Брок всё ещё смотрел в неё прищуривая глаз, и действительно был один в один Рэтар. — Прямо следом за тобой. Даю слово. И я его держу.
— Я знаю, Хэла, — отозвался Брок и встал.
Когда он ушёл, захотелось разрыдаться. Ведьма сделала над собой усилие, вдохнула-выдохнула. Деймос, который всегда острее брата чувствовал её эмоции, ткнулся ей в лицо мордой, положил на плечо, слово обнимая. Хэла обнала зверя, который до этого лежал в ногах и грел её.
Фобос был позади и, конечно, если бы не Брок, она легла бы спать здесь — подальше от людей, потому что было жутко от самой себя, потому что ужас душил, и даже вот так сидеть с Броком было отчаянно страшно. И хараги не дали бы ей замёрзнуть, и она уверена, что Рэтар, тяжелый взгляд которого, она ощущала на своей спине, не тянул её туда к кострам понимая, что она не пропадёт.
Но она дала слово мальчику, а ещё ей было жаль этого такого обожаемого ею мужика, который ведь просидит в напряжении всю ночь, наблюдая за ней сквозь эту непроглядную темень. Поэтому пришлось немного всплакнуть в шерсть хараги, а потом встать, взять на руки несносную фицру и пойти к костру.
Сначала были мысли пойти к серым, но они спали крепко прижавшись друг к дружке, согревая. А Хэле было нельзя. Она подошла к костру, около которого в одиночестве сидел Рэтар.
Феран не спускал с неё глаз и это было бы так невероятно приятно в любой другой момент, но не сейчас — потому что сейчас это была пытка, беспощадная, злая… как и сама Хэла.
— Я лягу здесь, если ты дашь мне обещание, что меня не будут трогать и говорить со мной. И ты тоже, особенно ты, — тихо и как можно холоднее проговорила она. — Если тронешь — я уйду.
Ему было тяжело. Боги, как же Рэтару было больно это слышать.
— Хорошо, Хэла. Не надо уходить. Я обещаю, — словно кусками мяса от себя отрывал каждое слово.
Ведьма легла на самодельную лавку, которые были сделаны возле костров, на стоянке несчастных воинов, которых она отправила за гнань, даже не моргнув. Деймос устроился возле её ног, Фобос как и там в лесу, растянулся вдоль спины, даря тепло и успокаивая.
Она закрыла глаза — конечно, Рэтару будет больно и тяжело, но так надо. Иначе никак. Ей самой хотелось рыдать в голос от обиды, ей так хотелось, чтобы он её обнял, поцеловал, утащил в лес, нагрешил с ней… даже наверное через её запрет, хотя она знала, что этого он не сделает, потому что уважал. Через свою боль — ценил и уважал.
— Как она? — тихо спросил Роар, видимо подошедший к костру, когда Хэла уже почти уснула.
Рэтар промолчал, только вздохнул и наверное посмотрел…
— Иди спать, Роар, — отозвался феран глухо.
— Не могу. Как подумаю о том, что случилось и такая ярость внутри, — митар тоже говорил тихо, шёпотом, чтобы не разбудить никого и чтобы лишний кто не услышал.
— Роар, всё обошлось.
— Ты меня знаешь, — отозвался он. — Меня это не успокоит.
— Знаю. Иди спать. Или сиди здесь, но молча, — проговорил, точнее приказал Рэтар.
И настала тишина. А Хэла уснула и ей снова приснилось то далёкое лето. Был дождь, Ллойд и она лежали на полу его квартиры, слушая Брамса, а Джокер валялся на диване и комментировал, слыша каждую неправильно сыгранную оркестром ноту, да и Брамса он не очень любил… и было так хорошо… было… всё хорошее в жизни заканчивается. А в её жизни оно не длиться дольше четырнадцати дней… значит пора заканчивать и сейчас.
Утром боль стала невыносимой. Болело всё. Казалось, что Милену били весь день и всю ночь. Точнее она думала, что именно так чувствуют себя люди, которых били. Даже то, что получилось сесть было совершенно невообразимым чудом.
“А как теперь встать? Бл*…”
— Давай помогу? — на спину легла рука Лораны.
— А? — Милена нахмурилась и уставилась на присевшую рядом светловолосую девушку.
— Давай я тебе немного помогу — заговорю боль, чтобы ты могла встать, а потом сесть на тоору, — улыбнулась та.
— Правда? — на глаза навернулись слёзы.
— Не обещаю, что всё пройдёт навсегда — я как Хэла не умею, но на некоторое время приглушить боль могу, — улыбнулась девушка.
— Спасибо, — кивнула Милена. — Если бы и я умела.
— Всё будет, — отозвалась Лорана и погладила белую ведьму по спине, отчего по телу разлилось тепло и боль стала отступать.
— Ого, — выдохнула девушка.
— Полегчало?
— Да, боже, я могу пошевелить руками и кажется ногами и даже встать не умирая, — белая ведьма улыбнулась.
— Отлично, — кивнула Лорана. — Но это ненадолго, к сожалению. Ты скажи мне, когда отпустит и станет невозможно терпеть, хорошо?
— Да!
Двигались по дороге в тишине, Хэла ехала на этот раз в самом конце их группы. От внимания Милы не ускользнул тот факт, что чёрная ведьма спала всё-таки не где-то в тёмном лесу, а возле костра, за которым сидел феран.
Глава дома сейчас, как и вчера, был впереди. С чёрной ведьмой они кажется не обменялись и словом — будто поругались, но этого никто не видел.
Хотя Милена точно знала, что у неё получилось ощутить эту отчуждённость и потерянность, что сейчас плескалась внутри Хэлы. Женщина была разбита, раздавлена. Ехавший рядом с ней Брок о чём-то говорил и она иногда улыбалась ему, порой очень открыто и искренне.
Роар ехал немного впереди относительно Милены. Вид у него был угрюмый и суровый.
Таким задумчивым и отрешённым белая ведьма видела его только, когда они стали друг другу чужими. Она так хотела с ним поговорить, но не могла и это нервировало и расстраивало.
Вспоминать о вчерашнем не хотелось. Хотя всё обошлось, но чувства словно обострились и эта мнительность теперь шептала, что все вокруг чувствуют себя перед ней виноватыми. Им неуютно рядом, они хотят что-то сделать, но не выходит, или они просто не знают, что именно можно сделать, чтобы успокоить и помочь.
Они проехали по кромке леса и вдоль дороги начали появляться каменные глыбы, которые переросли в скалистую местность. В одном месте дорога шла между двух как будто сросшихся наверху скал, образовавших природную арку.
Там вся колонна остановилась. Роар привстал на стременах и, покинув строй, устремился вперёд, за ним последовали Мирган и Элгор, ехавшие, как и вчера, перед обозами с домашними и харном.
Люди начали беспокойно переглядываться и перешёптываться. Милена
