Положив руки Шону на плечи, я наклоняюсь вперед и трусь своими грудями о его мускулистый торс. С наслаждением вдыхаю терпкий аромат, пока мышцы моего лона усердно массируют член. Шон, двигая бедрами, прерывисто дышит и нетерпеливо толкается в меня, стараясь проникнуть как можно глубже.
Он хочет сильнее… и жестче.
— О, черт, Эмилия, я больше не могу ждать.
Сжав мои бедра, он задает темп. Дикий и стремительный. Именно так я и скачу на нем. А Шон, бешено вколачиваясь, задевает глубоко внутри меня ту самую точку G, что заставляет женщин безудержно стонать и хныкать. Задыхаясь от страсти, я откидываю назад голову и выгибаю спину. Я — буквально истекая соками — смачиваю его кожу своей похотью. Во мне неуклонно нарастает мощнейшая кульминация. Чувствительность моих нервных окончаний настолько усиливается, что мое тело реагирует даже на малейшее прикосновение. А все испытываемые мной чувства кажутся такими потрясающими и сногсшибательными, что я просто больше не могу сдерживаться.
Взрыв… и я громко кричу.
— Я хочу кончить в твой сладкий ротик, — настойчиво говорит Шон, стоило мне немного прийти в себя.
Я все еще слегка ошеломлена после оргазма, но не собираюсь спорить. Скатившись с Шона, быстро опускаюсь на колени между его ног и вновь обхватываю губами член, на котором остался вкус моего освобождения.
Шон же, толкнувшись бедрами вперед, глубоко погружает член в мой рот.
— А-а-а-ах.
Впервые в моем сексуальном опыте мужчина кончает мне прямо в горло. Теплое и немного горьковатое семя течет по нему, и я непроизвольно сглатываю. Я не знаю, влияет ли на меня присутствие Шона или же это связано с моей натурой, но меня действительно возбуждает такая власть над ним: ведь я вижу, что у него от меня буквально срывает крышу.
Тыльной стороной ладони я вытираю губы и без сил падаю рядом с ним на диван. Да уж, похоже, эту часть плана мы перевыполнили. Прохладный воздух, ласково обдувая мою разгоряченную кожу, охлаждает ее, неся покой и блаженство, хотя мы я и Шон все еще тяжело дышим. Он притягивает меня к себе и заключает в объятья. Какое-то время мы сидим в полной тишине, наслаждаясь отголосками нашей страсти.
Наконец Шон прерывает нашу молчанку.
— Я не знаю, что с нами происходит, но я, черт возьми, не могу тобой насытиться. Я завожусь буквально от одного твоего взгляда. А еще твой аромат. Он просто сводит меня с ума.
Я размышляю над его словами, пытаясь сопоставить факты.
— Я чувствую то же самое. Ты так же, как и я, считаешь это странным?
Он пожимает плечами.
— Нет. Ничуть. Ведь ты чертовски сексуальная. Единственное, что меня удивляет, — сила этой потребности. Она подавляет даже инстинкт самосохранения, а стремление выжить отодвигает на задний план.
Я вспоминаю ситуацию на кухне с газировкой, когда мне неожиданно пришла мысль, что Шон предпочитает простую воду. А еще после завтрака. Мы посмотрели друг другу в глаза, и я сердцем почувствовала, что знаю его. Это не может быть случайностью. Таких совпадений просто не бывает.
— Возможно, мы найдем что-нибудь об этом на веб-сайте.
Не смущаясь своей наготы, я тянусь к стоящему на столике ноутбуку и прокручиваю страничку вниз, просматривая сообщения. Чаще всего речь в них идет об ученых, принимавших участие в якобы секретных проектах. Но о сексуальном влечении ничего нет. Вот только на последней странице нахожу статью от Probanda27.
Он пишет: «Эти люди не стыдятся применять насилие! Будьте осторожны, если вдруг на улице столкнетесь с этими подонками!»
Я нажимаю на имеющуюся здесь ссылку и вижу фотографии трех мужчин и одной женщины. На первый взгляд, обычные люди. Ничего примечательного. За исключением последнего.
Во мне все леденеет от ужаса. К горлу подкатывает тошнота. Я в шоке смотрю на фотографию. Мужчина на ней намного старше, чем в моих воспоминаниях, но такое примечательное лицо с густыми, кустистыми бровями и крупным носом просто невозможно не узнать.
Человек на фотографии — мой отец.
Глава6
ЭМИЛИЯ
Мой отец работает в GenTech!
И это еще не все. Похоже, он один из ее ведущих ученых. Мне потребовалась бутылка вина и жаркие объятья Шона, чтобы переварить эту выбившую меня из равновесия информацию и немного успокоиться. Но даже это не гарантировало мне хороший сон. Я все равно проснулась посреди ночи. Впрочем, я никогда не сплю больше четырех часов подряд. А вот из-за выпитого вина чувствую теперь себя полностью разбитой.
Я ощупываю постель рядом с собой и в ужасе замираю.
Шона нет. Может, он в ванной?
Я сажусь в кровати и напряженно прислушиваюсь. Лунный свет, проникая через окно, окрашивает комнату в темно-синие тона. Босиком — на мне только маечка и трусики — в полной темноте спускаюсь на ощупь по лестнице. Свет, как ни странно, нигде не горит. Где же Шон? Я заглядываю на кухню, затем в гостиную. Он стоит у окна, выходящего в сад, и смотрит вдаль, о чем-то задумавшись.
Темный силуэт на фоне лунного диска.
Я подхожу к нему и осторожно кладу руку ему на плечо.
— Почему ты не спишь?
Он накрывает мою руку своей горячей ладонью и, хмурясь, пристально смотрит на меня. В его глазах отражается слабый ночной свет, и от этого он выглядит зловеще.
— Я хочу выяснить, кто я, и кто те, что бежали вместе со мной. А еще хочу знать, какое отношение ко всему этому имеешь ты и твой отец.
Я кладу голову ему на плечо.
— Мне бы тоже хотелось это знать.
— Меня не просто физически влечет к тебе, — продолжает Шон и снова задумчиво смотрит в окно. — Мысль потерять тебя настолько мучительна, что беспокоит меня ничуть не меньше, чем провалы в памяти. И это притом, что мы с тобой почти не знакомы.
Мое сердце пропускает удар. Значит, он тоже чувствует эту невероятную связь. Она делает нас похожими на два кусочка пазла, идеально подходящих друг другу. Неимоверная нежность переполняет меня. Независимо от того, что нас с Шоном объединило, — судьба или искусственный ДНК-коктейль — этого уже не изменить. Мы буквально созданы друг для друга.
Шон тяжело вздыхает.
— Как ты думаешь, мы сможем найти их?
— Кого? Других?
Он кивает.
— Я помню высокого смуглого мужчину. И еще одного — с короткими черными волосами. Но это не все. Там их было намного больше. Чтобы все вспомнить, мне нужны их фотографии или хотя бы имена.
— Я могла бы сходить в GenTech и попытаться это выяснить, — предлагаю я.
— Это очень опасно, — возражает Шон. — Если твой отец там работает, то, вероятней всего, они тебя хорошо знают.
Шон прав. Интересно, почему я ничего не знаю о работе своего отца? Впрочем, с ним мы никогда не были близки. Ведь он почти не бывал дома. «Работа — вот его дом», — постоянно говорила моя мама. Теперь-то я начинаю понимать, что это за работа, занимающая все его время. Она была настолько важна для него, что после смерти моей матери он отказался возиться со мной и просто отвез меня к бабушке, в этот дом. И вот уже восемнадцать месяцев со дня ее смерти я живу здесь совершенно одна. Отец, конечно, ежемесячно присылает мне банковский чек, позволяющий сводить концы с концами, но его абсолютно не волнует, как я живу. Почему я не учусь? Почему не стремлюсь получить профобразование? Почему до сих пор страдаю крайней степенью социофобии? Это никогда его не интересовало. Правда, несколько лет назад он сводил меня к гипнотерапевту, но когда это не дало никаких результатов, вообще забыл обо мне.
Внезапно я чувствую, как напрягся Шон. Его напряжение мгновенно передается и мне. Я замираю и, кажется, даже дышать боюсь.
— Что там? — шепчу я.
В ту же секунду Шон отталкивает меня в сторону от окна и молча тычет в него пальцем. Я прищуриваюсь и пытаюсь хоть что-то разглядеть в кромешной тьме. За изгородью едва прорисовываются очертания лесного массива, а перед ним я вижу только свой сад, мирно дремлющий под звездным шатром.
