Кот тут же, впервые за последние несколько недель, устремился к хозяину. Беззубый попытался припадать ему ногой, не в силах сдержаться, не доставив, таким образом, себе большое удовольствие.
— Убери свои грязные лапы от моего кота, подонок. — Угрожающе прорычал капитан.
— Эта тварь чуть не изуродовала мне лицо. — Сбиваясь, прохрипел беззубый.
— Эта тварь, как ты смел выразиться, спасала мой самый ценный товар на этом корабле, от твоего поползновения, между прочим. Как я понимаю, ты ведь именно этим здесь и занимался, то есть портил мой товар? — Хмуро спросил он.
Беззубый опустил голову, с капитаном лучше было не спорить, он мог быть не только добрым, но и злым, гораздо злее и более жестоким, чем кто–нибудь другой из всей команды, оттого он и оставался капитаном уже много лет. Но на этот раз несостоявшийся насильник не сдержался, но лучше было бы ему в полемику не вступать.
— Не вижу ничего бесценного в этом не оформившемся подростковом теле. — Выдал он.
— Тем не менее, тебя это не оформившееся подростковое тело весьма заинтересовало, как я погляжу. — Не растерялся капитан.
— Я всегда получаю то, что захочу. — Огрызнулся беззубый.
— Но не в этот раз. Девчонка должна оставаться нетронутой, иначе мы не выручим за неё ни гроша.
— Кто сказал?
— Я сказал. Тебе этого мало?
— Да этим черномазым, по–моему, всё равно кого трахать, лишь бы светлая кожа, да волосы.
— Большинству может быть и всё равно, но тому господину для кого она предназначена, нет. Он любит свежую кровь девственниц. Это на редкость удачное выполнение того заказа и я не согласен с тем, чтобы ты поганил мой товар и тем самым опустошал наш общак, а вместе с тем и мою личную казну. Не думаю, что кому–то из моих ребят это тоже понравится. Но, если ты не веришь мне на слово, можешь у них сам спросить. Но лично я их ответ знаю уже заранее и наверняка. В связи с этим ты покинешь наш корабль, в том же порту, что и товар на который ты покушался. Тебе будет выплачена твоя доля за те годы, что ты провёл с нами, но с учётом порченого товара. А теперь, пускай тебя осмотрит корабельный доктор, но перед этим он должен осмотреть эту девицу, которая на данный момент имеет для меня гораздо большую ценность, чем ты.
Он пропустил не согласного с таким приговором морехода вперёд и обернулся на напуганную девушку, что жалась к стене. Кот безропотно сидел у него на руках, не спуская глаз со своей подруги, словно что–то хотел передать ей мысленно, то, что так и осталось не услышанным, как и то сообщение, что несколькими минутами ранее, пыталась телепатически передать ему она сама.
Капитан развернулся и молча вышел, унося кота с собой.
Девочка слышала, как он отдал распоряжение никого не запускать в трюм, кроме него самого, доктора, который с минуту на минуту должен был подойти, и старика, что приносил ей пищу, а потом всё стихло, по крайней мере, вернулись те звуки, что буднично расходятся по любому кораблю.
Вот тут–то Девочка и расплакалась, от обиды, горя и унижения, а ещё, ей очень сильно не хватало потерянного нового друга, кота. Но люк, ведущий на палубу, по–прежнему не закрыли до самого вечера, а перед самым закрытием к ней в трюм проскользнула маленькая четырёхлапая тень. Она бесшумно приблизилась к Девочке, оказавшись всего–навсего маленьким толстым увальнем Кровопийцей. Он нежно потёрся о её щеку, Девочка спала под своим одеялом, несмотря на жару. Когда же обрадовавшись, она сжала кота в своих объятиях, проговорив в слезах, что думала, что он уже не вернётся, Кровопийца посмотрел на неё с немым укором, мол, я же тебя предупреждал, что ухожу не надолго, а затем обязательно вернусь, чтобы находиться с тобой столько, сколько позволит злодейка судьба. Но тогда Кровопийца думал, что им, возможно, придётся весь свой век коротать в этом тёмном трюме, пропахшем морем, рыбой и крысами, наслаждаясь обществом друг друга. Он и предположить не мог, что в скорости им придётся расстаться.
Корабль торговцев невольниками и другими товарами медленно, но упорно подходил к заветной гавани. Это было заметно по тому, как последние дни все суетились наверху. А потом как–то Девочку разбудил громкий крик:
— Земля.
Именно это слово можно назвать началом новой истории в жизни уже двенадцатилетней девочки со светлыми курчавыми волосами и небесно–голубыми глазами, которая отнюдь не по своей воле пересекла великое Море и попала в новое рабство в чужой незнакомой ей стране, рабство гораздо худшее, чем вся её, и без того нелёгкая, жизнь была до этого момента.
Невольничий рынок это такое место, о котором стоит либо говорить мало, либо лучше вообще не упоминать. Я же постараюсь упомянуть о нём, но при этом в таких минимальных размерах насколько это будет возможно.
Во–первых, невольничий рынок это всегда кровь, пот и слёзы униженных и оскорблённых людей, которых как скотину продают и покупают их же собратья. Во–вторых, невольничий рынок это удушающие затхлые запахи, среди них тошнотворные «ароматы» похлёбки приготовленной для рабов ровно настолько обильно и питательно, чтобы рабы не подохли как мухи, среди них были уже запахи не какой–то абстрактной крови, а самой что ни на есть настоящей кровушки, которая вытекала из ран, что наносили кнуты надзирателей, а также тех, что рабы зарабатывали сами, во время схваток за блаженную тень или лишнюю долю в пайке. К слову сказать, запахи, здесь распространявшиеся, накапливались и впитывались в деревянные загоны, местами уже заметно протрухлевшие, годами, десятками, а может даже уже и сотнями лет. Так что уже говорить о том, что рабам приходилось справлять нужду в тех же загонах, что и спать и есть. Некоторые здесь порой умудрялись и деток зачинать, так что здесь запах нечистот не вызывал приступы тошноты только у самих рабов, у которых–то и выбора не было, а также надзирателей, несших свою работу поколениями и давно уже привыкших к тому, что других бы просто с ума свело.
Жирные переливающиеся мухи тут же лениво перелетали с одного отхожего места на другое, затем так же лениво усаживались на годами не мытые тарелки и свободно расхаживали по не съедобной каше. Рабы же, давно ко всему безразличные люди, не обращали на них ровным счётом никакого внимания или лишь равнодушно взмахивали рукой, прогоняя обнаглевших насекомых. Но то были низшие кварталы невольничьего рынка, в которых Девочке, слава богам, не пришлось побывать. Хотя, откровенно говоря, ей вообще не пришлось побывать не в одном из помещений для рабов, отчасти потому что разбойники боялись, что она лишится своей драгоценной девственности, отчасти потому, что заказ на такую как она поступил уже давно, и теперь дело оставалось за малым, это отвести её к новому хозяину и произвести обмен деньгами. Поэтому она успела лишь увидеть, как остальных рабов, когда–то знакомых ей по прошлой спокойной жизни, тоже изрядно изнурённых и похудевших, погнали в сторону основного рынка, а её, между тем, повели в противоположную сторону для знакомства с новым господином.
