— Ну, вообще-то, принесли слуги по моей просьбе, но суть не меняется же? Пошли сегодня вечером гулять? — Он оскалился, уверенный в своей неотразимости, а я внутренне закатила глаза. Еще и слуг гоняет. Вот же ленивая зад… заноза.
— Ну хорошо, пусть приходит! — улыбнулась я и пошла дальше.
Удивленный Джордж успел крикнуть:
— Кто приходит?
Я развернулась на ходу и равнодушно бросила:
— Так тот, кто принес гостинец. Он пусть и приходит.
Я увидела, как вытянулось лицо парня, отвернулась, давясь от смеха, и побежала к Паолине, оставляя его в растерянности. Мотивы Джорджа немного прояснились, но с чего это он решил сменить гнев на милость?
Добежав к дому Паолины, я тихонько отворила калитку и шмыгнула внутрь. Двор встретил меня благоуханием цветов, и я привычно залюбовалась ими. Но женщина подбежала ко мне, схватила за руку и быстро потащила в дом. Оглянувшись по сторонам, она закрыла за собой дверь на засов и подбежала к окнам. Зашторив их, Паолина перевела дыхание и шепотом объявила:
— Амедеа, мне нужна помощь.
Глава 9
В комнате было темно. Лишь одинокий луч рассеивался сквозь занавески и падал на пол таинственным мерцанием. Я внимательно осмотрела Паолину с головы до ног и не смогла не отметить ее встревоженного вида. Признаться, я удивилась такому поведению женщины. Что такого ей нужно было скрывать? Кого опасаться? Всегда веселая хохотушка теперь была явно напряжена, а под глазами залегли тени. Паолина усадила меня на табурет и шепотом начала рассказ:
— Амедеа, мне больше не к кому обратиться. Ты моя последняя надежда. Выслушай меня. Недавно в моем доме прохудилась крыша, и я попросила трактирщика Петерса помочь. Ты же знаешь, он сильный и рукастый, лучшего мастера мне не найти, к тому же Клозелла, соседка, говорила, что он им хорошо все сделал. Я договорилась с ним и пообещала заплатить. Но произошло кое-что очень неприятное. В тот день, когда он начал работу… — Паолина закрыла глаза, как будто сдерживала слезы, и, опустив голову, продолжила: — Я подошла к нему, спросить, не желает ли он воды или холодного чаю, передохнуть от жары. И он согласился, но, спустившись с лестницы, вместо чая он зажал меня в угол. Я поняла, чего он хочет, и начала кричать, но он не отпускал… Все шептал какие-то похабные вещи и закрывал мне рот. Лестница стояла за домом, и никто не мог услышать меня и прийти на помощь. Он тоже это понимал, поэтому не сдавался. Пришлось укусить его — только это и спасло меня. Но он вышел из себя. Таких злых глаз я не видела даже у быков! Я жутко испугалась, что он там же меня и придушит. Но Петерс не стал в тот момент мстить. Он отошел и зло прошипел угрозу, что если я не соглашусь, если не приду к нему добровольно, то он сделает все, чтобы мне стало негде жить. Сказал, что о спокойной жизни я могу позабыть. Я буду вынуждена сама к нему прибежать. — Ее голос задрожал, а на глазах выступили слезы.
Я не знала, чем могу помочь в этой ситуации, но не успела спросить, как женщина меня опередила:
— Я знаю, ты что-то сделала с Джорджем. Все видели, как он тебя защитил, а его работница с фермы сказала, что он отправил тебе корзину яиц и молока. Амедеа, помоги! Я знаю, ты можешь! — Жалобный взгляд женщины впился в меня, моля о спасении. — Ты же видишь, я одинокая женщина, а Петерс свои слова на ветер не бросает. Ох, зря я его попросила, — причитала она.
Я взяла ее за руки и ласково произнесла:
— Паолина, но я правда не знаю, чем помочь. Я ничего не делала с Джорджем, клянусь…
И тут я вспомнила, как Фавн помог мне усмирить обидчика. По моим глазам женщина увидела, что я догадалась о чем-то. Заплакав, она еще раз попросила:
— Амедеа, детка, все что угодно, только сделай то же, что сделала с Джорджем! Я этого никогда не забуду. Прошу тебя, помоги!
Под этим молящим взглядом я сдалась. Не знаю, что скажу фавну, но я должна хоть попытаться помочь подруге. Не дело, чтобы такая цветущая и добрая женщина превращалась в серую запуганную тень.
Я кивнула и обняла ее.
— Я ничего не обещаю! Господи, у меня даже нет уверенности, что из этого что-нибудь получится, но я очень постараюсь тебе помочь, Паолина!
Женщина облегченно выдохнула и затравленно улыбнулась.
— Спасибо тебе, дорогая! Ты же знаешь, что ты мне как родная! — И с жаром пообещала: — А в благодарность я выполню любую твою просьбу!
— Не надо ничего, только напомни его имя. Я что-то позабыла… Все называют его по фамилии.
— Руфин! — выпалила Паолина и крепко меня обняла.
Выходила я из ее дома в задумчивости. Как сказать об этом Киро? Не будет ли наглостью с моей стороны просить его о такой услуге? Не посчитает ли он, что я его использую в каких-то своих целях?
Но стоило вспомнить потухший взгляд и угнетенный вид некогда цветущей Паолины, как мое сердце сжалось. Я помогу! В конце концов, Киро мой друг, он должен понять.
Я медленно брела домой и задумчиво смотрела под ноги. По пути мне никто не встретился, и я могла спокойно погрузиться в свои мысли.
Я вспоминала последнюю нашу встречу с фавном, и щеки заливал румянец. Как-то нехорошо оборвалось наше с ним общение. Признаться, мне даже стыдно было бы смотреть ему в глаза, не говоря уже о просьбе. Но дав Паолине обещание, я уже не могла отказаться. Надо было действовать. И лучше, если Киро будет выглядеть как фавн, а не как обычный парень. Его вид не будет так сильно меня сбивать с мысли и заставит думать о чем-то еще, кроме его губ. Я рассердилась сама на себя. Он же мне просто друг, я не влюбилась. В конце концов, он же фавн. Мне, видимо, просто интересно, как это — целовать кого-то, вот и все.
Успокаивая себя этими мыслями, по возвращении, я устало скинула шляпку и принялась за домашние хлопоты. Работы накопилось много, и нужно успеть до вечера, чтобы сходить к фавну. Когда на дворе темно, меньше шансов, что кто-то увидит, как я бегу в лес. А то стоило Джорджу поменять гнев на милость, и пожалуйста — вся деревня уже судачит. Как будто больше не о чем людям думать.
Я без устали убиралась, готовила и стирала, не забывая поглядывать в окно. Когда солнце спустилось за горизонт, я быстро скинула передник, умыла лицо прохладной водой и переплела косу. Взглянув в зеркало, я поймала себя на мысли, что собираюсь будто бы на свидание. Да уж, совсем умом тронулась.
На пороге я столкнулась с дедушкой, возвращающимся с мельницы.
— Амедеа, дочка, куда ты так бежишь? — устало спросил он.
Я замялась, притормозив, а потом быстро ответила:
— Так… подышать схожу, проветрюсь, а то весь день у плиты.
Было видно, что дед что-то заподозрил, но не стал расспрашивать. За это я его и любила.
— Еда на столе, — крикнула я и прошмыгнула на улицу.
Нежный ветерок приносил долгожданную прохладу, но не в той мере, чтобы охладить мои пылающие щеки. Вечерело, и на синем бархатном небе зажигались первые звезды. Поднявшись на высокий холм, ведущий к лесу, я остановилась, чтобы отдышаться. Но поняла, что воздуха мне не хватает не из-за непрестанного бега. Все из-за того, что я жутко переживала. Как Киро поведет себя после вчерашнего? Скажет что-то? А я? Что делать мне? Вопросы один за другим мелькали в моей голове, не давая покоя. Но ответа я не нашла ни на один из них.
Я зашла в тень деревьев. Еловый запах понемногу принес успокоение. Ночь наступила слишком быстро, и мне пришлось передвигаться практически на ощупь. Безлунное небо не могло осветить мой путь, отчего мне стало немного не по себе. А вдруг я его не найду? На что я вообще надеюсь? Но не успела я как следует поразмыслить об этом, когда из темноты показались два янтарных глаза. Осознав, что это волк, мое сердце пропустило удар. Но зверь вышел из темноты, и я узнала его.
— Амико, — выдохнула я с облегчением, — иди сюда, мой хороший.
Волк гордо приблизился и вскоре уже терся о мои колени жесткой шерстью. Я гладила его по голове, а он пытался облизать мои ладони. Что за чудесное животное? Мои ласки приносили ему удовольствие, но я вспомнила, зачем пришла. Пришлось оторваться от друга. Я присела на уровень его глаз и сказала так, будто обращаюсь к человеку:
