— Неплохо для твоего возраста, не так ли?
— Алёна!.. — нахмурился Ратмир и тут же отстранился, изучающе глядя на меня. Я пожалела, что завела этот разговор именно сейчас. — Ты же знаешь… Конвалюция, что в переводе означает оживление… Лес меняет наши свойства. Наша душа начинает сильнее подпитывать тело, и оно становится выносливей. Это не означает, что оно перестало стареть. Просто другой темп… Судьба лишь позволяет нам узнать больше за одну эту жизнь, всего лишь…
— Все равно!.. — не хотела сдаваться я. — Мог бы мне и рассказать. И сколько же тебе лет, Ротер? Сто или может быть тысяча?
— Чуть больше ста… — вздохнул муж. — Но чувствую я себя гораздо моложе! — оптимистично изрек он.
— Я заметила… — буркнула я, покосившись на средние части его тела. — Уже двух меня чуть не пережил!
— Это потому что кто-то любопытный все время лезет на рожон! — хмыкнул он. — Придётся посадить тебя под домашний арест…
— В свете последних обстоятельств я бы и сама с удовольствием посидела дома. Приключений мне достаточно, — проворчала я.
— Надеюсь, что ты считаешь лес своим домом, Алёна, — лицо Ратмира приобрело сосредоточенное выражение, зрачки резко расширились, заглядывая в глубину души. — Мне бы не хотелось, чтобы ты когда-либо рисковала собой…
Мы немного помолчали, тишина нас сближала. Стало очевидным, что даже без слов между нами все время продолжается негласный диалог. Каждую секунду я чувствовала этот невидимый поток, связавший наши сердца и соткавший вокруг нас единый кокон. Под дверью раздался нетерпеливый скулёж.
— Ты забрала Рэма, — скорее утвердительно, чем вопросительно произнёс Ратмир.
— Ты знаешь?.. — растерялась я, поспешно натягивая платье, чтобы открыть дверь.
— Конечно, — хмыкнул он. — Все твои приключения свалились на меня как снег на голову, когда я мирно проводил время за чтением литературы в библиотеке. Ты научилась звать меня.
— Да, — смущаясь, согласилась я, — хотя меня больше интересует твоя способность долго оставаться молодым…
Я отворила дверь, и Рэм радостно и суетливо набросился на нас, скуля и дрыгая хвостиком, запрыгал на кровати совсем как человеческий ребёнок.
— Ты разве не заметила, что твоё тело изменилось? Думаю, тебе не избежать участи провести свою продлившуюся молодость рядом со мной…
— Мне это будет приятнее делать, если ты уберешь свои деспотические замашки, — хмыкнула я.
— Только, если я пойму, что ты больше не планируешь творить глупости! — Ратмир обезоруживающе поднял вверх руки. Наконец, мы полностью переключили своё внимание на Рэма, тиская и заигрывая с ним.
Ратмир пошел на поправку удивительно быстро, а через неделю, когда окончательно окреп, мы вернулись домой в сопровождении группы волтов, все это время неотступно карауливших нас в окрестностях деревни.
Когда мы въехали в наш лес, мое сердце глухо екнуло. Лес — что с ним стало? Он поменялся… Мрачное ощущение облило нас словно ушатом воды, в воздухе веяло чем-то сухим и опустошенным. Стеклянным. Как будто из бурлящего жизнью пространства вытянули душу и оставили пустую оболочку. И было бы хорошо, если это только плод моей разыгравшейся фантазии в вечернее время, когда солнце сдаёт позиции наступающей темноте. Нет. Ратмир и волты тоже застыли в недоумении, усердно прислушиваясь и пытаясь уловить малейшее движение воздуха. Но ветер молчал, словно придавленный гнетущей тишиной.
— Что с лесом? — не выдержала я грустной паузы.
— Похоже, ему не по душе пришёлся наш отъезд, — мрачно резюмировал Ратмир. — Я говорил… лес резонирует с нами, и все наши злоключения моментально находят отражение здесь. И вроде ничего не поменялось внешне, но каждый из нас ощущает, что изменилось все…
— Прости… Это невероятно! Я до последнего не верила, что это возможно, — криво улыбнулась я, топчась с Ариадной на месте. — Я… я не знаю, что сделать, чтобы это исправить…
Я протянула руку и погладила сухую морщинистую кору ближайшего дерева. Возможно, мне показалось, но я ощутила моментальный отклик — вибрацию, едва пронесшуюся по стволу. Я склонила голову и коснулась его лбом, на мгновение мне захотелось проникнуть, слиться с этим растительным миром и искоренить, взорвать опустошенность тем ярким чувством, что мое сердце испытывало к Ратмиру. Я хотела выпустить его на свободу, чтобы оно разрисовало яркими красками все вокруг.
— Тебе даже свойственно чувство вины? — издевательски свел брови муж, а мне моментально захотелось огреть эту ухмыляющуюся физиономию. — Не огорчайся, Алёна. Главное, что мы здесь и скоро лес вернётся к прежнему. Он станет гораздо лучше. Он снова зацветет. С тобой. Ты его душа, его сердцевина… — прошептал внезапно он, подъехав вплотную ко мне.
— Не вызывай во мне прилив сентиментальности, — покачала головой я, отстраняясь и втайне испытывая довольно приятные ощущения. — Поехали скорее домой! Хочу есть, мне не до чувств! — отрезала, чтобы не податься нахлынувшему порыву.
Следующие две недели пролетели незаметно. Мы много беседовали, привыкая к новому статусу старых возлюбленных, вспоминали, казалось, утерянные моменты, говорили про детство, осуждали подлых инквизиторов, сетовали на бездушных ученых. Точнее, это я сетовала на то, что в Академии со мной так обошлись. В остальном же нас можно было назвать счастливой семьей. Да, да… Я сказала это сама. Семьей. Я стала воспринимать нас как единое целое. Ратмир долечивал раны, а я щебетала вокруг него, втирала лекарства, от чего он довольно щурил глаза. Глядя на нас, сложно было представить, что мы пережили за последние недели.
Но память никак не хотела покидать меня, наталкивая на новые образы во время снов. А иногда во время прогулок я замечала, что слишком долго смотрю куда-то вдаль, забыв обо всем. Я уверяла себя, что все пройдёт, что смутные ощущения — результат переживаний, полученных за последнее время. Но нет… Это было что-то особенное, что незримо встроилось в мою жизнь и теребило её. Какой-то след. Отпечаток прошлого, проникший черной кляксой в настоящее. Внезапно пришло осознание, когда я почувствовала нечто подобное.
— Ратмир… — позвала я мужа утром, проснувшись первой.
Он сонно приоткрыл один глаз, а большая рука тут же цапнула меня за бедро, подтягивая к себе.
— Нет!.. — фыркнула я. — Я про другое… Мне бы хотелось… — я замялась.
— Что? — его взгляд тут же стал сосредоточенным.
— Я бы хотела повторить ритуал около костра.
— Я не ослышался? Ты действительно хочешь вновь пройти испытания? — моментально проснулся он и теперь смотрел на меня недоуменно. — Алёна, все закончилось! Не стоит возвращаться к пережитому. Куда правильней направить внимание на нас и будущее леса.
— Знаешь… — упрямо заговорила я. — Когда мы ходили вокруг костра. Помнишь, тогда я не чуть не убежала в сторону?
— Конечно! — хмыкнул он. — Мне пришлось приложить усилия, чтобы показать всем, что ты хочешь вступить в брак…
— А вот не надо было меня тащить! — тут же ощетинилась я, дав нахлынуть старым обидам. — Но я не о том. В тот момент я вспомнила. Вспомнила что-то. И это меня беспокоит. Я хочу знать, что тогда меня так взбередило, что я ринулась прочь…
— Хочешь знать что? По-моему, мы уже все выяснили и вспомнили… — муж уже хмурился.
— Да… Это ничего не меняет. Просто это… что-то более глубокое. Я сама не могу объяснить. Но те звуки… те ритмы помогли поднять дно, спрятанное во мне… Какие-то воспоминания. Они тревожат меня.
— Ты уверена, что хочешь вспоминать еще больше? — серьезно спросил Ратмир, приподнявшись на локтях надо мной. — Мне казалось, что мы уже все узнали. Ты раньше была Илен. Мы всегда хотели быть вместе. Наконец, все успокоилось. Что еще???
— Прости… — я заставила себя улыбнуться. — Но… но мне надо. Знать. Я это чувствую.
— Раз ты настаиваешь… — вздохнул он, отстраняясь.
— Это просто какое-то паршивое воспоминание. Правда! — улыбнулась еще шире, хотя в душе что-то трусливо екнуло. Прочь! Все замечательно, и ничто не нарушит нашу гармонию!
