Мелисса Марр - Коварная красота

— Ну так скажи мне, кто она, — предложил он.

Бейра промолчала.

— Мы могли бы пойти на компромисс. Разделить год, разделить страны, как было при отце.

Он допил шоколад и взял еще чашку, чтобы согреть руки.

Бейра засмеялась. Из ее уст вырвался крохотный снежный смерч, закружился в воздухе.

— Отказаться от всего? Иссохнуть, как ведьма? Ради чего?

— Ради меня. Потому что это справедливо. Потому что... — Он спустил ноги на пол и поморщился, угодив в сугроб. Следовать древнему обычаю порой было невыносимо. Как надоели все эти ритуальные реплики, которыми они обменивались на протяжении веков. — Я должен это предлагать. Ты знаешь.

Бейра снова взяла иголку в руки, воткнула ее и шитье.

— Да. Твой отец тоже это предлагал. Слово в слово, как требовала его роль. Он был такой... — Она нахмурилась, достала из корзинки другой лоскут. — Предсказуемый.

— Смертные с каждым годом голодают все сильней. Стужа губит урожаи. Люди умирают. — Кинан глубоко вздохнул, закашлялся. Чем дольше он находится здесь, в этом стылом доме, тем больше времени уйдет на то, чтобы оправиться. — Им нужно солнце. Нужен настоящий король Лета.

— Это не моя забота. — Бейра бросила шитье и корзинку, встала и направилась к двери. На пороге остановилась. — Ты знаешь правила.

— Конечно. — Правила, созданные в ее пользу, на века загнавшие его в ловушку. — Знаю.

Вид сутаны (священнического облачения) и звон колокола обращают (фэйри) в бегство.

Томас Кейтли.

Сказочная мифология (1870).

В понедельник Айслинн проснулась до того, как прозвенел будильник. Приняла душ, надела школьную форму, вышла в кухню. Бабушка уже стояла у плиты и жарила яичницу с беконом.

Чмокнув ее в щеку, Айслинн спросила:

— Что за праздник сегодня?

— Насмешница. — Бабушка шлепнула ее. — Решила просто накормить тебя как следует, в кои-то веки.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — Айслинн пощупала бабушкин лоб.

Та чуть заметно улыбнулась. Сказала:

— У тебя самой усталый вид в последнее время. Потому что сидишь на одних йогуртах.

Айслинн налила себе кофе уже из полупустого кофейника, положила в чашку две ложки сахара с верхом и снова подошла к бабушке.

— Скоро математику сдавать. Сочинение написала неважнецкое.

Бабушка недоверчиво покосилась на нее, и Айслинн скорчила гримасу.

— Ну, не так уж плохо на самом деле. Но могла бы и лучше.

Бабушка разложила яичницу по тарелкам, поставила их на кухонный стол.

— Так это из-за школы?

— Ну... да.

Айслинн подсела к столу, взяла вилку. Потыкала ею в яичницу, глядя в тарелку.

— Из-за чего еще? — тревожно спросила бабушка. Крепко стиснула в руках кофейную кружку.

И что тут скажешь? Меня преследуют фэйри, один надел личину и заговорил со мной, и меня так к нему тянуло, что еле хватило сил сдержаться. Невозможно. Пришлось поведать о другом своем искушении.

— Э-э-э... есть один парень...

Бабушка ослабила хватку.

— Очень хороший, — добавила Айслинн. — Но просто друг.

— Он тебе нравится?

Айслинн кивнула.

— Значит, дурак. Ты умная, красивая, и если он тебе отказывает...

— Я ему пока ничего не предлагала! — перебила Айслинн.

— Так предложи. — Бабушка окончательно успокоилась. — И не волнуйся, все будет хорошо. Вот у нас, когда я была девушкой, не было такой свободы, и...

Забыв обо всем на свете, она пустилась в обсуждение любимой темы — женского равноправия.

Айслинн оставалось лишь, доедая яичницу, кивать в нужных местах. Пусть бабушка думает, что внучку волнуют только школа и мальчики. Жизнь у нее и без того нелегкая — дедушка умер, оставив ее с маленьким ребенком на руках, ей пришлось растить в одиночку сперва дочь, потом внучку с даром видения. Узнай она, как странно вдруг начали вести себя волшебные существа, свободе Айслинн тут же придет конец.

Все было мирно и спокойно, они с бабушкой улыбались, когда настало время идти в школу и в дверь постучала Карла.

А потом... Айслинн открыла и увидела в коридоре за спиной Карлы трех фэйри. Те чувствовали себя явно неуютно и старались держаться подальше от двери, защищенной сложным металлическим узором. Чтобы установить эту дверь, бабушке пришлось добиваться особого разрешения, но дело того стоило.

— Ой, — сказала Карла, увидев, как померкла улыбка подруги. — Не думала, что испорчу тебе настроение.

— Это не ты. Это... — Айслинн попыталась улыбнуться снова. — Понедельник. День тяжелый.

Карла заглянула ей за спину, убедилась, что бабушка не слышит, и спросила тихо:

— Хочешь, прогуляем?

— И завалим математику? — фыркнула Айслинн.

Взяла ранец, помахала бабушке и вышла за дверь.

Карла пожала плечами.

— Потом позанимались бы. В магазине электроники распродажа.

— Не сегодня. Пошли.

И Айслинн поспешила вниз по лестнице, где обнаружилось еще несколько фэйри. Хотя в жилые дома они обычно не заходят. Особенно в этом районе, где нет ни травинки, а на окнах красуются надежные стальные решетки. Унылый район, зато далекий от опасных зеленых пригородов.

На улице от хорошего настроения Айслинн не осталось и следа. Фэйри были всюду. Поглядывали на них с подругой, переговаривались о чем-то, шли по пятам. Попробуй тут сохрани спокойствие.

Всю дорогу в ушах Айслинн звучали слова мертвячки: «Беги, пока можешь». В том, что убежать удастся, она очень сомневалась. Но знать хотя бы, от чего бежать... Возможно, это помогло бы справиться со страхом, терзавшим ее все сильнее.

Когда волк-фэйри, чей кристаллический мех звенел, как крошечные стеклянные колокольчики, принялся обнюхивать Айслинн, она содрогнулась. Возможно, справиться со страхом не помогло бы и знание.

На время занятий посторонние мысли пришлось отодвинуть. Ведь не скажешь отцу Джеймсу, что сосредоточиться она не может, поскольку ее преследуют фэйри. Церковь предостерегает против опасностей оккультизма, но вероятность найти среди современных священников такого, кто верит во что-то сверхъестественное — помимо самого Бога, конечно, — столь же мала, как вероятность принять сан для женщины.

Хотя, подумала Айслинн с кривой улыбкой, шагая на последний урок, где-нибудь, может, и есть священник, не возражающий против женского равноправия в этом вопросе. Только не здесь, в школе епископа О'Коннела.

— Ты дочитала? — спросила Лесли, когда они вошли в кабинет английской литературы.

— Да. — Айслинн закатила глаза. — Отелло — псих.