На каменном выступе за ней скопилась целая шапка из снега. Набрав последнего в ладони, я поднесла его к по-прежнему плачущей на полу девице.
— Приложи ко лбу, да и хорошо бы на ночь капустный лист примотать.
— Почему вы передумали, княжна? — непонимающе спросила она, выполняя мои указания. — Вы же хотели этого ещё утром, верно? Сами успели убедиться, что вас здесь ничего хорошего не ждёт.
— Так и было, но… Вот, смотри, — сказала ей и перекинула через плечо косу, показывая ленту. — Какого она цвета?
— Чёрная, словно ворон, — шепнула Касиния, умывая лицо каплями таявшего возле её шишки снега.
— Вовсе нет. Лента на самом деле синяя, как и глаза нашего Великого князя. Не всё так, каким может почудиться с первого взгляда. Я сердцем чувствую, что он хороший, просто горем разбитый. Стольких жён потерять… — поделилась я и, несмотря на грустные слова, невольно улыбнулась, вспоминая чарующий взгляд Святослава.
«Как он смотрел на ту хитрую синицу! Словно она чудо, а не просто маленькая птичка, которых в лесу тысячи», —припомнила про себя, на миг возвращаясь в заснеженный лес, по которому с ним гуляла.
— Ой, княжна… Опоил он вас! Очаровал! Околдовал! Изведёт ведь! — завыла служанка с новой силой.
— А ну прекрати! Забирай лишние шкуры и уходи! — потребовала у неё и даже топнула ногой, наглядевшись в своё время, как Юния обращалась со слугами.
Сестре стоило только раз так топнуть, как вся прислуга вмиг замолкала и больше несмела перечить ей.
Вот и Касиния после такого быстренько собрала всё, что принесла, оставив лишь три шкуры на кровати и сломя голову уносясь прочь. Я же так была взбудоражена всем случившимся, в том числе и тем, как сама вступилась за князя, что не сразу заметила его самого, стоявшего, как оказалось, за распахнутой убежавшей девушкой дверью.
«Он точно всё слышал! И про мой побег! Или же нет? Как давно он подслушивал?»—пришла ко мне мысль, полная смятения и испуга.
Я смотрела на Святослава в ожидании его первых слов, чтобы понимать, за что мне предстояло оправдываться. Он недолго молчал, пройдя в комнату прежде, чем изрёк страшную для меня фразу:
— Велю служанку палками отходить.
И верно забавлялся князь от такого наказания, раз его губы тронула холодная улыбка.
— Прошу вас, не стоит! Она ведь безобидна, как глупое дитя! — слёзно взмолилась я, так жаль мне стало Касинию.
— Вы хотели совершить побег, и она посмела вам в нём помогать. Про оскорбления же и говорить нечего. Всё равно, что воду в ступе толочь. Если таких, как эта девка не наказывать, то они перестанут бояться, поднимут бунт и заколотят кол в крышку вашего и моего гроба, — князь говорил равнодушно, оглядывая меня с презрением.
— Или же будут благодарны вам за снисхождение и станут преданнее собаки. Касиния хотела спасти меня, пусть даже ценой собственной жизни. Таких, как она, совсем не страшно держать и у самого сердца. Они не способны на предательство, — ответила я ему и, рьяно пытаясь защитить девушку, упустила самое главное.
Святослав громко рассмеялся.
—Не способны на предательство? Но ваша служанка готова была пойти против меня, своего хозяина. За это она будет наказана, и палок ей не избежать. Но так уж и быть, я оставлю её при вас. Хочу только знать причину, по которой вы хотели бежать, — потребовал он, пронзая меня холодным чёрным взглядом.
«Где же в этих глазах затерялся тот мирный цвет, что, помнится, в мгновение ока меня очаровал?» — задалась я вопросом, не понимая, в чём именно совершила ошибку.
— Причина известна вам лучше, чем мне, — довольно резко сказала в ответ, несмотря на то, что меня трясло от страха перед Великим князем.
— Милолика, поверьте, если вас и подстережёт здесь какая-нибудь опасность, то она уж точно изойдёт не с моей стороны. Мне не скрыть, что у меня было много жён. Это правда, — проговорил мужчина, и при этих словах в его взоре промелькнула едва уловимая тоска, которая мгновенно исчезла, уступив место прежнему холоду. — Но в том, что ни одна из них не разделила со мной жизненного пути, вины моей нет. Последние две даже до первой ночи не успели дожить.
— Как это?!
Тут моё сердце забилось во сто крат быстрее, так я испугалась, хотя больше и не за себя, а за Юнию.
«Вдруг это княжеское проклятье и Мстислава коснётся?!» —мелькнула у меня мысль, полная леденящего душу ужаса.
— Люция свернула себе шею, свалившись с лестницы. И что только за чёрт погнал её лезть к потолочному подсвечнику…
— Какой ужас! Мне очень жаль, — произнесла я и, с истинной тоской по невинной девушке посмотрев на князя, невольно коснулась его горячей руки.
— Обещайте мне, Милолика, не лезть никуда, чтобы вы тут не увидели, — попросил Святослав, сжимая мои пальцы в своей руке.
— Я даю вам слово, что буду осторожной. У вас такая ладонь горячая, верно, жар? — спросила взволнованно, поскольку уже оставалось невозможно не замечать, как тот горел.
Уж лучше бы мне суждено было сгинуть, не познав радостей брака и материнства, нежели стать вдовой в незнакомом и таком суровом княжестве.
— Нет, что вы. Просто у меня горячая кровь, — пояснил князь и рассмеялся, после чего его глаза вновь подобрели, словно он не мою руку держал, а любовался той хитрой синицей. — Идёмте обедать, а то мой прожорливый брат съест поросёнка без нас.
—Авы расскажете, что случилось с ещё одной вашей женой? — поинтересовалась я осторожно, выходя с ним под руку из комнаты. — Из тех двух, что не дожили до первой ночи…
Мне казалось, что подобное требовалось знать, чтобы быть ко всему готовой. К свечам-то под потолками я уж точно лезть не собиралась.
— Аврора в бане потеряла сознание от жара и неудачно упала в бочку с ледяной водой. Там и захлебнулась.
После честного разговора с князем я ещё больше доверилась Касинии. Она же пыталась меня спасти, не думая о гневе Великого князя. И к моему большому сожалению, мне не удалось уберечь верную служанку от наказания. Я попробовала после обеденной трапезы ещё раз попытаться отговорить Святослава от затеи отлупить бедную девушку палками, но к тому времени его повеление уже оказалось исполнено. К счастью, меня миновала участь за всем наблюдать, а иначе я и не знала, как бы подобное пережила.
С Касинией нам удалось встретиться лишь перед сном. Она, будучи едва живой, вошла в мою комнатку, когда я уже готовилась лечь спать.
— Великий князь велел вам передать подарок и просил, чтобы вы, княжна Милолика, надели его к завтрашнему дню, — пробормотала служанка и попыталась опустить принесённый ею объёмный свёрток на сундук, однако тут же замерла в неестественной позе.
Она явно не могла наклониться, чтобы опустить руки с переданным мне ниже, так больно ей было. Шагнув ближе, я увидела, что по её щекам покатились слёзы.
— Давай я сама положу, куда нужно, а ты иди. Отлежись, сколько потребуется. И воду горячую поутру не неси. Я до бани сама дойду, — сказала ей с тихой жалостью.
— У вас очень доброе сердце, княжна Милолика, но не стоит обо мне заботиться и переживать. Великий князь тогда точно сошлёт меня, как дуру бесполезную. Да и воду для вас горячую я с кухни ношу, — пробормотала Касиния, глядя себе под ноги.
«Её словно не палками отходили, а всё в ней переломали. Из певчей птички, какой она встретилась мне поначалу, сотворили безжизненное чучело. И кто это сделал? Великий князь Святослав…» —подумала я, и мне было очень тяжело признавать, что он непомерно жесток.
— Хорошо, иди. Только полный таз завтра не неси. Мне и маленькой плошки хватит, —ответила служанке, в который раз жалея её и чувствуя себя виноватой за боль, от которой она кривилась и едва стояла на ногах.
— Благодарю вас, княжна Милолика, — пробормотала девушка и, не найдя в себе сил даже поклониться, еле покинула мою комнату.
