Таэр и просит принести ключ. Я не улавливаю, о чём мама, а вот сеньора Таэр понимает без дополнительных пояснений и вскоре приносит не только ключ, но и решётку, которую ставит на окно, а затем запирает, и с нескрываемым удовольствием одаривает меня злорадной, полной превосходства ухмылкой.
Отобрать у меня платок мама больше не пытается:
— Карин, отдыхай и думай о своём поведении. Я надеюсь, что утром ты сама всё расскажешь и назовёшь имя того проходимца, который едва не разрушил твою жизнь. Иначе тебя ждёт серьёзный разговор с папой. Доброй ночи, Карин.
Доброй ночи после порции угроз?
Абсурд какой-то.
— Доброй ночи, мама.
Оставшись одна, я чувствую облегчение, смешанное с усталостью, но эта совершенно не та усталость, которая могильной плитой придавливала меня к дивану. Эта усталость приятная, настоящая. И в то же время я взбудоражена.
Я делаю то, что от меня ждут — надеваю ночную сорочку и гашу свет.
А затем я достаю из-под кровати газеты и подвешиваю над головой светлячок. И первый же заголовок цепляет моё внимание.
Глава 12
“Артефакт мастерицы из Дамской артели получил наивысшую оценку на Парламентской выставке,” — читаю я и резко отшвыриваю газеты, падаю на подушку и смотрю в потолок.
Как так? Другие девушки — именно девушки, мои ровесницы — чего-то достигают. Одна выступила перед Парламентом, другая выиграла правительственный грант, превзойдя мастеров-мужчин, а ведь женщинам в профессионализме не доверяют, считают, что женщина по определению не справится так хорошо, как мужчина.
А я…
А что я?
На самом деле я тоже кое-что могу. У меня над головой висит мой светлячок, и я могу сделать его больше, а потом меньше, могу перекрасить в зелёный или синий. Я протягиваю руку вверх и подбрасываю ешё два светлячка. Помню, в тетрадке было упражнение на управление разноцветными светляками. Сейчас у меня их три. Первый я делаю красным, второй оранжевым, третий — жёлтым и пытаюсь подбросить к потолку следующий, зелёный.
Все шарики лопаются, комната погружается во тьму.
В тетрадке не было сказано, сколько шариков хороший результат.
Я пробую ещё раз, но получается хуже, и тогда я зажигаю только один светлячок и возвращаюсь к чтению газет, пока глаза не начинают слипаться.
Утром я просыпаюсь… разбитой.
Самочувствие настолько отвратительное, что мне даже кажется, что возвращение в прошлое и концерт мне приснились. Я привычно нащупываю край одеяла и тяну на себя, накрываюсь с головой и, поджав колени к животу, переворачиваюсь на бок.
— Карин, ты заболела? — слышу я несмотря на попытки заткнуть уши.
— Мама? — высовываюсь я.
Мне не приснилось?!
— Карин… — она присаживается на край моей кровати и опускает ладонь на лоб. — У тебя глаза красные. Дочка, ты всю ночь плакала?
Мама наклоняется, обнимает.
— Можно я ещё посплю? — прошу я.
— Отдыхай.
Что-то меня в мамином ответе напрягает, но я не улавливаю что именно, зато вспоминаю, что у меня под одеялом платок с грошами, купюры и газеты, которые надо скрыть. К счастью, мама уступает, она поправляет одеяло, закутывая меня и даря ощущение ложной безопасности, а затем уходит.
Я провожаю её взглядом, прислушиваюсь к тишине.
Сонливость тает, и я сажусь, спускаю ноги на пол.
Несмотря на соблазн, я не буду дальше спать. Мне всю вторую жизнь проспать? Не-а.
Я массирую виски и свежим взглядом окидываю спальню. У меня по-прежнему нет идей, куда спрятать мои сокровища. В конце концов я достаю шкатулку с украшениями, в которой теперь не хватает серёжек-дождиков, аккуратно снимаю с внутренней стороны крышки зеркальце и убираю купюры под него.
Газеты я прикалываю булавками за гобелен — не самое лучшее решение, но пока так.
Что делать с россыпью грошей? Что делать — что делать — что делать?
Для начала я развязываю платок и его отбрасываю. Пусть ищут подарок от “соблазнителя”. Или насыпать в платок несколько конфет из тех, которые подарил Берт? Нет, усугублять ложь это точно не то, что мне нужно, поэтому я оставляю платок пустым, бросаю его на тумбочку, а гроши, подумав, выкладываю в поддон кашпо с модной геранью.
Позавтракать бы, но я возвращаюсь в кровать и задумываюсь — а что мне делать? Моя мечта петь, и тут всё просто. Нужно арендовать концертный зал, расклеить афиши и продать билеты.
Или выступить бесплатно?
Не-а, никаких бесплатно. Во-первых, на концерте я заработаю на следующую аренду. Во-вторых, купив билет за деньги, человек придёт с большей вероятностью. Мне нужны слушатели, а не случайные люди. Ещё мне понадобится музыкальный инструмент, художник, расклейщик афиш, билетёр…
И на всё это нужны деньги.
Двадцати фунтов никак не хватит, разва что на афишу и оплату работы билетёров, но и то не уверена. Концертный зал должен быть дороже — я ориентируюсь на стоимость аренды ресторана, когда после свадьбы я помогала организовывать юбилей свёкра.
Где взять самые первые деньги? Ну… например, из другой своей мечты. Я долго грезила о магии.
Проверить свои способности и получить лицензию бесплатно, нужно только сдать экзамен.
Смогу ли я?
Количество попыток бесконечное. Стоит сдать экзамен хотя бы для того, чтобы понять, что я умею, а что мне только предстоит освоить, купить нормальные учебники, найти себе педагога. То есть мне нужно выбраться в город…
Дверь приоткрывается без стука, и в спальню заглядывает мама.
— Карин, ты уже не спишь?
— Нет, мама. Пошли, пожалуйста, за горничной.
— Подожди, дорогая. Сначала тебя посмотрит доктор.
— Доктор?! — вскидываюсь я.
— Что случилось, Карин? Ты же не… — мама испуганно округляет глаза и зажимает рот обеими ладонями.
Хм, а это мысль…
Если лишиться невинности и рассказать о своём падении всему городу, меня оставят в покое? Пожалуй, даже по-настоящему лишаться не нужно, достаточно пустить слух.
— Для девушки в положении нервное расстройство совершенно естественно, — заявляет обещанный доктор.
С маминого позволения он входит. Поверх повседневного костюма наброшена традиционная небесно-голубая накидка и прихвачена золотым поясом с кистями. Я сжимаюсь под одеялом. Врач мне заранее не нравится. Слишком неприятные воспоминания о днях, проведённых в разных клиниках, о попытках лечить меня самыми разными методами. Купание в ледяной воде не самый неприятный из них.
Врач оглядывает меня с высоты своего роста.
— Юная госпожа, позвольте вашу руку, я послушаю ваш пульс.
Не хочу!
— Я отказываюсь от осмотра.
— Карин, не капризничай. Тебе нужен осмотр.
Мама откидывает угол одеяла, и врач затянутой в
