— Натаниэль сказал, что ты делишься лучше чем я, так зачем мы опять говорим об этом?
Дев улыбнулся, потряс головой и проговорил:
— Потому что я все еще согласен с идеей тигриного клана — ты влюбляешься и становишься моногамным, и когда Ашер вернется, я попытаюсь быть моногамным, так что… наверное, это то, что я думаю по этому поводу. Честно, не знаю, но, кажется, любовь все меняет, не так ли?
— Если ты все делаешь правильно, любовь превозносит тебя над собой, а не наоборот, — ответила я.
— И что это значит? — не понял Дев.
— Если мы были счастливы нашей маленькой полигамной группкой до того, как я сказала Никки, что люблю его, зачем бы мне говорить это и подразумевать, что это все изменит?
Кажется, Дев задумался над этим, затем кивнул, прикусил губу и снова кивнул.
— Ладно, твоя логика побила мою чувствительность. Что теперь?
— Душевая слишком мала, чтобы мы поместились там все втроем, — высказался Никки.
— Обычная отельная душевая вмещает меня, Натаниэля и Мику, но точно не вас. Ваши плечи туда не пройдут.
Дев неожиданно усмехнулся, серьезное настроение испарилось, так что его голубые тигриные глаза заискрились.
— Эта душевая одна из самых больших, что я видел в отелях, почти такую же Жан-Клод установил в «Цирке».
— Супер, — обрадовалась я.
— Так что сначала отмоемся, а уже потом решим, насчет секса на троих в душе, — предложил Никки.
— Звучит заманчиво, — улыбнулась я.
Дев рассмеялся.
— Звучит лучше чем заманчиво, звучит потрясающе. Я и надеяться не смел, что раздену вас обоих!
— Кажется, это он сейчас не мне, — заметила я.
Никки притворился, что роняет голову и вздыхает, а потом рассмеялся:
— Если ты ничего не ответишь, то можешь пощупать меня и сказать, что тебя неправильно поняли.
— Я видел как ты выбиваешь дурь из груши и не хочу между нами никаких недопониманий, — ответил Дев, улыбаясь.
Никки снова расхохотался:
— Все по-честному; разделяем Аниту, но не друг друга.
— Как ты относишься к случайным прикосновениям?
— Нормально, — ответил Никки.
Улыбка Дева расцвела, прорвавшись сквозь усмешку, слегка шаловливая, чуть сексуальная, и совершенно очаровательная.
— Супер.
И так оно и было.
Бывают моменты, когда раздевание не сексуально — сейчас как раз был такой — все покрыто кишками, мозгами и запекшейся кровью. Сначала оружие — к нему тоже прилипли засохшие кусочки зомби. Почистим его позже. Не испачканные места на нас все же остались — на рубашках под нательной броней. Все бронежилеты нуждались в чистке, и поскольку мой был выполнен на заказ, запасного я не имела. Мужские броники женщинам не подходят, хотя я и могла бы позаимствовать такой. Но он был бы слишком большим для меня, чтобы не сдавливать грудь, как на женщину с более широкими плечами и грудной клеткой. Держа жилет и глядя на «пятна» на нем, мне подумалось, что запасной сейчас был бы весьма кстати.
Мы втроем уделили внимание оружию и броне, что, кстати, абсолютно не возбуждающе. Сначала в ход пошли футболки, Никки уставился на мой бюстгальтер, ну ладно, на мою оказавшуюся в черном атласном бюстгальтере грудь.
— Нравится мне это в тебе, — прокомментировал Никки.
— Что, грудь?
Он ухмыльнулся:
— И она тоже. Ты не строишь из себя недотрогу, когда я на нее пялюсь.
— Я ношу пуш-ап[25], если бы мне не хотелось, чтобы пялились на мою грудь, то носила бы что-нибудь другое.
— Да, но я знаю, что вещи тебе собирал Натаниэль и это значит, что все на тебе будет с эффектом пуш-ап, атласным или кружевным.
Я улыбнулась и покачала головой:
— Не уверена, что у меня нашлось бы что-то еще.
— И это мне тоже в тебе нравится, — одобрил он и одним движением сдернул с себя футболку. Можно было услышать, как ткань с трудом отодралась от одного плеча. Что ж, по крайней мере, благодаря бронежилету большая часть футболки спаслась от дерьма — плохо для жилета, хорошо для нашего самочувствия и понижения фактора загрязнения. Я сконцентрировалась на мускулистой ширине его плеч и груди — они почти отвлекли меня от его плоского живота.
— Мм-м… восемь кубиков.
Он ухмыльнулся:
— Некоторые охранники злятся, потому что у них всего шесть, как бы они не надрывали свои животики.
— Восемь — говорит о хорошей генетике, не у каждого может быть больше шести, как бы они не пыхтели, — сказала я.
— Ага, — согласился он, выглядя при этом очень самодовольным.
В комнате раздался негромкий звук, вроде тех, когда стараешься определить его источник, и в зависимости от того, кому он принадлежит ты либо игнорируешь его, либо переключаешься на того, кто его издает. Ремень Дева был расстегнут, но футболка так до конца и не выправлена. Он неловко держал руки приподнятыми, словно не хотел чего-то касаться или уже коснулся и не хотел заляпать остальную одежду.
Переглянувшись с Никки мы без слов двинулись к Деву.
— Давай я тебе помогу, — предложила я, вложив в слова сексуальную игривость.
Дев посмотрел на меня круглыми ошарашенными глазами на беспокойном лице, в котором отображалась борьба с паникой. Он убрал руки как можно дальше от меня, словно ему пять и он поранился. На его руках не было пятен, как по мне, они выглядели чистыми, но иногда случается что-то, типа эффекта Леди Макбет, когда вся кровь смыта, но кажется, что ты видишь ее, чувствуешь, будто она впиталась в тебя.
Я попыталась коснуться его рук, но он отпрянул.
— У меня… я весь в грязи.
— Я тоже, — сказала я успокаивающим тоном.
Его глаза бегали, сверкая белком, как у лошади, которая вот-вот понесет.
— Все хорошо, Дев, все хорошо.
Он покачал головой.
— Ты сетовал, что не видать тебе шанса вытряхнуть меня из одежды, а сам до сих пор так и не прокомментировал, насколько секси я выгляжу, — подмигнул ему Никки.
Дев улыбнулся, слабо и нерешительно, но это лучше того, чего добилась я. Затем Дев посмотрел на Никки, оценивающе так посмотрел. Он разглядывал обнаженную, мускулистую грудь таким взглядом, каким Никки разглядывал мою. В моей жизни есть несколько мужчин, которые несмотря на то, что свободно делили меня, в процессе находясь совсем близко друг к другу, тем не менее не могли перенести такой взгляд Дева не начиная перепалки или по крайней мере чувствуя себя комфортно, но Никки принимал его как должное.
— Так-то лучше, — подбодрил Никки.
Дев склонил голову набок и сказал:
— Тебе же не нравятся мужчины, так какое тебе дело, восхищает ли меня вид?
