— Тише, — нерешительно обращаюсь к Пейдж. — Все в порядке.
Она издает низкий гортанный рык. Собирается наброситься на одного из парней.
— Полегче, малышка, — говорю я. — Я в порядке. Давай просто уйдем отсюда, хорошо?
Она даже не смотрит на меня. Ее губы подрагивают, когда она наблюдает за добычей.
Слишком много людей наблюдают.
— Пейдж, надень капюшон, — шепчу я. Меня не волнует, что думают нападающие, но я переживаю об историях, которые могут рассказать очевидцы.
К моему удивлению, Пейдж набрасывает капюшон. Некоторая напряженность спадает. Пейдж понимает и слушается меня.
— Все в порядке, — шепчу я, медленно подходя к ней, борясь с желанием бежать от нее, — Эти плохие дяди собираются уйти и оставить нас в покое.
Мужчины встают, не отрывая глаз от Пейдж.
— Держи этого урода подальше от меня, — говорит один из них.
— Эта тварь — не человек.
Мама подкралась к нам так, что никто из нас не заметил.
— Она намного человечнее тебя.
Она сует электрический хлыст ему под ребра. С глухим воплем он бросается прочь.
— В ней больше человеческого, чем у всех нас, — шепот моей мамы больше походит на крик.
— Это должно быть убито, — сказал парень, держащий биту.
— Ты должен быть убит, — сказала моя мама, приближаясь к нему с хлыстом.
— Не подходи ко мне, — без своей биты и прикрывающих дружков он выглядит как парень обычного роста с обычным отсутствием храбрости.
Мама тычет хлыстом в него, попадая в воздух.
Он отпрыгивает назад, едва увернувшись.
— Ты чертова сумасшедшая.
Он разворачивается и убегает.
Моя мама бежит за ним, несущимся в здание.
Вечер у чувака будет не очень хороший.
Дрожащими после выброса адреналина руками засовываю в ножны мой меч.
— Пойдем, Пейдж. Давай зайдем внутрь.
Пейдж идет впереди. В капюшоне она выглядит послушной маленькой девочкой. Но пару под навесом не обманешь. Они видели, что случилось и с ужасом уставились на Пейдж. Интересно, сколько других делают то же самое?
Я почти кладу руку ей на плечо, но мне не хватает смелости сделать это. Я позволяю своей руке упасть, не прикасаясь к ней.
Мы заходим в наш дом, ощущая на спинах давление их взглядов.
Той ночью мне снится причудливый сон.
Я в деревне, состоящей из глиняных домов с соломенными крышами. Большой костер освещает ночь, и все едят, пьют и бегают вокруг в костюмах. Вопит музыка, и люди танцуют вокруг костра, швыряя в него разные вещи.
Налицо все признаки празднования, но люди чересчур встревожены. Они украдкой оглядываются в темноту за их спинами, и слышится лишь несколько смешков. Большой костер отбрасывает длинные тени на склон, которые выплясывают, словно зловещие существа.
Возможно, я пугаюсь потому, что люди в костюмах монстров, для меня слишком натуральных. Нет резины и пластика, которые напоминали бы мне, что это всего лишь костюм. Эти люди носят кожу, головы животных и когти, которые выглядят слишком по-настоящему, чтобы чувствовать себя комфортно.
Раффи возвышается неподалеку в тени, наполовину открыв свои белоснежные крылья. Вид его широких плеч, мускулистых рук и ореола крыльев за спиной захватывает дух. Тот факт, что у него больше нет крыльев вне этого сна, огорчает меня.
Сельские жители смотрят на него, особенно когда проходят мимо, но их взгляды не шокированные или испуганные, как я ожидала. Они ведут себя так, словно привыкли видеть ангелов и не уделяют им слишком много внимания.
Правда, только мужчины не уделяют.
Женщины, напротив, околачиваются рядом с ним. Почему-то я не удивлена.
Женщины носят темные платья, похожие на шторы. Вокруг их глаз нарисованы темные круги, а губы пылают кроваво-красным. У одной есть рог дьявола. У некоторых на руках когти. У остальных есть козьи шкуры с копытами и рогами и слишком яркий макияж.
Они выглядят странно, по-варварски, и вспышки пламени делают их вид еще более первобытным.
Несмотря на крылья, Раффи — единственный, кто выглядит "нормально".
Странно, но мой разум во сне — это разум Раффи. Я вижу людей так, как их видит он, а его мнение довольно грубо. Сравнивая с идеальностью ангелов, эти Дочери Человеческие уродливые и воняют, как свиньи. Он пытается представить, что его Хранители могли бы увидеть в них. Он же не видит ничего, стоящего даже незначительного выговора, намного меньшего, чем Преисподняя.
Даже если он мог бы закрыть глаза на их внешность и поведение, у них нет крыльев. Как его ангелы могли переварить это?
— Где наши мужья? — спрашивает одна из женщин.
Она говорит на гортанном языке, который я бы не поняла наяву.
— Их приговорили к Преисподней за то, что они женились на Дочерях Человеческих, — он хорошо контролирует свой голос, но в нем проскакивают оттенки злости.
Они были его лучшими воинами и хорошими друзьями.
Женщины начинают плакать.
— Надолго ли?
— До Судного Дня, когда им вынесут приговор. Вы не увидите их снова.
Женщины рыдают в объятиях друг друга.
— А как же наши дети?
Раффи молчит. Как можно сказать матери, что он здесь затем, чтобы выследить и убить её детей? Он пришел на землю, чтобы избавить Хранителей от боли убийства своих детей. Даже если они нефилимы — монстры, которые едят человеческое мясо, — какое же это извращенное наказание для отца?
Он не мог этого позволить, особенно своим солдатам.
— Ты здесь, чтобы наказать нас?
— Я здесь, чтобы защитить вас, — он не планировал защищать жен.
Но Хранители просили его. Умоляли. Он не мог понять того, что его свирепые воины о чем-то умоляли, тем более за Дочерей Человеческих.
— От чего?
— Жены Хранителей будут отданы адским тварям. Они придут за вами сегодня ночью. Нам нужно увести вас в безопасное место. Пойдемте.
Я оглядываюсь вокруг на костюмы и на костер и понимаю, что это должно быть какая-то древняя версия Хэллоуина, когда монстры и демоны якобы бродили по улицам. И сегодня ночью они действительно придут.
Женщины, испугавшись, хватаются друг за друга.
— Я сказала тебе оставаться вне дел ангелов и богов, — сказала седая женщина, которая обнимает женщину моложе. Она одета в шкуру ягненка с мордой, которая опущена на её лоб. К морде прикреплены клыки, наподобие саблезубого зверя.
Раффи выходит из деревни.
— Вы можете пойти со мной или остаться. Я могу помочь только тем, кто хочет принять помощь.
