азов грамотности. Правда, пока приходилось притворяться полубольной и жить согласно планам «родителей», которые намеревались выдать её замуж.
На последний день рождения мать преподнесла Малинье дорогой подарок: тетрадь для рисования с набором карандашей. И теперь, подолгу оставаясь в постели, Таша с упоением рисовала портрет незнакомца, выдернувшего её из пылающего дома. Рисовала из-за горячего желания изобразить его на бумаге – желания, от которого аж зудели кончики пальцев, и из-за уверенности, что только этот незнакомец сможет вернуть её обратно на Землю. Если для возвращения надо спасти галактики – не вопрос, она сделает всё, что в её силах, лишь бы не остаться навсегда в этом унылом средневековье, в мире, который местные называли Ирилан.
Портрет рождался в порыве вдохновения, память подкидывала малейшие нюансы внешности иномирного «некроманта» и в итоге он выглядел на рисунке, как живой. Словно вот-вот снимет свои узкие очки и заговорит с ней!
«Интересно, какого цвета у него глаза? Он оба раза был в очках», – рассеянно думала Таша, а карандаш скользил по плотному листу бумаги, нанося резкие линии и тени. При шуме появления «родственников» рисунок она прятала за пазухой, аккуратно сложив его. Она найдёт своего некроманта! Обязательно отыщет его в необъятных просторах вселенной!
Внимательно изучая память тела, Таша удивлялась примитивной простоте, с которой тут была устроена жизнь. За исключением города, все окрестные земли были заняты под сельское хозяйство хуторного типа, когда все угодья принадлежат одной большой семье, члены которой сами со всем управляются, и только самые богатые нанимают помощников со стороны за плату. Семья Малиньи состояла из матери, пяти её мужей, трёх сестёр и трёх братьев. Мужья старших сестёр и жены старших братьев жили здесь же, в общем длинном одноэтажном доме, похожем на барак с отдельными жилыми блоками. У сестёр тоже имелось по нескольку мужей, а вот у братьев было по одной супруге и причина такого перекоса была проста: мужики на деревне завсегда нужны, а бабы – лишние рты! Еды на десяток человек наготовить и одна женщина может, постирать и прибраться – тоже, так что нечего кучу невесток задарма кормить. Система многомужия работала слаженно и бесконфликтно, поскольку мужья редко пересекались: один в лес на охоту на несколько суток уйдёт, второй в город с товаром на пару дней уедет, третий весь день на поле, четвёртый всю ночь на дальнем выгоне овец и коров от волков сторожит.
Малинья была младшей дочерью и её было решено выгодно сбыть с рук городскому зажиточному купцу в качестве... пятой жены. Да-да, если в деревне существовало многомужие, то в городе всё было с точностью до наоборот. В городе не надо доить коров, пахать и засевать поля, уезжать по зимнику на заготовку дров, так что множество мужчин в семьях не требовалось. А вот способность достойно содержать несколько жён и кучу детей являлась ярким показателем успешности и богатства мужчины, так что городские дельцы коллекционировали молоденьких жён, как золотые слитки в банках. Подруги Малиньи с ближайших хуторов действительно завидовали её предстоящему замужеству: после свадьбы ей уже не надо будет вставать на дойку спозаранку, печь топить и весь день у котлов стоять, всего делов – в светлой горнице сидеть, наряжаться и мужа с работы поджидать. Помня о подозрительной смерти настоящей Малиньи, Таша очень осторожно вела себя с её подругами – как бы те опять её не отравили, ведь не факт, что судьба расщедрится на ещё одну жизнь, если это новое тело погибнет естественным образом. Правда, когда Таша воочию увидела жениха, то версия завистницы-отравительницы показалась малоубедительной...
Жених был грузен, бородат и сед. Глазки имел маленькие, масленые, хитро зыркающие по сторонам и выглядящие на его обрюзгшем лице, как изюминки в рыхлом кексе. Если бы Таша не помнила отчётливо каждую мысль перед тем, как её прототип выпила отравленного морса, то склонилась бы к версии самоубийства. Если бы её насильно выдавали замуж за такого женишка, она бы как минимум задумалась о побеге! А вот Малинья ни о каких формах протеста не помышляла, поскольку в принципе не была приучена о чём-то помышлять и прожила все восемнадцать лет своей жизни во всём полагаясь на суждения старших членов семьи. И круглое личико, которое теперь Таша наблюдала в зеркале, честно отражало тот факт, что собственные мысли за этим гладким лбом рождались крайне редко. Прозрачные голубые глаза взирали на мир с детской наивностью, и Таша тщетно пыталась разглядеть в них отсветы собственного интеллекта. Кто говорил, что душа человека видна в его очах? Нагло врал тот товарищ! Душа и разум в теле поменялись, а внешние проявления остались прежними: при взгляде на нынешнюю Ташу никто бы не смог заподозрить, что у этой пухленькой, невысокой блондиночки показатель интеллекта выше, чем у среднестатистического пятилетнего ребёнка.
«В моём случае обманчивая внешность – это достоинство, а не недостаток, – сказала себе Таша. – Как-то не хочется всю жизнь прожить здесь, хорошо бы на Землю вернуться, но как? Надо найти незнакомца, который выдернул меня с родной планеты, но вопрос тот же: как? Пока я вижу его только на собственноручно нарисованных портретах...»
Таша покосилась на сидящего рядом с ней жениха и горячо пожелала стать спасительницей галактик. Её же для этого из огня спасали? Вот пусть и отправляют на ответственную миссию, а не под венец! Сколько лет этому женишку?! Нет, ясное дело, когда выходят замуж по расчёту про возраст не спрашивают, но какие-то разумные рамки должны быть? Дожив в одиночестве до тридцати лет, Таша научилась не слишком привередливо оценивать потенциальных женихов. Она вообще была очень толерантной в отношении мужского пола, особенно по четвергам! Интересно, какой сейчас на Земле день недели? По ощущениям – точно не четверг.
Ладно, с навязанным браком она разберётся, дальше-то что делать? Каким бы ни был мир, а без денег всё одно не разбежишься.
Ту же мысль отражало и лицо её новой биологической матери, окружённой мужьями: деньги – это хорошо, а много денег – очень хорошо.
– Выкуп за невесту вы нам уплатили знатный, господин Керкок, но мне боязно за будущее моей дочери – как она будет обеспечена?
– На имя каждой моей супруги в банке арендован ящичек, в который каждый месяц поступает определённая сумма денег. Такой ящичек называют личной ячейкой, и первый взнос будет положен в него в день свадьбы. Этот взнос будет щедрым, поверьте моему слову, – ответил купец, поглаживая седую бороду, возлежащую на его круглом
