Это так неправильно!
Впору сделать ещё шаг по Тропе над Вечностью, но за мной тянется шлейф смерти и тьмы. Чем мне его уравновесить, чтобы не свалиться? Нечем… Хах, даже боги не смеют ступать на тропу. В отличии от них мне было нечего терять. Но второй раз…
Я должнаа что-нибудь придумать.
Слеза стекает по щеке.
Лоуренс склоняется в картинном поклоне.
Воздух перед ним вдруг расцветает сиянием, и на арене появляется невредимый Диан. Мой лорд усмехается и пускает с рук ветвистую молнию. Я подаюсь вперёд. Боги, я никогда не испытывала такого счастья, как сейчас. Диан…
Защититься Лоуренс не успевает. Он вообще ничего не успевает, слишком уж уверовал в свою безоговорочную победу. Молния оплетает и жалит. Диан сейчас мог бы убить, но не делает этого.
Даже не крича, а позорно визжа, Лоуренс валится на пол, и Диан чуть ослабляет молнию, разряды продолжают бить, но слабее, реже.
— Лорд Гельдерн, вы встали передо мной на колени. Мне следует считать ваш жест признанием поражения?
Всё же Лоуренс, ощерившись и растеряв остатки очарования, пытается ударить, но молния вспыхивает ярче, и Лоуренс снова валится, упирается лбом в пол.
— Я признаю поражение, — хрипит он.
Диан послушно гасит молнию, но издевательски требует:
— Чётче, лорд Гельдерн. Я плохо расслышал.
— Я. Признаю. Поражение.
Усмехнувшись, Диан поворачивается к герцогу и кланяется. Лоуренс в это время тщетно пытается соскрести себя с пола — конечности разъезжаются, трясутся, и подняться он никак не может. Про подлый удар в спину тоже можно забыть. Впрочем, Диан явно контролирует противника и к атаке готов.
Жрец, не торопясь, снимает купол, а герцог с той же неспешностью поднимается:
— Безоговорочная победа за лордом Дианом Ратти, — признаёт он очевидное.
— Благодарю. Герцог, позвольте обратиться к вам с просьбой? Я прошу немедленно отправить лорд Гельдерна к целителю. Кто бы мог подумать, что посвящённый воин, владеющий Копьём света окажется настолько… чувствительным.
Оу!
Я просто не могу не восхищаться. Диан не только заранее отразил любые обвинения в излишней жестокости, но и лишний раз унизил Лоуренса, обозвав слабаком. А ещё и самому герцогу устроил маленькую неприятность. Лоуренса бы отправили к целителю в любом случае, но сейчас получится, что герцог выполняет то, что сказал Диан.
Вмешивается жрец:
— Отнесите лорда Гельдерна ко мне, я сам посмотрю.
— Да, светоч, — тотчас откликается герцог.
— Спасибо, светоч, — Лоуренс тоже подал голос.
А Диан, больше не заботясь ни о герцоге, ни о жреце, ни о Лоуренсе, подходит ко мне.
— Леди Юджин, позвольте предложить вам руку?
Я легко могу сказать, что не позволяю, и, уверена, лорд отступит, но я протягиваю ладонь, и совершенно не удивляюсь, когда лорд, воспользовавшись шансом, не просто помогает мне спуститься с перевёрнутого ящика, он склоняется к моим пальцам и мягко касается губами, запечатлевая поцелуй. Меня пробирает до мурашек.
— Лорд, — сглатываю я.
— Леди Юджин, неужели вы вновь забыли моё имя? — шепчет он. Вроде бы шутя, но что-то мелькает в его взгляде, что я понимаю, лорд ждёт ответа всерьёз.
— Лорд Ратти, — улыбаюсь я.
Он помогает мне спуститься.
Краем глаза я отмечаю, что первым в направлении храма удаляется жрец. Слуги несут за ним Лоуренса, так и не сумевшего подняться. Я начинаю подозревать, что Диан как-то повредил ему. Мало ли, сухожилие повредил или ещё что-нибудь в том же роде.
Герцог уводит супругу, и я случайно ловлю её взгляд. Сколько злости и недовольства…
— Леди Юджин, — окликает меня леди Лион.
Брат с сёстрами тоже уходят с поляны, и компаньонки девушек следуют за ними, держась на небольшом расстоянии, чтобы не мешать семейному разговору. Меня от обязанностей никто не освобождал, и лорд провожает меня буквально пару шагов.
— Увидимся на ужине, — шепчет он.
Почему я краснею?!
Я как в тумане присоединяюсь к остальным компаньонкам. Леди бурно обсуждают поединок, им не до меня. Слишком их поразил эффектный удар Копьём, исчезновение Диана и ответная атака. Но в беседу быстро вмешивается старшая дочь герцога:
— Разве лорд Ратти использовал не подлый приём? — фыркает она. — Спрятаться.
Я влезаю раньше, чем соображаю, что творю:
— Лорд Ратти появился прежде, чем атаковать. Он ударил открыто. А вот лорд Гельдерн, использовав Копьё, показал, что под предлогом защиты чести намерен совершить самое настоящее грязное убийство. Отвратительный позорный поступок.
И ведь я говорю правду.
Старшая леди резко оборачивается. Возразить ей нечего. Она зло сощуривается, но я выдерживаю её взгляд с досадой понимая, что очень глупо выдала свои истинные намерения. Но в то же время… Да, выдала. Но зато узнала, что за Гельдерна меня выдали с умыслом, что зачем-то этот брак нужен то ли герцогу, то ли самим Гельдернам, что вероятнее. Словом, обмен равноценный.
Герцогская семья устраивается в гостиной, а нас, компаньонок, отпускают — близится время обеда. Вероятно, слуги чуть задержатся, они же по негласному разрешению тоже смотрели поединок. Оказавшись в холле, я вдруг понимаю, что леди сбились в стайку, а я осталась в одиночестве. Я отворачиваюсь и подхожу к окну. Вид открывается на парк, но я знаю, что где-то там, за высаженными и выращенными армией садовников деревьями, стена, опоясывающая территорию летней резиденции. Стена защищена магией, но легко пропускает посторонних. А дальше во все стороны простирается полный опасностей дикий лес.
Девушки щебечут. Кажется, они снова смакуют поединок. Кто бы сомневался… Я напрягаю уши, прислушиваюсь. И не сдерживаю улыбки — полощут Лоуренса. Правильно, я же в разговоре не участвую. Для кого врать?
— Леди, — нарушает идиллию старшая горничная, — обед подан в Ольховую столовую.
Я иду за девушками, отставая на несколько шагов, и в результате вхожу последней, но обвинить меня в опоздании невозможно. Леди Сью как и утром восседает во главе стола и поджимает сухие, будто луковая шелуха, губы. Я исполняю реверанс и, не дожидаясь отдельного разрешения, занимаю место за столом.
Слуги подают суп, сегодня морковный. Нас обслуживает один лакей — порции стоят на специальной тележке, с которой он переставляет их на стол. Притрагиваться к еде, пока лакей не скроется с пустой тележкой и, главное, пока леди Сью не снимет пробу, нельзя. Я терпеливо жду.
Леди Сью удивляет. Она поднимается из-за стола. Нам всем тоже приходится встать. Леди же складывает перед грудью ладони, сцепляет пальцы и громко начинает благодарственную молитву Свету.
На самом деле она не права. Мы же не в храме. Но кто будет спорить? Остальные леди подхватывают, и я тоже складываю руки, шевелю губами. Благодарственная молитва мне ничем не навредит. А вот суп остынет.
Молитва подействовала — обед проходит не как обычно, под разговоры о погоде и сплетни, а в гнетущем молчании. Лишь под конец, когда на десерт подают лесные ягоды, одна из девушек вздыхает:
— В Лазурной столовой играл менестрель.
— Менестрель будет играть на ужине, — отрезает леди Сью.
Если бы я не опасалась мага от музыки, я бы тоже грезила услышать мелодию в его исполнении. Ничего удивительного, что, когда мы со второй компаньонкой возвращаемся в апартаменты леди Мияноры, девушка набрасывается на госпожу с расспросами. Но леди Миянора, сладко зевнув, отмахивается почти теми же словами — за ужином сами услышим. Она объявляет, что после обеда подремлет и… отпускает нас. Понятно, что леди Миянора в любой момент может передумать и позвать нас обратно, но всё же. Час-полтора свободного времени редкий подарок. И распорядиться им следует правильно.
Вторая компаньонка попросила горничную принести незавершённую вышивку, а вот я путаться в нитках не собираюсь.
— Я могла бы показать вам некоторые азы, леди Юджин. Ваши цветы… откровенно говоря, без слёз не взглянешь. Их будто не леди вышивала, а прачка.
