть, если ему показать квадратный холст, закрашенный черной краской, и сказать, что это галантная «Безлунная ночь»!
— Ах, Буше! Все равно, согласись, как было бы замечательно, нарисовать какую-нибудь кляксу на белом холсте, и сказать, что это капля чернил на любовном послании… Или же черную точку на красном фоне, и сказать, что это мушка на щеке у прелестницы, или же вместо целого портрета — только один участок тела, но очень крупным планом, пупок, например…
