class="empty-line"/>
* * *
Утром проснулась я с обоими Шевери. Спросонья не сразу поняла, в чём дело и почему я по-прежнему зажата между двумя мужскими телами, и лишь спустя пару минут сообразила, что Эветьен всё ещё в постели и явно не торопился во дворец. Лежал себе рядом, со мной под боком, пока Тисон мирно посапывал за моей спиной, по обыкновению возложив на меня руку.
– Ты не идёшь сегодня на работу? – поинтересовалась я.
– На работу? Иду. Но отправлюсь во дворец попозже, а через несколько часов вернусь за вами.
Дурацкое оглашение. И ладно бы оно было и впрямь лишь дурацким на мой вкус, скучное светское мероприятие, обязательное к посещению, но нам-то надо ещё попробовать разыскать если не неведомого гада, то хотя бы умыкнутый им жезл.
– Как будет проходить оглашение?
– Когда все соберутся, Стефанио назовёт имя своей суженой, представит её присутствующим и получит благословение от одного из верховных служителей Четырёх. После придворных ждут танцы и прочие увеселения, а глашатаи тем временем объявят её имя по всему городу. Постепенно весть разойдётся по всей Империи, послы иностранных государств и шпионы донесут её до своих государей и тех, кто им платит. Первый выход избранницы на люди как суженой императора состоится через несколько дней. Обычно это появление в главном столичном храме на благодарении или иной службе, хотя иногда бывает посещение общественного мероприятия или благотворительной организации.
– И никто не догадается, что она… не совсем местная?
– Нет. По крайней мере, не в столице, где она известна самое большее лишь в определённых кругах и как благодетельница, желающая помогать нуждающимся. Благотворительность всегда являлась более чем приемлемым занятием что для фрайнэ высокого рода, что для императрицы.
Понятно. Там прикроют, тут подмажут, здесь подрисуют и – вуаля! – незапятнанный образ добродетельной, подходящей императору невесты готов.
– Не одобряешь? – спросил вдруг Эветьен, заметив тень гримасы на моём лице.
– Не то чтобы не одобряю… скорее плохо представляю и её дальнейшую роль, и свою, – я поднялась выше по подушке. – То есть мне же придётся вернуться ко двору, стать частью её свиты, как вещал Стефанио, и это не та вещь, от которой я могу вежливо отказаться.
– Если только ты не сможешь вернуться ко двору по причине… ожидания наследника рода.
Я максимально выразительно посмотрела на жениха.
– Что пока маловероятно, – прокомментировал Эветьен мой взгляд.
– Отчего же? – подал голос Тисон, и я сообразила запоздало, что он уже явно не спит какое-то время.
Перевернувшись с бока на спину, я встретила пристальный его, вопросительный взгляд.
– Ну… я… принимаю противозачаточное, – призналась виновато. – Почти с самого начала. Я не против детей, но не так… чтобы случайно по залёту. И в моём мире… во многих странах, во всяком случае… защищённый секс в порядке вещей, как и право женщины решать, хочет ли она детей вот прямо сейчас, едва переступит порог совершеннолетия, или позже, когда будет готова… ну, как-то так.
– Благодатных ради, Алия, ты не обязана оправдываться, – возразил Тисон и, приподнявшись на локте, погладил меня по щеке.
– Мало ли… может, ты считаешь, что не дело божественной воле перечить.
– Воля воле рознь, даже когда речь о богах, – Тисон покосился на брата, на что тот лишь поморщился недовольно.
– Может статься, есть способ, позволяющий отказаться от этой чести, – вернулся Эветьен к прежней теме. – И тебе, и мне.
– Совсем отказаться и никого, Стефанио в особенности, этим не оскорбить, не обидеть и не предать высокого доверия? – уточнила я.
– Да.
– И что за способ?
– Возможно, тебе предстоит выйти замуж не за императорского советника, а… допустим, за дипломата.
– Надеюсь, это не подразумевает ссылки? – насторожилась я. – Нет, я готова для тебя и женой декабриста побыть, но…
– Кем, прости?
– Э-э… как-нибудь при случае объясню, а то история долгая.
И не сказать, чтобы я помнила все подробности.
– Постараюсь не доводить до опалы, – улыбнувшись с нарочитой беспечностью, Эветьен поцеловал меня в уголок губ и встал с кровати. Глянул скептично на сваленную в кресло одежду и удалился в гардеробную.
Несмотря на состояние счастливой пофигистичной нирваны, ночью пришлось-таки наскрести сил и вылезти из постели, а заодно и из спальни. Переложить оставшиеся в ванной следы наших секс-игрищ на плечи прислуги я не смогла и не ушла из купальни, пока не навела хотя бы какое-то подобие порядка. Мужчины сильно удивились, когда я наконец вернулась в спальню с охапкой одежды Эветьена, и долго недоумевали, зачем я вообще взялась за дело, не положенное мне по статусу. У меня решительно реквизировали всю одежду, включая накинутый мной халат, поцеловали и под белы рученьки увели обратно в постель, где поцеловали ещё раз и уложили, зажав для надёжности с обеих сторон. Продолжения банкета требовать не стали и просто собрались спать дальше.
– Не сердишься? – спросила я шёпотом, едва Эветьен скрылся за дверью.
– На что?
– Что не сказала о противозачаточном.
– Я не могу на тебя сердиться. Только не на тебя, – Тисон посмотрел на меня с нежностью, всепоглощающей, капельку обречённой, и сердце моё сжалось.
Мы с Эветьеном можем сколько угодно строить планы на будущее и даже рассчитывать на воплощение их в жизнь, но Тисону подобной роскоши никто не предоставил. Что бы мы тут ни насоображали втроём, о чём бы ни думали, чем бы ни занимались в свободное время, для Тисона ничего не изменилось. Эти дни, эти ночи – всё, что ему осталось, и ожидать большего он не мог и не смел. Его будущее было предопределено задолго до нашей встречи, и неизвестно, существовал ли безболезненный способ изменить и его.
По крайней мере, я о таком не знала.
Оставшиеся до оглашения часы пролетели со скоростью не меньшей, нежели дни до того, и с теми же смешанными чувствами.
Скорее бы отстреляться.
С одной стороны.
И лучше бы оно никогда не наступало – с другой.
Большую часть времени я потратила на подготовку, более основательную, чем требовалась для ежедневных выходов. Помогала мне личная горничная Диана и к назначенному часу я была одета, обута, накрашена, надушена и причёсана. По настоянию госпожи камеристка не стала укладывать мои волосы позамысловатее, как принято у местных
