— Работа у него такая! — вздохнула Елизавета Петровна, — Все же альфа, а не абы кто! Пошли уже укладываться, полночь как никак. Ничего с утреца-то он от нас не убежит!
Что ж утром, так утром!
А утром я проснулась от чужого взгляда. Егор сидел на коленях у моей кровати облокотившись руками около меня и смотрел… Смотрел так, словно хотел запомнить каждую черточку моего лица.
В душе закипала злость! Чего это он тут забыл? Не комната, а проходной двор! И вообще, я замужняя женщина…
Черт! Черт! Черт!
Вспомнила вчерашние слова Петровны и зажмурилась от нахлынувших чувств. А ведь получается… Нееет!!! Чтобы там не говорила Петровна, я все еще ощущала себя женой Игоря, а не вот этого вот, Прости Господи, и не человека вовсе!
«Да ты и сама не человек!» — тут же подала голос совесть, заставив вспыхнуть щеки.
Но это же не повод пробираться с утра ко мне в комнату!?
«Зато искать не нужно!»
Да, не нужно.
Ярость окончательно сдала позиции, а взгляд оборотня полный нежности и какой-то затаенной грусти, очень быстро охладил мой пыл. И теперь уже я сама вглядывалась в мужественные черты изучающего меня мужчины и комкала в руках одеяло, лишь бы не потянутся руками к разлету бровей или не провести ладонью по щеке.
«Не бойся, это теперь твой мужчина!» — не унимался внутренний голос, но я не решалась. Боясь переступить ту черту, после которой уже не будет дороги назад. Мне нравился этот мужчина. Я чисто по-женски желала его. Такого большого и сильного… Но мужем я Егора не воспринимала.
Скорее… любовником…
Я всегда считала себя правильной и порядочной женщиной, женой. У меня даже в мыслях никогда не проскальзывало изменить Игорю.
А вот теперь… теперь я не была уверена, что если Егор захочет, я смогу ему отказать.
— Привет! — мой голос оказался хриплым, а губы иссушенными. Пришлось провести по ним языком. Чтобы тут же задохнуться от жажды, вспыхнувшей в глазах мужчины — хищных, загоревшихся золотистым светом — У меня для тебя подарок, там — кивнула я на прикроватную тумбочку, чтобы только перевести внимание Егора на что-нибудь другое.
— Подарок для меня? — переспросил Егор, после того как закрыл глаза, а потом открыл с уже нормальной радужкой. Теперь в его взгляде плескалась не только нежность, но и искорки предвкушения.
— Для тебя! — я попыталась встать. Слава богу, сегодня на мне была вполне закрытая ночнушка. Так что одеяло я отбросила вполне свободно. Вот только спустить ноги предпочла с другой стороны кровати. Там висел мой пеньюар, накинув который, я почувствовала себя почти в броне. Пока не обошла кровать.
Егор, как только я отвернулась, поднялся с колен. И сейчас сидел на моей кровати.
— Елизавета Петровна сказала, что я должна была сделать его собственноручно. — я старалась говорить, пока открывала тумбочку и нащупывала амулет с камнем волка. Говорить, лишь бы не чувствовать вновь эту тишину, полную невысказанных эмоций. — И надеть я тоже должна сама. — развернулась к мужчине с амулетом в руках.
Егор поднял глаза…
Господи, запрети мужчинам так смотреть! Егор казалось застыл статуей самому себе, только ноздри широко раздувались, напоминая, что это все-таки живой человек. И взгляд, которым Бутурлин проводил по всей моей фигуре от босых ног до кулона в моих руках, просто кричал, что от этого живого нужно держаться как можно дальше.
Вот только тело меня не слушалось!
А еще я поняла, что раньше не до конца понимала значение выражения «увязнуть, как муха». Вот сейчас я тонула в гречишном меде его взгляда.
- Я… должна надеть его. — неуверенно прошептала, потому что голос мне отказал. Я так и стояла на полпути между тумбой и мужчиной.
Егор смотрел на меня, глаза мужчины расширились, а черный зрачок полыхнул, чтобы тут же смениться золотистым светом. Казалось, что глаза оборотня горят.
— Должна надеть… — хрипло согласился Бутурлин, переметнув взгляд с амулета на мои ноги и обратно.
Я же стояла и переминалась с ноги на ногу прежде чем решила сделать шаг, чтобы тут же оказаться в горячих мужских объятьях.
***
Егор
Солнце еще только всходило над горизонтом, когда я словно вор пробрался в комнату Жени. Она спала, разметав по подушке свои светлые, словно зрелое поле пшеницы, волосы. Как же мне хотелось сейчас лежать рядом с ней, зарывшись носом в это спелое поле, проснуться рядом…
Да много чего мне хотелось сделать, глядя на спящую Женю!
Но я не смел…
Боялся увидеть страх в колдовских глазах моей девочки.
Моей. Да, моей! По законам нашего вида, это разметавшееся во сне счастье — моё!
Вот только сказать об этом Жене я боюсь. Боюсь, заявить на нее свои права. И это я — Альфа! Стою сейчас, как несмышлёный щенок у постели, а сердце выписывает странные фортели в ожидании приговора…
Её приговора.
И уйти не могу.
Не могу уехать не попрощавшись.
Чувствую, не правильно это будет! Вот и стою, сжимая руки, что так и норовят провести по щеке, чтобы почувствовать шелк её кожи, раздвинуть пальцем губы… Но нельзя!
Черт! Черт! Черт!
Черт его знает на что я надеюсь! И сердце в груди грохочет, грозя сломать ребра, то от радости, что вот она моя Луна. То скатывается в бездны отчаяния — он может делать все что угодно, но если Женя его не примет…
А я не смогу, как Игорь! Я не знаю, о чем думал мой братец. Но то, что он не поставил Жене свою метку… и озадачивало и очень радовало меня. Поставь он её, и я бы лишился своей Пары. Своего счастья. А чем руководствовался брат?
***
Женя
— Женя! — выдохнул Егор.
Взгляд глаза в глаза и губы Егора накрывают мои. Глаза закрываются сами собой. От той нежности, в которой хотеться раствориться без остатка. Егор словно делал первый шаг, но при этом сохранял за мной право отступить. Осторожное скольжение пальцев по моей щеке, терпкий запах его тела, который я жадно вдыхала.
Отступить?!
Да, наверное, нужно было отстраниться, напомнить, что…
Да к черту все! Я хочу хоть раз… всего лишь раз…
И я сама прикусываю Егору губу, чтобы тут же зализать ее языком.
И это срывает стоп кран.
Меня никогда еще так не целовали! В каждом прикосновении не страсть и не жадность. Нет. Это нечто большее… Жизненно необходимое. Словно Егор заполучил что-то запретное — то, что у него вот-вот отберут, а он не собирается отдавать!
— Моя! — отстраняясь на секунду, чтобы сделать вдох, рычал оборотень. И мне хотелось ответить «Твоя!», но я молчала. Все эти правила о приличиях, запреты, что в нас взращивают с самого детства давили, заставляя смолчать. И мне оставалось лишь проводить ладошкой по обтянутой белым хлопком груди, в которой грохотало сердце оборотня.
Но Егор все понял сам, он расслабился, словно перестав бояться, что я вырвусь. Ласково провел рукой от моей талии вверх по спине.
— Женя! — Егор, кажется, даже на миг улыбнулся.
А я?
Я спрятала лицо на широкой груди. Но долго смущаться мне не дали. Ласковые пальцы скользнули мне на щеки оглаживая и заставляя приподнять лицо. Чтобы вновь взглянуть в омут карамельных глаз.
Нужда и трепет, страсть и нежность смешивались в медовом омуте, закручивались цветными вихрями, манили и обещали. Егор смотрел на меня не моргая и, кажется, не мог насмотреться.
— Так я одену? — спустя вечность спросила я.
— Да! — глаза Егора полыхнули золотом, а сам он присел на кровать, утягивая за собой и меня.
— Так будет удобнее! — не отпуская рук от моей талии, пояснил Бутурлин. Я стояла между ног оборотня, опираясь на его плечи.
Так и в самом деле было удобней. Вот только руки Егор отпускать не собирался, а я даже через одежду чувствовала жар, исходящий от больших и сильных ладоней мужчины.
Это не нервировало, нет. Наоборот. Но… не давало сосредоточиться. Как и то, что пришлось наклониться, застегивая замочек.
