— Так ты нашла семейную реликвию…
На слове реликвия за окном сверкнула молния, и я чуть не выронила чашку из рук…
Чувствую, после этой истории я сегодня вряд ли усну.
— О чем ты, бабуля? — спросила я, в глубине души искренне надеясь, что ослышалась.
— Эта книга… — бабушка попыталась встать, косясь на книжные полки.
— Я помогу, — третий участник незапланированного чаепития подскочил не к бабушке, как я в начале подумала, а к обшарпанному серванту. — Какую достать?
— «Т.А.В.», — отозвалась я, за окном снова сверкнуло, и тело невольно содрогнулось от неожиданности, — вторая полка сверху, четвертая… или пятая слева. Я положила ее туда.
Влад довольно быстро справился со своей задачей, и с победной физиономией, мерцающей в тусклом свете свечей, протянул потрепанный фолиант бабушке.
— Эта книга, — морщинистая рука с выступающими венами ласково погладила переплет. Внутри все скакнуло: бабушка очень расстроилась бы, потеряй я ее драгоценность в этом дурацком лесу, — особенная. Ее автор — твой прапрадедушка, Терехов Андрей Викторович.
— Правда? — удивилась я. Как-то слабо во все это верилось.
— Да, — голос бабушки преисполнился гордости. — Он жил где-то под Петербургом. Зачитывался Пушкиным, Байроном, Гоголем, Лермонтовым. И мечтал издать свою книгу. Тебе бы он понравился.
Бабушка пролистала книгу и открыла ее на странице с гравюрой. На меня смотрел портрет гладковыбритого мужчины с мечтательной улыбкой.
— Он издал книгу, в которой рассказывал о своих поездках по России, за свой счет, правда, используя нужные знакомства. А потом подарил экземпляр своей возлюбленной, она была актрисой крепостного театра. Катерина Лукьяновна, его мать одобрила выбор, потому что души не чаяла в своем сыне. Да и Марфа была просто удивительной красавицей. Даже отец, Виктор Сергеевич, скрипя сердце, дал согласие. После женитьбы на Марфе, его не хотели видеть в домах Петербурга, на собраниях литературного клуба. Но он безумно любил свою жену, и его это не очень огорчало.
— А что за легенда в конце? — задала я вопрос, терзавший меня больше всего.
— Это Зоя переписала сказку, когда училась в школе, — бабушка снова улыбнулась.
— Мама? — брови удивленно поползли вверх.
— Да. Эту историю рассказала ей, баба Дуся, моя мама. Она говорила, что, когда Терехов путешествовал по дальним уголкам России, он записывал легенды. Одна из них и попала в конец книги.
— Но ведь там только его впечатления о поездках по России…
— Может, он решил их не отдавать в печать? — предположил Влад. А я и забыла, что он еще здесь. Но судя по его поддавшейся вперед фигуре, он не просто уничтожает пирожки и плюшки, а внимательно слушает.
— Нет, он напечатал, — голос бабушки пронзила легкая грусть, а меня окутало ощущение, что у истории не такой уж и счастливый конец. — Потом скупил все экземпляры и сжег. А из единственной книги, что осталось, он вырвал страницы со сказаниями.
— Но зачем? — наши с Владом голоса слились в один. Мы кратко переглянулись и посмотрели на бабушку, затаив дыхание.
— Из-за несчастного случая с Марфой. Ему сказали, что она не выживет. На нее напал медведь, он был сам не свой, винил себя во всем. Возможно, они поссорились накануне.… Все кончилось тем, что после того, как он скупил все экземпляры (их было немного, и почти все они остались в книжной лавке), Терехов уничтожил книги. Под конец он испортил ту, что подарил жене, и…
Я нервно вздрогнула, услышав скрежет — из-за поднявшегося ветра дом немного поскрипывал. Одна из свечей на столе погасла.
— … застрелился.
Правило 5. Если еще не сошла с ума, не ходи в лес ночью
Я бежала и бежала, слыша за спиной жуткое завывание раненого зверя. Деревья плотной стеной, стоявшие вдоль тропы, не пугали меня так, как этот душераздирающий звериный стон. В чаще, укрытой плотным покрывалом тумана, я искала спасение. Спасение от чудовища, что вот-вот настигнет меня. Неудобные туфли с массивными пряжками и пышная тяжелая юбка желтого платья мешали — я перешла на шаг, но легче от этого не стало. Напротив, в ноги как будто залили свинец и опустили в кипяток — они потяжелели и были словно в огне. Но, чувство, что спасение ждет меня там, дальше в лесу, не отпускало, а перерастало в твердую, нерушимую уверенность. Там, среди высоких сосен — с красно-бурой корой, пушистыми верхушками и почти голыми стволами, меж которых проникал бледно-желтый свет — я найду нечто, что защитит меня. В противном случае дикий зверь, идущий по следу, разорвет меня в клочья. Через силу двигалась дальше, игнорируя мошкару, слепящую глаза, ветки, хлеставшие оголенные руки и колючки, царапающие лодыжки.
Когда уже до желанного места осталось всего метра три, ОНО настигло меня, придавив всем телом к земле. Я разбила губу о камень и ушибла лоб. Чудовище втянуло воздух — по коже вниз по позвоночнику поползли парализующие мурашки. А капли слюны, покрывающие открытые лопатки, отсчитывали мгновения до моей смерти. Дикое рычание заложило уши, а мое прерывистое дыхание и всхлипы лишали остатков сил и желания бороться.
— Р-р-р-р-р, — последние, что я услышала, прежде чем чавкающий звук, ломающий кости, и адская боль заполнили все вокруг…
Проснулась в поту и с сумасшедшим сердцебиением — привычное состояние последних дней. Баранье упрямство заполнило с ног до головы. Хватит! Сегодня же пойду на опушку и… заночую там! Уже больше трех дней, как я бросила эту затею, а становилось только хуже. Кошмары, нервное напряжение и странный зуд в районе шеи, куду постоянно вгрызается животное из сна. Обычно я вижу только желтые глаза, иногда по-кошачьи звериный силуэт, и лишь один раз мне приснился дикий черный леопард — пятна были едва различимы на его мехе угольного цвета.
Решимость быстро сменилась еле осязаемым страхом, который был отголоском моей фобии. Не хотелось снова испытывать то неконтролируемое чувство. Может, просто ничего делать? Кошмары должны когда-то пройти. Если нет, никогда не поздно снова пойти к психологу.
Поморщилась от одной мысли об этом. Совсем не горела желанием снова ловить на себе фальшивый понимающий взгляд, выворачивающий душу наизнанку. А вдруг еще будущий светила психологических наук начнет тыкать меня носом в ассоциативные карточки? Ничего, на втором курсе у нас будет больше предметов углубляющих в психологию. Хотя большинство из того, что я читала, сводило все к тому, что человек с гилофобией должен заново пережить свой страх. Посредством гипноза или вживую. Найти причину и выдрать с корнем. Вот тут-то и вступают в игру мои «нелюбимые прогулки» — по мне лучше это, чем гипноз. Никому не позволю менять что-то в моей голове. Конечно, можно было использовать метод десенсибилизации по Вольпе [Главный принцип метода состоит в том, что противоположная страху реакция, которую можно сформировать, когда действуют порождающие страх стимулы, постепенно нейтрализует сам страх], не выходя из дома — любой фильм с лесными локациями мне в помощь. Но что-то мне подсказывало, что только вживую я добьюсь лучших результатов…
Пот липким слоем остался на моей коже, и хоть я еще не была готова вставать с постели — мерцали 6:05 на экране настольных часов. Идти в душ — было сродни безумию (вода еще не нагрелась). Но мне нужно было смыть остатки этого мерзкого кошмара. Сняла с себя все, надела махровый халат и тапочки для душа. Одежду, в которой спала, захватила с собой, планируя по пути бросить ее в корзину для белья. Что-что, а стиральная машинка у бабы Люды имелась.
Задумчивость все еще не отпускала полусонное сознание. Я, не преставая, повторяла про себя как заклинание: «Все будет хорошо. Я завтра просто прогуляюсь туда. То есть, пойду по короткому пути в Верхний. Со мной ничего не случится. Все будет хорошо».
Пришла в себя, когда обжигающе холодная вода потекла вниз по спине, играя на позвонках, как на ксилофоне. Хватило меня на минуту, но после того, как я, укутавшись обратно в халат, буквально долетела до комнаты и в жажде тепла залезла обратно, поняла, что все это того стоило. Смотря на блики просыпающегося солнца на потолке, я думала, стоит ли мне продолжать все это. Может, просто наслаждаться каникулами, избегая лесополосу настолько, насколько это возможно…?
