«Но как же обряд? – снова возмутилось почти погасшее сознание. – Клятва князю? Инерис? Пустить всё под хвост этой?..»
…и впился в плоть.
***
Ральда отшатнулась, увидев, как острый клык, показавшийся на миг из-под вздернутой верхней губы придворного мага, пропорол нижнюю. По узкому подбородку потекла темная струйка.
Слишком уж темная.
Слишком неправильная в этой ситуации.
Затуманивший сознание дурман сладострастия рассеялся, оставив лишь гнетущий холод потрясения.
То есть он мог бы вот так же… впиться ей в губы… или в шею, как вампир?!
Ральда не удержалась на высоких каблуках и позорно шлепнулась на пол. Отползла подальше, не решаясь даже подняться на ноги, когда маг размял плечи и опасно звякнул натянувшимися цепями. На миг ей показалось, что они сейчас лопнут, но обошлось.
Голод сменялся страхом, и тот и другой захлестывали сознание волнами, но маг держался. Цеплялся за боль в губе, за холод наручников на запястьях, за тяжесть цепей на ногах, за все, что могло хоть как-то разогнать алое марево. Боль отрезвляла, помогала вспомнить, где он и кто он. Металлический запах крови заглушил вонь духов с ноткой мускуса, и сознание мало-помалу начало проясняться.
Он – не зверь. Он не должен нападать, не должен пить кровь. Должен держать себя в руках. Ради князя. Ради Инерис. Ради себя самого – чтобы былые испытания не оказались напрасными. Да и данная князю клятва попросту может убить его.
Он считал, что привык к этим битвам с жаждой за собственный рассудок? Глупо! Настоящий бой начался лишь сейчас. Пришла пора заставить себя быть человеком – потому что вариантов нет. Он не сможет переждать приступ, не сможет убежать от своей страшной слабости.
Пора взглянуть ей в глаза – и перебороть ее.
– Что… что ты такое? – жалко пробормотала недавно гордая и властная королева. И теперь голос ее не имел ровным счетом никакого очарования. Даже странно, что совсем недавно его так хотелось слушать…
И это была не единственная перемена.
Зуд в сознании сошел на нет, кожу больше не покалывало. Как будто растерянность, явно прозвучавшая в голосе Ральды, аннулировала действие эликсира.
Кэллиэн плотоядно улыбнулся, получив желанную свободу действий.
– А ты подойди поближе… и узнаешь сама, из первых рук, – вкрадчиво предложил он, снова издевательски оскалившись и клацнув зубами.
Подходить к нему ей теперь не хотелось совершенно.
– Что ты такое?! – заорала Ральда.
Кэллиэн странным, неестественным для человека движением склонил голову набок, словно прислушиваясь к чему-то запредельному. Зрачки по-прежнему пульсировали, мыслить было тяжело – так и хотелось впиться зубами в эту тонкую шейку… Но нет. Ему удалось сдержаться, когда она была совсем близко, удастся и теперь. Еще есть шанс сохранить все свои тайны.
– Порождение тьмы, разумеется, – осклабился он. – Вы ведь сами приказали возжелать вас всем существом, помнится… Будьте осторожней с формулировками, миледи, особенно если имеете дело с кем-то вроде меня. Я же темный маг и способен очень на многое, даже без магии – некоторые навыки сродни врожденным.
Ложь – пробная, проверяющая зелье.
Никакой реакции.
А вот королева вряд ли это поймет. Она полагалась на эликсир, а значит, не будет подвергать его слова сомнению.
– У тебя же… Я же точно видела… У тебя клыки. Ты вампир?!
Маг пожал плечами и вздернул губу.
– Не смешите, миледи, у меня всего один клык, а не два. Небольшая и досадная патология, как у того же лорда Рагора.
– Но ты же… ты же…
– А я не говорил, что не умею кусаться, – холодно усмехнулся маг.
Ральда с ужасом взирала на него, и Кэллиэн наконец ощутил себя хозяином ситуации.
– Ну так что, леди Ральда, продолжим игру? Учтите, я, будучи истинно темным, преотлично терплю боль, холод и голод… Последний, правда, со временем может превратиться в жажду крови – у каждой профессии свои издержки. Кровь неплохо восполняет силы, можете спросить у лорда Энри или этого вашего остроухого.
– И Дориан знал?! – вырвалось у леди Ральды.
– От князя у меня тайн не было, – спокойно сообщил Кэллиэн. – Вы, кажется, хотели знать, почему именно я в случае кризиса защищал леди Инерис? – вкрадчиво осведомился он. – Все просто. Я умею убивать и делаю это без колебаний и жалости. – Он смерил королеву взглядом. – Ну что, подождем еще немного? Вы же хотели больше узнать о моих… талантах. Я готов их вам продемонстрировать. Во всем разнообразии.
– Ты… не смей мне указывать и угрожать, ты в цепях и совершенно беспомощен! Теперь я для тебя – единственная госпожа! – хорохорится, а голос-то дрожит... и ее власть над ним, навеянная зельем, распадается окончательно.
Королева замахнулась было хлыстом, но маг одарил ее таким взглядом, что она живо передумала. Отступила. Поежилась. Нервно закуталась в плащ, подхваченный с окна, даже грязь не стряхнула…
– Что ж, значит, ты никогда отсюда не выйдешь. Тебе наверняка есть что скрывать, с таким-то прошлым. Я – твоя единственная надежда. Не принесешь мне клятву верности – я вскрою все твои секреты, все твои тайны. Ты будешь моим – или я тебя уничтожу. Будь ты темным или светлым, жизнь у тебя одна. И она в моих руках.
Уже у порога ее остановил тихий, сочащийся угрозой и едва сдерживаемым рычанием голос мага:
– Я не принадлежу никому, леди Ральда. И советую вам об этом не забывать. Лично я о происшедшем сегодня забывать не намерен.
Он был закован в цепи, лишен магии, оказался фактически вне закона из-за обвинения эльфа.
Но эти слова – или тон, которым они были произнесены? – напугали Ральду.
Его нельзя оставлять вот так. Нельзя! Он куда опаснее, чем она думала… Нужно попытаться надеть на него ошейник, а если не получится… жаль, конечно, но иного выбора не останется. Или он перейдет на ее сторону, или придется его устранить.
Как именно она планирует это сделать, Ральда не подумала.
Она развернулась, снова распахнула плащ, взяла подсвечник и подошла ближе к магу.
– Говоришь, преотлично терпишь боль и холод? Но кто сказал, что пытать можно только болью? Посмотрим, как ты вытерпишь вот это.
Ее голос послушно изменился, оброс повелительной глубиной и бархатистостью. И Ральда поняла: сработает! Не может не сработать!
– Я зажгла в тебе страсть, маг. И она никуда не денется, будет лишь разрастаться, пуская корни. Ты очень скоро забудешь обо всех своих принципах, обо всех запретах, и будешь желать лишь одного – исполнять все мои желания и прихоти, лишь бы утолить ее. Ты быстро признаешь мою власть над собой! Ты будешь служить мне, будешь выполнять все, что прикажу, будешь принадлежать мне безраздельно…
Ярость вспыхнула мгновенно, пожрав разгоревшиеся было блики уже знакомого вожделения.
В последний раз эти слова говорил ему в Йерихо мерзавец, считавший себя его хозяином.
В синих глазах полыхнули алые отблески, и явно не свечных огоньков. В них было нечто, леденящее кровь.
Ральда поневоле умолкла, отступила… И маг рванулся вперед.
Хлопнула дверь, проскрежетал тяжелый засов, который задвинули так быстро, словно он не был сделан из цельного дуба. Раздался громкий и частый цокот каблучков.
...Ушла. Хвала Вечности…
Кэллиэн обвис в цепях, борясь с болью. Скорчился, насколько позволяли оковы. Кости крутило так, будто они вот-вот сломаются, кровь словно превратилась в щелочь.
Эту боль ничем нельзя было заглушить.
Попытавшись напасть на королеву, он едва не нарушил клятву, которой не было дела до обстоятельств.
И вместе с тем эта боль не давала утонуть во вновь подступившем розово-алом мареве.
Но как Ральда это сделала? Ведь действие эликсира сошло на нет, он почувствовал…
И вместе с тем в голове до сих пор звенел отзвук голоса, такого звучного, подкупающего, зачаровывающего…
Ощущение липкой паутины вернулось вновь, стоило эху воспоминаний пробиться через боль, и Кэллиэн тихо застонал сквозь стиснутые зубы. Ниже пояса снова требовательно вспыхнул утихший было жар. Память принялась услужливо подкидывать воспоминания о ее пышном теле, и его снова бросило в пот.
