– Верни меня обратно, немедленно! Прямо сейчас! Иначе я размозжу твои мозги к чертовой матери! – ее слова сочатся ядом ненависти и неприятия, и выжигают у меня на сердце тавро моего приговора. Виновен! По всем фронтам!
– Что, даже разговора не заслужил? – с досадой усмехаюсь я.
Горький смех вырывается из уст моей жены, а глаза метают в мою сторону молнии полнейшего разочарования.
– И это говоришь мне ты? Тот, который сослал меня сюда просто потому, что обосрался от страха потерять свою жалкую и никчемную свободу?
– Равана, послушай…
– Заткнись, Морт! Просто закрой свой рот!
– Дай же мне все объяснить! – протягиваю я руку в вопрошающем жесте.
Но она не оставляет мне шанса, ибо рука с оружием больше не целится в меня, она решительно подносит дуло к своему виску и мое сердце обрывается от страха на излете своего удара.
– Еще одно слово и я пущу пулю себе в голову. Ясно? И плевать мне на возвращение. Лучше еще одну жизнь мучится, чем слушать твой лживый бред!
Я вижу, что она на взводе и реально спустит курок, лишь бы не дать мне возможности выговорится. Что ж, справедливо. Ведь когда-то, точно так же, и я не дал ей шанса. Решил за двоих.
И я киваю ей, медленно шагая в ее сторону, боясь спугнуть или чем-то спровоцировать выстрел. Это должен сделать я. Я отправил – я и вернул, только так, иначе новый виток земного пустого существования. Она не заслужила это, а я сам виноват, что дотянул и не справился.
Я приблизился к ней почти вплотную, какой-то шаг и я мог бы схватить ее и скрутить, силой заставляя слушать и слышать меня. Но разве я имел на это право?
Но что-то же я могу?
И моя ладонь тянется к ней в молчаливом жесте, мол «давай, я готов». Но ни черта это не так! Святой Космос, это худший из возможных сценариев, но именно он и случился.
Оружие она не вложила мне в руку, а брезгливо кинула. Шаг назад и сухое:
– Хоть раз в своей жизни не будь трусом.
Мое сердце колошматит в грудной клетке на запредельной скорости, грозясь выломить к чертям собачьим все ребра и раскрошить их на мелкие острые осколки. Моя любимая меня не то, что не любит или ненавидит, она вся объята жаждой мести, она горит в ее глазах и я отчетливо ее вижу. Это чувство невозможно потушить только одним «прости». Нет! Его можно только удовлетворить. Но одно дело позволить ей метать гром и молнии, браниться и ругаться, и совсем другое разрешить ей захлебнуться торжеством своей мести. А в том, что она будет, я уже даже не сомневаюсь.
И я поднимаю руку, прицеливаясь ей точно в голову, и говорю то, что было на сердце. Максимально честно. Предельно проникновенно. От всей своей черной и провинившейся души.
– Я люблю тебя, Равана! Просто помни об этом, когда спустишь на меня своих демонов, – а в груди огонь бушует яростным пламенем отчаяния. Все! Мы расстаемся. Опять, черт возьми! А что, если в этот раз это будет навсегда? Ведь мне не за что теперь даже зацепиться, все мосты сожжены, даже те, что и вовсе были построены только в моем воображении.
– Ты самонадеян и глуп, Морт. Я не потрачу более ни секунды своей жизни на мысли о тебе. Ты этого не стоишь. А теперь стреляй, ты меня утомил.
Вот так, спокойно, без лишних эмоций и даже с каким-то уставшим полувздохом. Бесполезно что-то изменить, уже не достучаться.
И я выстрелил! Нажал на чертов курок, спустил его. И она улыбалась мне, радостная от того, что, наконец-то, смогла покинуть этот мир. Покинуть меня.
Я был оглушен, горло распирал ком противоречивых чувств, от облегчения до ужасающей безнадеги. Я отбросил ствол куда-то в сторону и кинулся к ней, подхватывая безжизненное тело в сантиметре от падения и остервенело прижал его к груди, суматошно гладя по волосам. Мои руки все в крови, но мне плевать. Я так отчаянно хочу, чтобы это был всего лишь сон, мираж или жуткая галлюцинация. Ну пожалуйста, черт тебя дери!
Но она ушла, без промедления, без сожаления, без раздумий. Я ей был не нужен. Стас Ярский – да, а я лишь мусор, так она однажды сказала.
И я сижу перед ее мертвым телом, смотря на тонкую струйку крови, что уже показалась и стекла по лбу и понимаю, что я сейчас не Раду убил. О, нет! Я только что, собственными руками, застрелил нашу надежду на будущее. Почему я не заставил ее себя слушать? Ну почему?
В каком-то жутком, сюрреалистичном ступоре я наблюдал, как в кабинет вбежала Настасья и истошно закричала, прижимая руку ко рту. Затем появились еще какие-то люди, наверное, моя охрана. Я не понимал, я был так ошарашен, что даже не выхватил момент, когда приехала полиция и скрутила меня, роняя мордой в пол. Удар о дерево оглушил, но, увы, не привел меня в чувства.
Да, ребята, я уже был не здесь, я всеми своим мыслями унесся в след за своей драконицей, что в данный момент где-то там, за пределами этого мира, наконец-то, воссоединилась со своим истинным телом и второй половиной души. Только это знание еще заставляло меня переставлять ноги и дышать.
Как в тумане я наблюдал, будто бы со стороны, как меня ведут в казенный автомобиль. Ворота открыты и за пределами имения уже заметны вспышки фотоаппаратов. Да, вот так новость для папарацци. Но мне плевать. На все. На всех.
Режим ожидания активирован. Теперь бы как-то самому вернуться домой.
К ней. Другого мне и не надо.
Глава 18
Время для меня отныне смешалось в один уродливый комок из образов и звуков. Я только выхватывал и фиксировал наиболее значимые моменты.
Встреча с моим адвокатом. Допрос, потом еще один и еще. Признательные показания. Выяснение мотива преступления. Психолог, нарколог, какие-то глупые человеческие тесты и прочая лабуда. Маховик правосудия закрутился на полную катушку, а пресса требовала честного расследования. Ну, еще бы! Два месяца назад все было похоже на самую настоящую сказку: он богатый и успешный влюбился в обычную девочку из самых низов. Немыслимо! А сейчас? Синяя борода, вот кем я стал в глазах общества.
Горько усмехнулся. Ну да, вернусь на Ра-Кратос, отращу растительность на лице и в синий покрашусь, вот же будет мне веселье. Не смешно скажете? Да, возможно, вы и правы. Только что мне сейчас оставалось? Проще сдохнуть от безнадеги и тоски, но я ждал, надеялся и верил. Во что? Да хрен его знает!
Твою мать, зачем так тянуть? Я ведь во всем сознался. Убил! Да, тысячу раз да! Просто так убил, потому что так было нужно. Ну, что непонятного? Но нет же, людям жизненно необходимо копошиться в чужом нижнем белье, до победного конца, пока на свет не выплывут все, даже и вовсе ненужные факты.
Где-то между всем этим правовым безобразием были и короткие встречи с Азазель. Да, похлопотала сестра, это она умеет. Очень быстро, почти сразу, нашлась для меня, и отдельная камера с удобствами, и матрас ортопедический, и даже чертов плоский телевизор. В гробу я все это видал!
Злилась сестра, встречи начинались с характеристик моих выдающихся умственных способностей, проходили и заканчивались, собственно, они ими же. Резюмируя, могу сказать так: Азазель сожрала мои мозги.
– Ты мне можешь объяснить, как она узнала про всю эту пургу? – выпытывала из меня информацию демоница.
– Код-ключ у хранилища в столе – есть ее настоящее имя. Я не знаю, как она додумалась его туда ввести, но результат на лицо, – флегматично отвечал я.
– Ой, дебил! – протяжно припечатывала Азазель и продолжала вышагивать по моей камере, театрально прикрывая ладонью глаза. Или нет, может я реально такой непроходимый тупица, но мне этого не понять?
– Дебил, согласен, причем, махровый, – устало кивал я, в надежде, что она наконец-таки замолчит и уйдет.
Суд вообще прошел мимо меня. Я как-то со стороны наблюдал за тем, что говорили свидетели. Иногда хотелось улыбнуться, иногда смеяться в голос. Из необузданного:
– Станислав Михайлович всегда отличался грубым нравом и даже жестокостью, – доверительно вещала моя домоправительница Настасья, – смотрел так страшно и исподлобья, будто задумал недоброе. И про Радочку, лапочку нашу, я сразу забеспокоилась, такая милая девочка, такая светлая и чистая. Но я видела, как именно смотрит на нее мой бывший работодатель. Но что я могла сделать? – и показательная слеза под конец выступления.
