— А где это?
— Да там… это я о своём мире, да мало ли вообще таких мест, где нежелательно оказаться.
— Да, я знаю, в чём заключается твоя работа, дорогая, ведь с нею же связана и моя собственная. — Сэргард чмокнул увлёкшуюся жену в щёку.
— Но это так удивительно, ведь я впервые по-настоящему работаю, да к тому же выполняю что-то настолько важное для всего человечества, да и не только, — она лукаво взглянула на супруга. — Но хватит об этом, я больше ни слова не хочу об этом слышать и сама ничего не скажу. Послушай лучше мою новость. Это чудо. Ты ни за что не поверишь, что произошло.
Она замолчала, чтобы немножко помучить его ожиданием.
— И что же случилось на этот раз? — Сэргард снисходительно улыбнулся, склонив голову на бок.
— О, нет, это не пустяки, как обычно.
Она опустила на пол Перси младшую, до этого момента сладко спящую у неё на коленях. Та сразу принялась играть со своим братом Виктором, которого Меден специально назвал так, в честь вампира, чтобы досадить другу доброй шуткой, когда тот наконец-то соизволил вернуться от Создателя.
В кабинете Медена, который он теперь временно, пока не уладятся все дела, делил с Катариной, было слегка прохладно. Это, наверное, из-за дождя, который не прекращался уже несколько дней. Влага проникала через распахнутое окно и оседала на мебели, стенах и самих обитателях замка, и огонь в камине от этого уже не спасал. Что ж поделаешь, осень, к тому же поздняя.
Катарина поёжилась, но даже этот холод не мог испортить ей настроение, так как её давняя мечта наконец-то вроде бы как начала осуществляться.
— Это что-то по-настоящему важное и удивительное. Это что-то потрясающееся. Помнишь, чуть больше месяца назад, Меден как обычно взял у меня кровь на проверку, и я…, мы…, то есть он наконец-то получил просто ошеломляющие результаты. Во-первых….
— О, есть ещё и, во-вторых. — Улыбнулся Сэргард.
— Не хочешь, не слушай. — Катарина обиженно надула губки.
— Всё, всё, всё. Я слушаю, прости. — Сэргард покрепче стиснул её в своих объятиях.
— Тогда подожди, не перебивай. Так вот, во-первых, моя кровь выдерживает без твоей уже больше месяца. Клетки в конечном итоге всё равно погибают, но это всё ерунда, ведь интервал сохранения их жизни увеличивается. Меден полагает, что в моём организме продолжает идти какая-то метаморфоза и пока не известно к чему она может привести. Но то, что мы сейчас имеем совсем не плохой показатель. Значит в скором будущем, я, возможно, перестану пользоваться твой кровью. Но это ещё не всё, как ты заметил, есть ещё и, во-вторых, и оно ещё чудесней. — Она радостно взмахнула руками и прижала их ладонями друг к другу.
— Но что может быть ещё чудесней того, что вскоре мой организм будет работать только на меня, избавится от тебя как паразита. И ты больше не будешь тянуть из меня несчастного мои жизненные силы, пить мою бедную кровь…
— О, вау, у нас появилось чувство юмора? Поздравляю. — Катарина улыбнулась.
— … а то я уже погибаю. — Сипло закончил Сэргард, не обращая внимания на её сарказм, и в панике схватился за горло, в агонии оседая на пол. — Кха, кха, кха.
— Сэргард! — Возмущённо вскрикнула Катарина, не в силах всё же скрыть улыбку. — Хватит паясничать. У меня сегодня настолько превосходное настроение, которое не могут испортить даже твои обезьяньи рожицы. Но, если тебе не интересно, конечно, то я умолкаю.
Она принципиально отвернулась и подошла к раскрытому окну, обняв себя за плечи. О, Боже, сколько же раз за последние месяцы, она любовалась отсюда раскинувшимся внизу видом, естественно это происходило поздним вечером или ночью. И всё это время она не переставала удивляться тому, что эта красота действительно существует. Это вам не оживлённые улицы Москвы, Санкт-Петербурга или любого другого областного города, или хотя бы даже районного, заполненные людьми, машинами, шумом, криками и вездесущим смогом. Да, что там города, ведь даже в деревне или лесу нельзя было найти столь чистого воздуха, как в этом мире не знающим пока технического прогресса и не насладившемся дарами современной цивилизации. Катарина и представить себе не могла, что можно вот так здорово жить без чипсов, телевизора, полуфабрикатов и готовой горячей воды. А ведь можно, представьте себе, да ещё как здорово!
Катарина выглянула в окно. Интересно как этот пейзаж смотрелся при свете солнечного дня. Вот было бы здорово на это посмотреть.
Сзади, за её спиной, томился в ожидании супруг. Несмотря на его смех и шутки, её возбуждённое состояние передалось и ему. И теперь он смотрел на неё во все глаза, в ожидании того, что сейчас она скажет что-то важное. Да что там важное, вероятно что-то грандиозное.
— Не томи, Катарина, что же, во-вторых?
— Ну, ладно, ты прощён. — Она повернулась к нему, оставив полюбившийся пейзаж забавляться с прохладным ночным ветерком. — К тому же мне и самой не терпится тебе всё рассказать. Слушай. Во-вторых, он вынес мою кровь на солнце.
— На солнце? — Испуганно ахнул Сэргард. — И что?
— А то, что она не погибла сразу, а прожила несколько часов, в то время как раньше сгорала почти мгновенно, шипя и извиваясь. — Радостно сообщила Катарина, глаза её сияли всё ярче, в то время как в них появлялись слёзы счастья.
— Не может быть! — Заворожено прошептал Сэргард.
— Может, Федя, может. — Улыбаясь, ответила Катарина.
Но он даже не обратил внимание на эту её фразу, тем более что понятия не имел что это ещё за Федя и с чем его едят.
— И что это значит? — Настороженно спросил человек-оборотень, в то время как сердце его стучало как сумасшедшее.
— Меден говорит, что когда метаморфоза завершится, то я либо полностью потеряю вампирью чувствительность к ультрафиолетовым лучам, либо стану к ним менее чувствительна.
— А такое разве возможно? — Недоверчиво спросил Сэргард.
— Не знаю, в нашей жизни всякое бывает. В любом случае, раз Меден так говорит, значит, вероятность этого всё же есть. Ведь никто до этого времени не знал, что будет, если смешать в одном живом существе три разных вида крови. Так что, возможно, скоро мы увидим результат, но, возможно, что только через несколько лет. Кто знает? Но всё равно это означает, что сбудется моя мечта и пусть всего несколько часов, даже пусть два-три, но я смогу нежиться в лучах тёплого солнца.
— О, дорогая, но ведь это такая замечательная новость. Если учесть, что ты и вампир и оборотень, а теперь к тому же возвращаются и некоторые твои, казалось утерянные, человеческие качества то ты…. Получается что ты у меня тот ещё индивидуум, уникум в своём роде, единственная и неповторимая во всех отношениях.
