— Пусть просвещается! — перебила Сильван. — Совершеннолетняя уже! Даже ради удовлетворения мужских физиологических потребностей, да я в курсе. Но хотеть-то никто не запрещает!
Я почувствовала, как по моим щекам разливается румянец. Об интимной стороне жизни я знала только из книги — Размножение видов, которую мама мне вручила, когда мне было лет пятнадцать. Дед без конца повторял, что этерниты и гаруниты отличаются очень свободными нравами в том, что касается добрачных отношений, а для антропитов это недопустимо.
— Кэл, а ты тоже из этих? — с любопытством спросила Сильван. — Ну… приверженцев культа чистокровности?
— Да вроде как, — пробормотала я. — То есть я хотела сказать, что в моей семье это культивируется. Дед с матерью все уши прожужжали, что мы обязаны хранить чистоту антропийской крови несмотря на то, что живём среди разнообразия рас.
— А ты сама как думаешь? — заинтересовалась Влада.
— Не знаю, честно говоря, не думала даже об этом. А ты?
— У нас в Южном герцогстве этим культом не увлекаются, — пожала плечами девушка. — Слишком близко живём к гарунийским королевствам. Полукровок полно.
— Но ты чистокровная, — уточнила Сильван.
— Была б нечистокровной, по ночам с тобой на луну бы выла, — огрызнулась Влада. — Глупых вопросов не задавай!
— Я не вою на луну по ночам! — обиделась Сильван. — По крайней мере, не каждую ночь.
Я не сдержалась и хихикнула.
— Прости, Сильв, просто забавно прозвучало. Ну воешь на луну и воешь — подумаешь. Этерны вон вынуждены свои взгляды всю жизнь контролировать. Антропиты самые слабые физически.
— За всех не говори, — недовольно буркнула Влада.
— Культ чистокровности — такое лицемерие. Если бы человеческие гены доминировали над генами других рас, а не наоборот, то людям и в голову бы не пришло следовать ему, — презрительно хмыкнула Сильван, я же предпочла промолчать.
Мой браслет завибрировал, на сенсорной панели высветилось сообщение «Звонок с поста охраны», я нажала кнопку Принять и приложила палец к уху.
— Калерия Перье, здесь прибыла ваша мать и ваш жених. Сегодня не приёмный день для семей академистов, будьте добры спуститься вниз.
Я похолодела. Мама и Николя! Только не это!
— Девочки, мне пора.
— Что-то случилось? — крикнула Влада мне вдогонку.
— Потом расскажу, — и я выскочила за дверь, пронеслась по коридору, сбив кого-то с ног и едва расслышав, как мне вслед выкрикивают крайне нелицеприятные ругательства, бросилась к лифту и нажала кнопку двенадцатого этажа.
— Только бы он был на месте, только бы он был на месте, — повторяла я сама себе, потому что не имела представления, кто ещё сможет мне помочь. Казалось, что лифт едет целую вечность, наконец, двери открылись и я помчалась в приёмную куратора. У входа в кабинет лорда Верлена сидела его секретарша Георгина, а на крае стола рядом с ней — Илрэмиэль Кетро собственной персоной.
— Рэмчик, ты по мне соскучился за лето? — мурлыкала она, жмурясь словно сытая кошка, и поглаживая предплечье этерна.
— Конечно, Ришенька, — я расслышала неискренность в его голосе, но Георгина — нет, потому что лицо девушки озарилось радостной улыбкой. — Приходи ко мне сегодня вечером, я тебе докажу, как сильно. Ну так ты принесёшь мне личное дело этой…
И тут они меня заметили. Кетро поперхнулся и закашлялся, Георгина убрала руку с этерна, приосанилась и возмущённо заявила мне.
— Зачем пришла?! Тебе не назначено!
— Госпожа Трент, мне очень-очень нужно к лорду Верлену, — взмолилась я. — Дело жизни и смерти.
Георгина не успела что-либо сказать или сделать, а я уже распахнула дверь в кабинет куратора. Тот сидел за массивным столом, изучая какие-то бумаги. Медленно, очень медленно Адриан Верлен поднял на меня свой ледяной взгляд.
— Господин куратор, у меня большая личная проблема! Я готова понести любое наказание, которое вы сочтёте нужным, за нарушение вашего рабочего графика, но умоляю — помогите мне!
— Лорд Верлен, простите, я сказала, что ей не назначено, но она ворвалась к вам силой!
Куратор перевёл взгляд с меня на секретаршу, затем посмотрел в приёмную, где Кетро уже слез с края стола и теперь стоял, как ни в чём не бывало.
— Георгина, всё в порядке. Закройте дверь, я приму госпожу Перье.
Я издала громкий вздох облегчения. За моей спиной осторожно закрыли дверь, и я осталась с пугающим и невозмутимым куратором наедине.
Он аккуратно отложил бумаги, которые читал, в сторону, положил руки на подлокотники кресла.
— Слушаю вас.
— Господин куратор, чтобы поступить в Императорскую Академию, я сбежала из дома. У меня назначена свадьба на первый день осени, а я очень-очень-очень хочу учиться в Академии, и так же сильно не хочу выходить замуж. Умоляю вас, примите мою присягу сейчас! Мои мать и жених явились в Академию и ждут внизу у поста охраны!
Лорд Верлен довольно долго молчал и внимательно рассматривал меня.
— Учебный год ещё не начался, — изрёк он наконец, — а с вами уже становится достаточно хлопотно иметь дело, госпожа Перье.
Я похолодела, руки задрожали…
— За один день вы успели выбесить двух наследников Правящих семей, один из которых потребовал не принимать вас в Академию, даже обратился к своему отцу, а тот — к императору, и я уже имел счастье обсуждать вашу персону с его величеством. Вы нарушили комендантский час, и Себастьян Сверр сообщил мне, что скорее всего за несколько минут до того, как мы разогнали вечеринку, имел место факт какой-то борьбы между вами и Алриатом. Это правда?
— Как… — я отступила на шаг, — как он узнал?
— По запаху, — насмешливо сообщили мне, правда насмешка на лице куратора выглядела довольно жутко. Всё его лицо оставалось бесстрастным, и только один уголок тонкого чётко-очерченного аристократического рта изогнулся в неком подобии улыбки. При этом глаза лорда Верлена продолжали всё также холодно взирать на меня. — Гаруниты способны по запаху угадать события, которые произошли с человеком в течение последнего часа, а Сверр способен учуять запахи за несколько часов. Он сказал, что вы испытали выброс гормона страха, и на вас запах этерна Алриата. Так это правда?
— Да, — прошептала я. — Алриат действительно угрожал мне, его сильно разозлил проигрыш в бою.
Куратор кивнул.
— Кроме этого, меня не впечатлили ваши успехи на арене, и я вовсе не хотел принимать вас, но минимум три преподавателя битый час доказывали мне, что нам необходим талантливый зельевед на курсе, а вы одна из самых талантливых абитуриенток, кого они видели.
Я молчала. Перебивать куратора и добавлять неуважение во время речи старшего по званию к своему вторжению в его кабинет, желания не было.
— Теперь выясняется, что вы и вовсе не получили разрешения на поступление дома. Вы в курсе, Перье, что без разрешения от хотя бы одного члена семьи, мы не принимаем присягу абитуриентов? Поскольку с момента принесения присяги и до окончания обучения, вы перестаёте принадлежать роду и начинаете принадлежать императору Гехарии?
Никакого разрешения у меня не было, я о нём даже понятия не имела. Мне конец. Сейчас он сдаст меня матери, она вернёт меня в Бурж и меня выдадут замуж за этого противного графа Лэмптонского.
— К сожалению, госпожа Перье… — начал было куратор, но внезапно замер. — Что вы делаете?! Прекратить немедленно!
Но я не могла прекратить, по моим щекам уже текли слёзы, а губы начали подрагивать. Куратор нахмурился, поднял трубку и приказал:
— Георгина, соедините меня с постом охраны. Это Верлен, что у вам там происходит? Проводите в приёмную на первом этаже, через пять минут будем.
Положил трубку, молча посмотрел, как я плачу, и, наконец, сказал.
— Я совершенно точно об этом пожалею.
Открыл дверь и бросил отрывистое.
— Кетро, ко мне! Георгина, стакан воды! И откройте приказ о приёме абитуриента в Академию.
Этерн вошёл и молча встал рядом, недоумённо взирая на моё заплаканное лицо. Куратор подал платок, Георгина принесла воды. Я выпила воду, вытерла слёзы и нос. Куратор жестом подозвал к столу, положил передо мной Свод законов Гехарийской империи и сунул в руку лист бумаги с текстом присяги.
