– Да. Едем домой.
– Даже не подумаю! Пусть тебя старик Гаррет посмотрит, – не согласился Артур.
– Тебе нужен доктор, – поддержал его Алекс. – Ехать сможешь?
– Да. Всё нормально.
Тело покрылось липким потом и стало знобить. Но я всё же смог продержаться в седле до деревни.
Старенький доктор прописал мне порошки. Порекомендовал не нервничать. Сказал, что последствия травмы непредсказуемы, как и игры памяти. Нужен отдых и хорошее питание.
– Я думал, что старина Гаррет давно сыграл в ящик, – сказал я, когда мы направились домой.
– Видимо, здешний воздух живительный. И тебе должно помочь. Прости, если ты нервничал из-за меня. Я тебе не враг. У меня просто дурацкие шутки и манера разговаривать, – сказал Артур.
– Это ты меня прости. Раздражение скапливается, а потом прорывается, как гноящаяся рана. Сегодня попался под горячую руку ты.
Мне было стыдно. Очень. Нравится мне Артур или нет, он не сделал мне ничего плохого. Да и Алекса напряг. На днях он уедет и вряд ли я с ним ещё увижусь в ближайшее время.
«Ты осёл, Генри. Друзья ни в чём не виноваты. Во всём виновата она. Откуда только взялась на мою голову? Сегодня же всё и проясню. Иначе начну кидаться на всех подряд. Мне нужен покой. У себя дома хотя бы»
По приезду решили сразу идти отдыхать. Мы разошлись наверху, каждый в свою сторону.
Я прислонился спиной к стене у дверей комнаты, что занимала девушка, и прикрыл глаза, откинув голову, упираясь затылком. Так легче думалось.
Взять и войти в комнату девушки, хоть и самозванки, посреди ночи, чревато последствиями. Она может и поднять дом на ноги, обвинить меня в домогательствах. Страшит ли меня это? Нет. Это она пришла в мой дом без разрешения. Назвалась моей супругой. Так вот пусть сама и отвечает за своё преступление. Это я мог бы её обвинить и сдать на руки правосудия.
Представил нежные тонкие запястья связанными, большие глаза в слезах, а губы опухшими и ещё более соблазнительными. Судья сразу отпустит.
«Я точно сойду с ума. Стоять здесь бесполезно»
Решил, сделал. Постучал в дверь. Тишина. Ещё раз постучал. Никакого ответа. Что меня дёрнуло, не знаю. И своих действий объяснить не могу, но дверь я открыл и скользнул внутрь. Девушки не было в спальне.
– И где ты ходишь посреди ночи, когда приличные женщины спят? – пробормотал я.
Тут я услышал шаги и спрятался за шторой, прямо у двери. В комнату вернулась ночная путешественница.
Когда я увидел её в ночной рубашке и незапахнутом халате, вся моя выдержка рухнула, как старая плотина, открывая путь бурлящей воде.
– Поговорим? – с трудом протолкнул я сквозь сдавленную от усилий сдерживаться глотку.
Девушка задёргалась подо мной, пытаясь вырваться. Она не издавала ни звука. Видимо, не ожидала найти здесь меня и оказаться в захвате. Страшно. И мне страшно, что не удержусь. Соблазнительное упругое тело заводило меня всё больше.
– Прекрати. Или я возьму тебя здесь и сейчас, – застонал я от наплыва чувств. Девушка затихла. А я глубоко вдыхал запах её душистых волос и упивался её теплом. – Что же ты со мной делаешь? Я с ума схожу.
Признание вырвалось непроизвольно, помимо моей воли. Я резко отступил, сжимая до боли в кулаки руки. Опущенную голову тяжело было приподнять. Не хотелось видеть неприязнь, страх или обиду в этих красивых глазах.
– Может, всё же поговорим? – спросила она.
Глава 13. Вино правды
Маша
– Здесь, думаю, это будет неудобно, – продолжила я, когда на предложение не откликнулись.
Я уже успела успокоиться. Первый испуг прошел. Да и польза от него была. Рассудок вернулся и моё хладнокровие тоже. Комната освещалась только горящими углями. Не помешало бы подбросить дров. Обрадовалась, что нашла себе хоть кратковременное занятие. Присела перед камином на колени и стала подкладывать дрова. Рядом на корточки присел Генри.
– Я сам, – сказал он, забирая деревяшку из моих рук. – Огонь не сможет разгореться, если плотно укладывать дрова, – объяснил он, укладывая их правильно.
Сидела, не шелохнувшись. Длинное платье мешало двигаться. Боялась, что потеряю равновесие и опять, не дай Бог, свалюсь на бедного мужчину (ага, полапать он прыткий).
Пока думала, что лучше сделать, мне подали руку. Не стала выделываться, протянув свою.
Генри рывком поднял меня с пола. Но не грубо. Мы опять оказались непозволительно близко.
– Идёмте. Поговорим в кабинете, – предложил он.
Кабинет располагался на нижнем этаже. Я бывала там чаще, чем в остальном доме. Здесь было много книг, которые могла читать. Генри поджёг свечи в канделябре, что стоял на камине. Когда свечи стали гореть ровно, стало намного светлее. Представила, что в комнате брызнул электрический свет.
«Нелепо будет всё смотреться, как бутафория»
– Чему улыбаетесь? – вдруг спросил хозяин. Я и не заметила.
– Просто так. Улыбаться можно просто так, – ответила и пожалела. Мне надо быть более учтивой. – Извините.
– Садитесь, – предложил он мне присесть на диван, но я выбрала стул с прямой высокой спинкой и замерла.
– Кто вы? – прозвучал первый вопрос.
Я смотрела вокруг, стараясь не встречаться с чернющим взглядом.
– Ну? Леди! Я жду, – он нетерпеливо дёрнул руку ладонью вверх, как бы приглашая.
– Маша.
– И?
– Меня зовут Маша. Мария.
– Фамилия, род, откуда вы? Хоть что-то можете сказать? Или вы из монастыря, где находится Кэтрин?
– Находилась.
– Что? Где находилась? Говорите яснее, – было видно, что его раздражают мои односложные ответы. Но что я могла? Вылить на него правду? Да он завтра же меня отправит в сумасшедший дом.
– Кэтрин умерла. Мне мадам Фаррел сказала. Правда, мне не следовало это вам говорить. Она сама должна была вам всё рассказать. И давно.
– О чём? Вы сейчас испытываете моё терпение! – возмутился он.
– Успокойтесь, пожалуйста. Я тоже нервничаю. И поболее вашего. И мне совсем не легко, – попросила я.
Генри откинулся в кресле. В кабинете не горел камин. Мне было холодно. Я даже шали не прихватила с собой.
– Может, у вас есть, что накинуть? Я замёрзла, – попросила я.
Генри молча поднялся и вытащил из шкафа плед. Похоже, кабинет часто служил местом ночлега.
– Спасибо.
Также молча налил мне вина в бокал. Я выпила его разом. Обжигающая жидкость провалилась на дно желудка раскалённым камнем, который расцвёл огненным цветком, подпирая лёгкие. Тепло разбежалось по всему телу. Нутро согрелось. Резко захотелось спать. Я плохо воспринимаю алкоголь. Почему я об этом забыла?
– Пить не умеете? Это очень крепкий напиток. Вас развезёт. Его надо было пить маленькими глоточками. Тогда не пьянеешь.
Кажется, я произнесла последнюю фразу вслух. Надо ретироваться.
– И куда вы пошли? Надо поговорить сейчас. Откладывать не получится.
Кажется, опять вслух высказалась. Я постаралась прикрыть рот, зарывшись в плед.
– Мария, – начал он.
– Маша. Меня зовут Маша. У меня никого нет. Сначала папа с мамой погибли. Недавно умерла сестра. Чуть не убила нас обеих, - быстро протараторила я, чтобы не раздумать.
Скинула плед и пыталась задрать платье. Было очень важно ему предоставить доказательства того, что я не вру.
– Что вы делаете? – тревожно спросил Генри.
– Не беспокойтесь. Приставать к вам с сексуальными домогательствами не собираюсь. Хочу показать, как мне было больно.
Мне удалось подтянуть подол платья и показать длинный розовый рубец вдоль бедра.
– И на голове есть, – прощупала болезненный валик на темени. – Я в коме лежала несколько дней. Так что не одни вы на голову ранены, – тихо рассмеялась.
– Это страшная трагедия, – так же тихо произнёс мужчина.
Посмотрела на него с обидой и возмущением:
– Не смейте меня жалеть. Я жива осталась, а моя беременная сестра, которая намного младше меня, почти ребёнок, погибла. А я вот здесь.
