— Пока… — подчеркнуто заметила она. — Ты всех своих друзей сжег так же, как этот дом?
— У меня не было друзей, кроме Розы, — не думая, выпалил я и тут же осекся.
— Розы? Цветка? — Флер явно не поняла меня. — Подумать только, дьявол заговорил о любви к цветам?
— Не называй меня так, — потребовал я.
— А как тебя называть? — с сарказмом спросила она.
— Как и раньше, — пожал плечами я. — Ты ведь знаешь мое имя.
— Твое имя — дракон.
И произнесенное ею, оно хлестнуло меня, как пощечина.
— Это не имя, а дурацкая кличка. Прозвище, данное безграмотными крестьянами тому, кто выше всех. Они ненавидят меня, потому что боятся, а я открыто пренебрегаю всеми сильными мира сего потому, что знаю они слабее меня. Посмотри на них, — я махнул рукой в сторону улицы. — Эти люди дрожат в ожидании гибели. А я ничего не боюсь. Разве ты не рада, что из всего рода людского я выбрал тебя одну.
— Не ты, это я тебя выбрала, — уверенно заявила Флер. — А ты не знал, как отделаться от меня.
— Вначале да, теперь все изменилось, — я старался быть по возможности честным. — Так ты идешь со мной или нет?
Она могла и не отвечать. Все и так было ясно. Я отпустил ее и покорно попятился к разбитому окну. Прыгнув с такой высоты, не выживет никто, но под моим плащом спрятаны крылья. Я могу летать. Я могу спасти из огня кого угодно. Кто мог прогнать свое спасение прочь? Только Флер. И все же я не спешил улетать. У самого оконного проема я остановился и протянул ей руку.
— Пойдем! Ты выбираешь меня или пламя?
Где-то этажом ниже раздался треск стекла, а потом крик. Кто-то не вынес жара, жгущего кожу, и выпрыгнул из окна. Кто-то теперь истекал кровью на снегу, а испуганный народ толпился вокруг него.
Дым ел глаза. Запах гари становился невыносимым. Зала наверху превратилась в ад.
В глазах Флер мелькнуло беспокойство.
— Я могу спрыгнуть сама, — вдруг проговорила она, смерив взглядом окно.
— Слишком высоко, ты разобьешься насмерть.
— Я умру в любом случае. Любой, кто встретился с тобой, долго не проживет.
Я обреченно вздохнул. Выслушивать нечто подобное мне приходилось не впервые, но только теперь от бесконечных проклятий в мой адрес мне стало совестно и неприятно. Я ведь мог и не устраивать пожар, а просто уговорить ее уйти.
— Дракон или пламя? Что для тебя страшнее? — еще раз спросил я и настойчивее протянул ей руку.
— Страх ничего не значит. Можно ли бояться смерти, если у нее такой прекрасный лик, — Флер смотрела на меня, словно в последний раз. Легко взмахнула в дымном воздухе ее ладонь, перевязанная свадебной лентой крест-накрест, как бинтом. Красный символ смерти был виден мне и сквозь атлас. Она должна умереть, подумал я при нашей первой встрече. Эта ночь была предопределена уже тогда.
Однако я шел против судьбы.
— Такой, как ты, нельзя предоставлять выбор, — со вздохом констатировал я и сделал шаг к ней. Пятиться ей было больше некуда. И так уже пламя лизнуло ее фату, и Флер пришлось снять и бросить горящее кружево.
— Ты меня обманул. Я не могу тебе больше верить, — Флер сделала последнюю попытку защититься, но на меня обвинения не подействовали. Совесть замолчала.
— Я всех обманывал. Люди так доверчивы, стоит произвести на них впечатление, и они уже ни за что не свяжут своего нового друга с каким-то чудовищем, которое по ночам подпаливает окрестности.
— Убирайся, дьявол, — Флер попыталась меня оттолкнуть, но я легко обхватил ее за талию.
— Ты хочешь его увидеть? — шепотом спросил я, и мое дыхание обожгло ей щеку. Она быстро отвернулась и увидела на своем запястье уже не руку, а свившийся плотными золотыми кольцами хвост змеи.
Пусть кричит, увидев на моем месте огромного крылатого змея. Пусть заглянет в его светящиеся глаза и попытается узнать в них своего друга.
Я оторвал Флер от пола, и она показалась мне невесомой, почти бестелесной. Даже пушинка, садящаяся на кожу, более ощутима, чем такой груз. Я боялся сломать ее, как игрушку, поэтому опустился на землю уже в следующем квартале. Здесь еще никого не разбудил пожар. Вокруг было тихо. А там, у горящего дома, даже если кто-то и заметил у крыши змеиный силуэт, то вряд ли смог точно отличить его от клубов дыма и огня.
Я выпустил девушку, и сам прыгнул на землю уже в человеческом облике.
— Ну, как тебе мои трюки? Впечатляют? — шутливо спросил я, отряхивая плащ от гари и золы. Чуть прожженная материя быстро восстанавливалась под моими пальцами, рисунок из звезд возобновлялся так, словно его подновил портной.
Я хотел рассмешить Флер или хотя бы вызвать улыбку, малейший знак того, что она снова хочет общаться со мной, что я прошен, но она вдруг резко отвернулась от меня и уставилась куда-то вдаль, на неприметные тесно прижатые друг к другу дома. Ветер трепал ее локоны. Они, к счастью, не были подпалены огнем. Я вовремя ее утащил, иначе пришлось бы залечивать ей ожоги.
— Кому я поверила? — оскорбленно проговорила она. — Принять ухаживания змеи? Ты же даже не человек.
— А люди были с тобой добрее, чем я? — задал я каверзный вопрос и тут же осекся. Флер закрыла лицо ладонями. Ее ответом были слезы. Она оплакивала все свои былые обиды. Обиды, причиненные ей людьми. Так уж вышло, что доброту к ней проявил только враг рода человеческого, да и то только потому, что она сама настояла на том, чтобы я стал ее покровителем.
— Ты делал все хорошее не за так. Я для чего-то была нужна тебе, — вдруг сообразила она.
— Ты заменяла мне ту, которую я потерял…
— Вот, значит, почему ты пристал ко мне. Я кого-то тебе напоминала.
— Но это не я, а ты пристала ко мне, — мягко напомнил я.
— Но я же не знала, что ты такой, — выкрикнула Флер.
Она была на грани истерики. Сейчас она либо снова разрыдается, либо начнет кричать так, что люди проснутся и без пожара.
— Ты не виновата, что так ошиблась, — поспешно заверил я ее. — Просто ты искала идеал, но среди смертных его нет. Поэтому каждый деревенский ребенок знает, что нельзя доверять совершенным на вид незнакомцам, потому что они могли явиться только из иного мира. А здесь, в городе, разум вам своими проповедями затмил Августин.
— Конечно, я ни в чем не виновата, — пробормотала Флер. — Это ты во всем виноват.
Становилось все холоднее, и я принялся развязывать шнуровку плаща, чтобы отдать его Флер, но она быстрым жестом остановила меня. Элегантная и, как будто бесплотная, даже на лютом морозе она, казалось, не ощущала ни малейшего холода. Может, она уже мертва и со мной говорит ее призрак? Но в таком случае она была мертва и во время нашей первой встречи. Уже тогда я тщетно пытался отыскать в ее закрытом сознании признаки жизни и не мог. И сейчас мне почудилось, что сами ее глаза давно мертвы, но сквозь них на меня смотрит кто-то знакомый, кто-то, кого я любил.
