Они были венком извивающихся призраков, и гнева у них было много,
Запутавшись в клубке, они назвали себя Джентри.
Хм. Может, кто-то из моих предков тут был. Это звучало очень точно для меня.
1090 год у фейри
Дочери, я пишу этот дневник, чтобы направить вас, когда меня не станет. Нам доверили охранять людей от зла, которое есть на нашей земле. Ужасные существа приходят через порталы, забирают детей и разумы людей. Бойтесь их. Боритесь с ними. И не давайте им очаровать вас. Не любите их так, как людей. Не выходите за них замуж. Не рожайте от них.
Хороший совет, хотя маме стоило дать эту книгу Хуланне, а не мне. Там было больше предупреждений. Но я пролистала до следующей заметки.
1091 год фейри
Забавно, как мои предки годами фейри отмечают время, хотя высмеивают фейри.
Джиннеф проигнорировала наши предупреждения, и старой Сканде пришлось идти в портал за ней. Она вернулась с пустыми руками, бормоча о призраках и запутанном мире ужасов. Она постоянно говорила о сделках и лжи. Она обезумела от ужаса. Бросилась в колодец на третий день.
Приятные истории. Книга, расскажи то, чего я не знаю.
1103 год фейри
Пятеро пошли за ними в их портал. Только Янис вернулся. Он сказал, что музыка подавляет их. Даже насвистывание или напев успокаивает.
Я стала напевать мелодию, которую всегда играл Олэн.
Клетка дернулась, воздух засвистел слишком быстро. Мы падали. Мы…
Я не поняла, что перестала петь, пока мы вдруг не выровнялись. Моя рука сжимала клетку так, что костяшки побелели, и дыхание вырывалось на скорости.
— Нет, — прорычал Скуврель, словно отчитывал щенка.
— Прости, — пробормотала я, вернувшись к книге. Что ж, это сработало.
Огонь тоже работает. Они ненавидят его. Он слепит их так, как мы не можем понять. Они освещают путь и готовят еду другими способами.
Интересно. Готовить могли те бедные големы. А освещение? Как что-то осветить без огня?
Это могло объяснить, почему Скуврель серьезно воспринял пожар. Он не оглядывался на него, верно?
Их магия искажает время. Наш народ пробыл месяц в Фейвальде, но тут прошел всего день. А потом вернулась Таня. Вторая из наших. Она заявила, что прошла в портал через час после Яниса. Для нас прошло пять лет.
Пепел! Двадцать лет могло уже пройти в моем мире. Или час. Во рту пересохло.
Она заявила, что неделю жила, пронзенная металлическим колом. Ни один смертный не смог бы так жить тут, но их магия поддерживала ее живой в агонии.
Как моего отца.
Не забывайте, они играют с едой. Ваш ужас питает их. И им весело от этого.
Я взглянула на Скувреля. Ему было весело со мной. Он питался моим страхом и ужасом? Могла ли я это как-то использовать? Охотники могли заманивать наживкой. Может, мой страх был наживкой, которая была мне нужна.
Таня обманом заставила их убрать кол, а потом убежала. Когда она прошла в портал, рана зажила при переходе. Она не думала, что выживет. Врата как-то ее исцелили.
Если я смогу добраться до отца, я смогу его освободить. Был шанс, несмотря на то, что я видела.
Следующая дюжина записей была не такой информативной. Женщины за годы теряли любимых и друзей. Женщины боролись, чтобы прогнать фейри из Скандтона огнем и песней. Женщины перевязывали раненых, сковывали безумных и бились за жизни нашего поселения.
Последние слова, которые я прочла в свете угасающего солнца, были пугающими.
Мы надеемся, что, ограничив эти знания до нескольких человек, мы сможем убрать у народа воспоминания о фейри. Как еще нам уберечь поколения и не дать снова вызвать это зло к нам?
Это не сработало. Тайны просили быть раскрытыми. Таинство заманивало таких, как Хуланна. Плохой ход, леди-предки. Не получилось.
— А теперь Игра усиливается. После этого я должен быть осмотрительнее с тобой, мой милый кошмар, — сказал Скуврель, спускаясь к тому, что выглядело как кольцо палаток, выкрашенных в яркие полосы. — Готова?
— Четыре, — сказала я, стараясь звучать решительно.
Глава двенадцатая
Протяжный крик пронзил воздух, и будто из ниоткуда что-то розовое — ярче полевого цветка — взлетело в небо, крича при этом. Когда оно оказалось над нами, оно взорвалось с хлопком и искрами. Еще два розовых крикуна взлетели чуть ниже.
— Что это было?
— Они снова стреляют фуриями, — раздраженно сказал Скуврель.
— Фуриями?
— Они размером с тебя сейчас, но с крыльями. Их можно выманить из нор сладостями, а потом поджечь, и они взлетают в небо и сгорают, а потом взрываются.
У меня кружилась голова.
— Они так… развлекаются?
— Мне уже кажется, что ты меня не слушала, Элли. Я не говорил тебе, что мы жестоки? Я не говорил, что мы хуже, чем ты можешь представить?
Я в это не верила. Не могла.
Используй это для огня внутри, Элли!
— Я думала, твой вид боялся огня, — сказала я.
— Ты это прочла в своей книжке, — он едва подавлял смех.
— Да, — я произнесла слово так, словно могла выстрелить им в него.
Теперь он не смог сдержать смех.
— Те маленькие правила не всегда верны, кошмарик. То, что твои предки считали, что это правда, не означает, что так и есть.
— Какие правила — не правда? — спросила я.
— Хочешь узнать? Приготовься. Дальше будет только хуже, — сказал он, дразня меня. — Боишься?
— Три, — я с трудом не давала коленям сомкнуться.
— Видишь? Ты не слушаешь. Должно быть не меньше четырех.
Я быстро собрала свои высохшие вещи, сунула их в сумку. Меня мутило, пока я работала во время движения Скувреля.
Ох, я не собиралась терять вещи из-за воров или беспечности. Я разобрала палатку и аккуратно свернула ее.
Мы опустились на землю во тьме посреди кольца палаток. «Палатки» было слишком маленьким словом для этих строений. Это были как замки из цветного шелка, парящие в небе. В воздухе пахло ванилью и корицей, ветер трепал мои волосы и перья на моей тунике. Я была так напряжена, что мышцы болели, хотя я стояла на месте.
Вместо тьмы палатки сияли зеленым светом, пространство между ними тоже светилось. Что-то, что гудело, было заперто в банках, висящих у палаток, а между ними на лентах висели ягоды. Ягоды сияли красным, голубым и лиловым так ярко, что затмили бы фурий. Белый туман покрывал землю, отражая свет, заставляя все сиять своей белизной и мягкостью. Выглядело красиво, напоминало сон, но близкий к кошмарам. Не было темно, хотя были сумерки. Это место было как мир с перепутанными красками, одни были слишком яркими, а другие почти бесцветными.
Может, только я видела мир таким, но я в этом сомневалась. Я стала подозревать, что все видели этот мир таким. Может, то, что было для меня странным, для них было нормой, как свет солнца и луны. Может, они всю жизнь жили в мороке, чтобы спастись от ужаса своего мира.
Чтобы напомнить себе, я подняла повязку на миг, чтобы увидеть спутанную тьму и услышать крики. Я тут же опустила ее. Да, морок был лучше.
Веселье уже началось, и смех звенел из палаток, откуда доносились и вкусные ароматы. Большие големы, нависая на Скуврелем каменными телами, выглядели как идеальные фейри и носили тяжелые подносы еды и напитков в толпе.
Большие костры горели между палатками, их лиловый, синий или белый огонь тянулся к ночному небу.
— Иллюзия, — шепнул Скуврель.
