стало так тепло на душе, что пережитые волнения на миг забылись. Но крыса всё же стоило покормить.
— Я не для себя, — почти крикнула я, с трудом вклиниваться в беглую речь моряка. — Для зверька.
— Какого ещё зверька? — кок удивлённо уставился на меня, отчего его глаза стали ещё больше.
Пришлось рассказать о приключениях маленькой крысы на корабле и о том, как она оказалась в клетке в моей каюте. Выслушав, моряк махнул рукой, ругнулся, но потом потянулся и снял с потолка двух рыбешек.
— Этот проглот мне три бочки прогрыз, — ворчал он, вручая мне еду, — хорошие бочки, вот такой толщины!
Кок вытянул вверх большой палец с острым ногтем, от которого тянулась плотная перепонка к указательному. Отвращение снова шевельнулось комом где-то в желудке, но быстро затихло — настолько забавно старик возмущался.
— А вы за него, значит! — вздохнул он.
Видимо, долго злиться кок не умел: выдохнул, сел на стул и покачал головой.
— Давайте так, леди. Кормить этого иждивенца я не стану, но на рыбалку раз в два дня ныряю в море. Отпускайте его со мной, пусть сам кормится. Эта тварь, поди, лучше меня плавает. Захочет — сам вернётся, а нет — так незачем мучить, пусть уходит. Хотя не уйдёт он от вас теперь, — решил моряк.
Мне оставалось только кивнуть и поблагодарить, а потом мышкой выскользнуть за двери камбуза обратно на палубу. Старик же, о чём-то глубоко задумавшись, даже не заметил моего ухода.
В одной руке я несла бутыль вместе со скользкими рыбьими хвостами, в другой — чашку с цветами, которые здесь, на палубе, пахли как будто лимоном. Заметив меня, Ги тут же подошел. Со словами "дайте помогу" чуть ли не силой отнял у меня бутыль и рыбу, и потащил ношу к офицерским каютам. Я пошла за ним, и хоть рукам стало легче, на сердце будто лёг камень.
Здесь обо мне заботятся лишь до тех пор, пока думают, что я могу спасти их от проклятья. А я не могу — капитан во мне не вызывает ни малейшей нотки симпатии. Отвращения, правда, я тоже больше не испытываю, но этого ведь мало.
Ги оставил бутыль за косяком двери и, не сказав ни слова, ушёл. Я бросила крысу рыбешек, он с азартом на них набросился и умял в считанные секунды.
— Тунеядец, — я присела на корточки возле клетки и посмотрела в блестящие глаза. — В следующий раз сам пойдёшь рыбачить.
Крыс философски повёл усами, но явного протеста не выразил. Вот и ладно. Впрочем, мне ли крысюка в безделии обвинять? Мариота ведь права, я тут совершенно бесполезна. Может, поговорить с капитаном насчет какой-нибудь работы?
— Надо бы тебя как-то назвать, — вдруг осознала я, пока наблюдала, как крыс водит по мордочке маленькими когтистыми лапками, видимо, пытаясь избавиться от рыбного запаха.
Зверь замер и уставился на меня с явным любопытством. Я ещё раз оглядела белую шерстку и блестящий хвост. Пафосные варианты вроде "Мефистофеля" и других мифических злодеев отпадали — несмотря на свою опасность, крысюк казался довольно милым. Зефирчик? Приторно слишком.
Вдруг вспомнилась история плота Кон-Тики и отважно-бессмысленного плавания Тура Хейердала. В своей книге он писал, что краба, который жил с ними на плоту, они с командой звали…
— Будешь Йоханнес, — решила я, и крыс согласно кивнул. — Сокращённо — Йо.
***
Лучи закатного солнца растекались нежным медом по морским волнам, тени моряков сновали по палубе вслед за ними, над головой хлопали белые паруса. Я стояла на палубе, и ветер бил мне прямо в лицо, унося куда-то назад запах тины и рыбы, пропитавший корабль. Я старалась дышать как можно глубже, наслаждаясь свежестью, и усиленно гнала из головы все мысли: и воспоминания о прошлом, и планы на будущее. Сейчас все, что вне корабля, казалось ненастоящим и совершенно бессмысленным. За пол дня пустых шатаний по палубе я уже успела почувствовать смертельную скуку, а вместе с ней навалилась странная апатия, которая придавила и печаль, и желание делать хоть что-нибудь.
— Чудесный закат, не находите? — спросил Стэфан.
Я слышала его шаги за спиной, так что не удивилась, когда он заговорил. Надо ведь надо нам как-то сближаться, чтобы он смог, наконец, избавиться от проклятья. Впрочем, мысль о том, чтобы провести остаток жизни рядом с этим не-человеком, все еще меня не прельщала. Но и не расстраивала — скорее, отдавала скучной серостью.
— Да, очень красиво, — выдала я после короткого раздумья. — Капитан, скажите, могу ли я получить на корабле хоть какую-нибудь работу?
Я покосилась на Стэфана. Он поморщился и тяжело вздохнул.
— Ни в коем случае, — резкий тон его ответа удивил меня. — Мы с вами это уже обсуждали, леди Эстер… дорогая. Если вы станете частью команды, то проклятье падет и на вас. И тогда вы уже не сможете никому здесь помочь.
Вот черт!
Я отвернулась и снова бессмысленно уставилась в бескрайнюю даль, туда, где огромное солнце уже опускалось в жидкое золото морских вод.
— Но если вы чувствуете, что здоровы, с завтрашнего дня можем возобновить тренировки с рапирой, — вдруг предложил Стэфан.
Я постаралась скрыть удивление во взгляде. Странной была эта леди Эстер. Судя по словам Мариоты — обычная плаксивая леди, но рапира в этот образ как-то не вписывается. Впрочем, может, на этих занятиях настоял сам капитан? Ладно, не важно. Главное, что у меня появится хоть какое-то развлечение.
— Да, конечно, — я кивнула, все еще сохраняя внешнюю холодность, но мысленно радовалась возможности наконец-то двигаться.
После этого между нами снова воцарилось напряженное молчание. Стэфан не уходил. Он явно хотел поговорить со мной еще о чем-нибудь, но, похоже, никак не мог подобрать подходящую тему. Наверное, Эстер провела на корабле не так уж много времени, или капитан так сдержан из-за моей "временной амнезии"?
Я еще раз посмотрела на него, куда более внимательно, чем раньше. Возможно, мне показалось, но полосы золотых чешуек стали толще и ярче, а перепонки между пальцами уплотнились и помутнели. Неужели все здесь рано или поздно станут похожи на жуткого кока? Или, может, их внешность со временем будет еще больше походить на рыбью? От этой догадки я вздрогнула. Еще раз покосилась на Стэфана и впервые за несколько дней знакомства испытала к нему хоть какие-то чувства. Но увы, не симпатию, а только жалось. И грусть из-за того, что мне придется принимать правила игры, по крайней мере до тех пор, пока я не смогу сбежать. Но если уж и сдаваться, то на выгодных для себя
