человека… Это надо иметь особый склад ума… И беспредельную наглость…
На некоторые вопросы о происходящем в городе мог ответить чиновник, но он был пока что плох настолько, что говорить не мог.
Карс сидел возле него, водя огромной ладонью по ранам, затягивающимся на глазах, что было очень даже хорошо… Но мужик все равно в себя не приходил, и Карс хмурился, и это был плохой признак.
Дон закончил с оружием, любовно протер его специальной чистой тряпочкой, упрятал в ножны.
И откинулся затылком на стену, чуть прикрыв глаза и притворившись спящим.
Принц, пару раз глянув сначала на кучкующихся у чиновника старших, затем на ругающихся близнецов, на мурлыкающего с родственниками Волка и, наконец, на спящего Дона, выдохнул и решительно пересел к молча сидящей в углу Рути.
Она открыла глаза, лениво уставилась на него:
— Ежи, я устала слегка, дай отдохнуть…
— Потом отдохнешь, — повелительно заявил Ежи, — сначала расскажи, какого темного ты тут делаешь?
— Сижу, как видишь… — вздохнула она, — а потом, предваряя твой второй вопрос, отдохну и пойду дальше. У меня дела еще…
— Какие дела? — зашипел Ежи злобно, — ты же мне сама сказала… Ты же замуж… Какого ты?..
— Ой, — Рути картинно прикрыла рот ладошкой, будто удивляясь, — а ты не знаешь, да? Нет у меня больше жениха, представляешь? Умер. И папа мой умер. И мама. А сестра… Впрочем, ладно, не будем. Так что я теперь свободная птица, Ежи. Ото всех свободная… Практически…
Она отвернулась, судя по всему, не желая видеть изумленного лица принца.
Впрочем, он быстро справился со своим изумлением, развернул ее к себе за подбородок и жестко спросил:
— Кто это сделал?
— Император, — выплюнула она с такой ненавистью, что Ежи невольно отшатнулся.
А Рути продолжила:
— Моего отца казнили, обвинив в измене императору. Так что тебе теперь опасно со мной общаться, парень. Я теперь — дочь изменщика.
— Я… Разберусь в этом, — сказал Ежи, сжимая кулаки и крайне серьезно при этом выглядя.
Вот только на Рути эта серьезность, похоже, никакого впечатления не произвела, потому что она усмехнулась и сказала:
— Тоже мне… разбиральщик… Что ты можещь-то?
— Я много чего могу, — ответил принц.
Рути только рассмеялась горько.
— Нет уж, не лезь в это дело, мальчик, а то тоже голову потеряешь…
— Я не потеряю.
— Ну хорошо, — кивнула она, — посмотрим. Если разберешься и в самом деле, то я… Я тебе буду благодарна. Но лучше не лезь. Бесполезно это.
— Сам решу, — самоуверенно ответил Ежи, — а пока что ты пойдешь со мной.
— Нет уж, — улыбнулась Рути, — у меня свои дела.
— Да какие у тебя дела? — взъярился принц, — как ты вообще здесь?.. И откуда это все?..
— А этого тебе знать нельзя, Ежи, — ушла от ответа Рути, — и вообще… Зря я…
— Ничего не зря. Пойдешь со мной, я все решу.
— Нет.
— Да.
— Нет!
— Да!
В этот момент имперский чиновник принялся кашлять, громко и надсадно, а Рути, позабыв про разговор и принца, кинулась к нему.
— Корни, Корни, ты как? — в ее голосе было столько неподдельной тревоги, что Дон открыл глаза и повнимательней посмотрел на кашляющего человека.
А принц, отчетливо скрипнув зубами, двинулся следом за девчонкой.
Чиновник открыл глаза и уставился на склонившихся над ним людей, остановил взгляд на Рути и захрипел:
— Какого темного ты здесь? Пошла прочь…
10
— Корни, Корни… — словно заведенная, продолжила бормотать Рути, но чиновник, страшно захрипев и выкатив на нее красные от лопнувших капилляров белки глаз, зарычал, словно восставший мертвец на вкусного прохожего, — пошла про-о-о-чь… Дура…
Рути, отшатнувшись, поморгала, а затем, резко развернувшись, рванула прочь из дома.
— А ну стоять! — Рявкнул тут же очнувшийся Ежи и кинулся следом.
Никто его не стал останавливать, только взглядами проводили, да серая волчица, явно питавшая к принцу симпатию, вымелась за дверь, махнув напоследок пушистым хвостом.
— Корнель, я надеюсь, ты придешь в себя и ответишь нам на вопросы, — спокойно пробасил Карс, аккуратно придерживая чиновника, чтоб тот не завалился на бок.
— Карс, какого темного? — закашлялся Корнель, — ты-то здесь откуда?
— Да вот… — пожал плечами Карс, переглядываясь с Ассандром, как раз к этому моменту прекратившим изучать свои ладони в поисках чего-то, одному ему ведомого, и подошедшим ближе, — отдых у меня… Отдыхаю, вот…
— Ты же на Севере… — Корнель опять закашлялся, и Карс торопливо подал ему воды, а после бережно уложил обратно на спину и водрузил на грудь огромную ладонь.
— А ты в столице должен был быть… — пробормотал он, закрывая глаза и сосредотачиваясь, — однако же оба мы почему-то не там, где должны находиться…
— Ты меня знаешь… — прохрипел Корнель, — я на месте не могу усидеть… И дела тут были…
— Да я вижу, что за дела… — кивнул Карс, — девочку зачем обидел?
— Дура потому что…
— Она переживала… Она помощь привела…
— А должна была уже за три дня пути отсюда быть! Дура! Нет нормальных людей, Карс…
— Мне ли не знать… Лежи уже, неугомонный… Я и без того не в форме…
— Вот и я… Откуда они эту дрянь взяли? Все силы напрочь снесло… — хрипел Корнель тихо.
Ассандр сел рядом с его кроватью, и, как Дон совсем недавно, уперся затылком о стену, прикрыл глаза.
А Карс, глянув на него, покачал головой:
— Что, дракош, никак?
Тот только оскалился злобно и холодно.
— Ничего, ничего… У меня потихоньку возвращается… Значит, это обратимо…
— Вопрос, когда… — подал голос Ассандр, — и сколько у нас есть времени…
— А вот девочка могла бы рассказать, — задумчиво ответил Карс, — она-то явно тут с пользой время провела…
— Без пользы… Дура… — пробормотал Корнель, но уже без первоначальной яростной злобы, — у нее другое дело есть, важное. А она
