давать ей это, то я полностью согласен.
До нас донеслись звуки спора Киана и Монро по поводу отсутствия у него перчаток, за которыми быстро последовали звуки их драки друг с другом. Хотя я не беспокоился о том, что они нанесут себе какие-либо серьезные травмы. Ни один из них не захотел бы сделать другого бесполезным, как только мы узнаем, куда нам нужно отправляться. Нам четверым нужно быть в отличной форме, чтобы спасти ее.
— Она — свет в нашей тьме, — сказал Сэйнт, когда я уже почти отчаялся получить от него ответ. — Я просто надеюсь, что наша испорченность не слишком запятнает ее душу.
Я пренебрежительно усмехнулся, и он приподнял бровь, соизволив взглянуть на меня еще раз.
— Чувак, так это не работает, ты что, еще не понял? — Я спросил его.
— Что?
— Испорченность. Это не мы омрачаем ее душу, это она освещает нашу. Она могущественнее любого из нас, и чем глубже мы впускаем ее в свои сердца, тем ближе, я думаю, мы приближаемся к спасению.
— Спасению? — Спросил Сэйнт, прежде чем покачать головой. — Нет, я не верю, что мы собираемся стать исправившимися гражданами, Блейк. Я думаю, что мы стали ее созданиями. Мы все еще псы войны, мрачные, отчаявшиеся и разоренные, какими бы мы ни были, но она наша хозяйка. Она не смоет это пятно с нашей натуры, но она покажет нам, куда лучше всего его направить. И я, например, готов позволить ей это.
Я тяжело сглотнул, обдумывая его слова. Надеялся ли я, что пребывание с ней изменит меня? Сделает из меня лучшего человека, чем тот, кем я был? Возможно. Но, возможно, он был прав. Мне не стоило пытаться использовать ее, чтобы выбраться из темноты. Может быть, мне стоит просто принять свою тень и использовать ее как путеводный свет, указывающий, куда я должен их направить.
Сэйнту каким-то образом удалось выпрямиться еще больше, хотя его позвоночник с самого начала был как шомпол, и он быстро наклонился к ноутбуку, нажав несколько клавиш, прежде чем его глаза пробежались взад-вперед по экрану. Я наблюдал за происходящим с колотящимся сердцем, вопреки всякой надежде надеясь, что контакт Сэйнта дал результат. Что номер, с которого нам позвонила Татум, был тем сухарем, который нам был нужен, а не еще одним пустяком.
— Попался, — промурлыкал Сэйнт, поднимаясь на ноги и отходя от ноутбука.
Я мгновенно наклонился, желая увидеть это своими глазами, и улыбнулся, обнаружив зарегистрированного владельца мобильного телефона, с которого мы получили этот звонок. Джонас Бэрроу, тридцать девять лет, холост, ассистент-клиницист в «Серенити Фармасьютикалс». — Его адрес тоже был указан рядом с недавней фотографией, которая, как я догадался, была с его водительских прав. Татум назвала нам имя Джонас перед тем, как у нее сломался наушник, но до сих пор у нас не было других зацепок. Я возненавидел его с первого взгляда, начиная с его жидких каштановых волос и заканчивая прискорбной попыткой отрастить бороду, которая больше походила на то, что кто-то приклеил клочки лобка к его лицу в случайных местах.
— Подожди, — окликнул я, как только Сэйнт добрался до подножия лестницы, ведущей в его спальню. — Здесь нет адреса его места работы. Мы уже знали, что «Серенити Фармасьютикалс» удерживают ее, но у них бесчисленное количество зданий и офисов по всему городу, так как же…
— Мы собираемся собрать наше барахло и отправиться в дом мистера Бэрроу, — сказал Сэйнт со злым блеском в глазах. — А потом мы собираемся дождаться, когда он отправится на работу, и последовать за ним.
— Вот так просто? — Спросил я, задаваясь вопросом, нет ли еще слоев в его не таком уж дьявольском плане.
— Никогда не забывай, Блейк, если у тебя проблемы с паразитами, нет смысла уничтожать лишь одну крысу. Тебе нужно затаиться и наблюдать, как она возвращается в свое гнездо, тогда ты сможешь нанести удар по всем им. Полное уничтожение. Настоящая победа.
Он повернулся и продолжил подниматься по лестнице, и на моем лице медленно расплылась улыбка. Вот и все. Наконец-то. Мы действительно собирались вернуть ее.
***
Дом Джонаса Бэрроу оказался милым новым домом в пригороде, в саду росли розовые розы, а дети громко играли в соседних домах, без сомнения, выводя своих родителей из себя после нескольких месяцев карантина, конца которому не видать. И все же, я считаю, лучше перестраховаться, чем потом сожалеть. Я, конечно, предпочел бы быть запертым в доме со своей мамой на несколько месяцев, чем потерять ее, как потерял я.
Это был яркий и не по сезону теплый день, и казалось, что почти все на этой уютной маленькой улочке решили пошире раздвинуть шторы и сесть у окон, чтобы насладиться им.
Мы сидели в машине Сэйнта с затемненными окнами, удобными сиденьями и подстаканниками и смотрели на дом Джонаса глазами целой стаи требующих крови мужчин.
— Я все еще хочу сказать, что мог бы просто выбить из него информацию, — уже не в первый раз проворчал Киан.
Мы торчали здесь уже несколько часов — хотя, конечно, Сэйнт планировал это, и у нас было много еды, напитков, одеял (потому что он не хотел, чтобы двигатель работал и привлекал внимание) и даже наши личные бутылки, чтобы пописать. Конечно, я отпустил остроумный комментарий о том, что мы должны были делать, если кому-то из нас понадобится посрать, а он в ответ просто небрежно достал коробку Tupperware из-под своего сиденья. К счастью, никто из нас не почувствовал необходимости воспользоваться этим, но я был почти уверен, что он действительно ожидал, что мы это сделаем, а не рискнем выйти из машины и предупредить нашу цель о нашем присутствии.
Единственный раз, когда кто-то из нас выбрался наружу, это когда мы впервые появились здесь. Сэйнт высадил Киана на боковой улочке, где его никто не мог увидеть, затем он пробирался задними закоулками, пока не добрался до дома Джонаса. Ему удалось подтвердить, что этот ублюдок в настоящее время спит в своей постели, и он видел график работы, прикрепленный к холодильнику, который подтверждал, что он вернется на смену сегодня вечером.
Найл заскочил к нам, чтобы встретиться с Кианом, и передать нам оружие, в котором мы нуждались, и у меня неприятно сжался живот, когда я задался вопросом, что ему придется сделать, чтобы отплатить своей семье за всю помощь, которую они нам недавно оказывали. Я знал, что он был более чем готов заплатить эту цену, но я также желал лучшей жизни для своего брата. Такой, которую
