начала получать удовольствие от поездки в этом механизме, как всё закончилось. Повозка, а это была именно она, остановилась, и Димон выволок меня за руку наружу. Мы оказались там же, откуда уехали! Но когда вышли из подвала, очутились совсем в другом месте. Здесь было немного тише и спокойнее. Людей было поменьше, и даже кое-где встречались деревья.
— Идём, тут через пару домов мой двор, — проговорил Димон, и потянул меня в сторону дороги.
А там быстроходные повозки так и снуют. И как же мы пройдём?
У дороги собралась уже целая толпа, мы пристроились к ней. Но вот повозки как по волшебству начали замедляться и в какой-то момент совсем остановились.
Димон потянул меня за руку, и мы, вместе с остальными ожидающими, ступили на расчерченную полосами часть дороги. Я только сейчас заметила, как здесь гладко утоптана земля. Ни одной кочки, или ямки! И как они так смогли всё сровнять? А ведь и дорожки по бокам от этой широкой дороги были не камнем выложены! Там тоже была ровная земля.
От размышлений отвлёк громкий свист. Подняла голову и увидела, как одна из повозок, огибая другие, мчится прямо на идущих через дорогу людей. А там такой трогательный малыш прижимается к ноге матери. Все бросились убегать, а он напугался и не даёт женщине и шагу ступить.
Как во сне я смотрела, как повозка приближается к женщине и её ребёнку, как на большой скорости врезается в них… По гладкой, расчерченной белыми полосами, земле брызнула кровь.
Я закричала и протянула руки к несомненно убитому малышу, отлетающему от повозки, его мать скрылась под невероятно быстро вращающимися колёсами.
И вдруг всё вокруг замерло. Люди… звуки… повозка… хлынувшая на дорогу кровь…
Всё остановилось.
"Пусть они не умрут!" — отчаянно подумала я.
А в следующее мгновение оказалась на тротуаре, рядом с тем смым малышом и его матерью.
Голова закружилась, глаза заволокло слезами, но я присела рядом с малюткой и улыбнулась ему. Малыш улыбнулся в ответ. Все пошли на дорогу, а ребёнок не хотел от меня отходить, и тянул мать за руку. Женщина вспылила, отругала его, и повела на расчерченную полосами землю, но в этот момент раздался скрежет, крики, и под повозку попал какой-то мужчина.
Началась паника, а я стояла и думала, что же я сейчас сделала — спасла женщину и ребёнка, или убила того мужчину?
— Пошли отсюда, — недовольно проговорил Димон, утягивая меня за руку.
Мы перешли через дорогу, огибая место, где стояла смертоносная повозка и лежал бесформенной кучей мёртвы человек, из-под тела которого расплывалась ужасающая кровавая лужа. Я постоянно оглядывалась, но Димон настойчиво тянул меня за руку, удаляясь от места страшного события.
— Да чего ты там не видела? — вдруг разозлился он. — Хочешь, чтобы в свидетели загребли? Мне тоже мужика жалко, но ему уже не поможешь, а нам лишние тёрки с полицией не нужны?
Я не поняла ни слова, но перестала упрямиться, положившись на мнение человека, знакомого с порядками этого места. Он лучше знает, что нужно делать, когда случается такая беда. Хотя, я постаралась бы помочь пострадавшему человеку, а если помочь уже нельзя, попыталась бы оградить других от этого жуткого зрелища. Но последнее, что я видела, прежде чем мы скрылись за углом, была огромная толпа любопытствующих, собравшаяся вокруг умершего человека. Толпа… Я не знала, где нахожусь, но мою родину и это место объединяло одно — толпа всегда безжалостна. Как же я ненавидела толпу! Даже здесь и сейчас я воспылала ненавистью к этой, глазеющей и не испытывающей никакого сострадания к погибшему, толпе.
Они с тем же интересом смотрели бы на то, как убивают моих родителей. Да и на мою смерть с удовольствием поглазели бы. Так стоило ли так переживать за ту женщину с ребёнком? Ведь сейчас она стоит там, смотрит на того, кто занял её место, и даже не заботится о том, что её сын видит ужасную картину чьей-то смерти, которая останется в его памяти на всю жизнь. Может, она и сама заслужила смерти? Может, все они достойны только смерти? Да и этот ребёнок, когда вырастет, станет таким же зевакой, с лишённым сострадания интересом, взирающим на чужие страдания.
Димон вдруг закричал и упал. Я оторопело уставилась на него, не понимая, в чём дело. Но вот, мой взгляд упал на его руку, ту руку, которой он приобнимал меня, уводя с места трагедии. И вскрикнула от увиденного — от локтя и до запястья с внутренней стороны рука была обожжена до такой степени, что ткань рубахи истлела, оголяя покрывшуюся волдырями кожу.
— Это что за хрень? — прошипел сквозь зубы парень, глядя почему-то на мой бок.
Я тоже посмотрела, провела рукой по спине и обнаружила, что халат в том месте, где с ним соприкасалась рука Димона, тоже обгорел. Ткань крошилась, как глиняная корка, обнажая спину.
Но у меня ожогов не было, а в широко распахнутых глазах пострадавшего парня разгорался настоящий ужас. Я поняла, что сейчас опять останусь одна, и тоже испугалась.
Димон увидел мой страх и немного расслабился.
— Ты не пострадала? — спросил он, осторожно вставая и придерживая здоровой рукой обожженную.
Я отрицательно помотала головой, но тут же кивнула, и в результате пожала плечами.
— Ясно, пошли. Здесь аптека рядом, возьмём мазь от ожогов, и тебе от стресса что-нибудь.
И мы пошли, Димон больше не пытался ко мне прикоснуться, только шёл рядом и с опаской посматривал. Я понимала, что он подозревает меня в намерении навредить ему, но это произошло не осознано. И пусть это будет ложью, но я до последнего буду отрицать свою причастность к ожогу.
Мы зашли в красивую лавку, где всё было в белых тонах. Я никогда не видела столько белого цвета, сколько увидела за последние сутки. Димон купил какие-то снадобья и повёл меня дальше, не обращая внимания на любопытствующие взгляды двух женщин-торговок.
Когда Димон подвёл меня к огромной высокой башне, я не поверила, что он живёт здесь. Но парень достал из кармана старых вытертых местами штанов связку ключей, повозился возле металлической двери, и она с писком открылась. Что у них за механизмы такие, постоянно пищащие, как обезумевшие мыши? В башне мы поднялись по ступеням в красивую, уставленную горшками с цветами комнату, вошли через разъезжающуюся стену в маленькую волшебную коробку без окон и дверей, которая перенесла нас в другое помещение. Здесь было две двери, в одну из которых мы и вошли. Неужели это
