что это всего лишь игра тьмы над улицей, из-за которой она выглядела такой зловещей. Но по мере того, как всё больше света мерцало над головой, она начала понимать смысл почерневшей, пустотелой шелухи и зловония, которое заставляло её моргать слезящимися глазами. Вся остальная улица выглядела так, словно уже пережила огненный шторм. В воздухе висел запах гари, а улицы были завалены обгоревшими досками от рухнувших зданий. Когда она открыла рот, чтобы заговорить, то почувствовала на ветру вкус пепла, и слова пересохли у неё в горле. Здания, скрывавшие Глаз, были разрушены, не осталось ничего, кроме сгнивших лестниц и обвалившихся стен. Она могла видеть район, где раньше располагался чёрный рынок, даже остатки нескольких ларьков были различимы в развалинах.
Ни одна из соседних улиц не была разрушена. Не похоже, чтобы кто-то вообще пытался убрать то, что здесь произошло. Казалось, будто вся область была выжжена бурей небесного огня, а затем оставлена позади, словно… словно это было предупреждением.
Как то, которое Казимир преподнёс оборышам несколько дней назад.
Глаза Кирана потемнели, брови сошлись в мрачную линию, когда их взгляды встретились. Она видела его беспокойство и то, как он пытался скрыть его, стиснув челюсть и сжав кулаки. Она знала, что он предпочёл бы оказаться где угодно, только не здесь, под властью семьи, которая уничтожила его семью. Но он не сказал этого, не сказал ей, что глупо было приходить сюда.
Вместо этого он спросил:
— Что теперь?
Она посмотрела на то, что осталось от их единственного плана. Она надеялась, что все обитатели Глаза в безопасности, что ущерб был нанесён, когда рынки опустели. Но боялась, что это не так. Во время своего путешествия по диким землям они столкнулись с погребальным костром, и зловоние сожжённой плоти она никогда не сможет забыть. И хотя повреждения здесь не выглядели недавними, тошнотворный запах цеплялся за оболочку рынка.
Она отвернулась, захлопнула глаза и сильно прикусила губу, сдерживая крик. Она должна была понять, что Глаз будет скомпрометирован. В конце концов, она нашла его, последовав туда за Кассием. Она не ожидала, что он его уничтожит, потому что когда-то он был ему нужен. Но, очевидно, она знала о принце Локи гораздо меньше, чем полагала.
Она не знала, что делать дальше, куда идти и кому доверять. Прежде чем она успела ответить на вопрос Кирана, барьер над головой внезапно исчез. Роар судорожно вздохнула, когда на неё напала тёмная, бурлящая душа, бушевавшая высоко над головой. Её присутствие ощущалось густым, как масло, даже сквозь щиты Роар, и знакомое чувство раньше было ничтожным по сравнению с тем, как горели сейчас её глаза и нос. Тугие бугорки натянулись на её коже в ответ на огромную силу в воздухе. Затем свет вспыхнул ярко и яростно, блокируя весь дворец, над которым он парил. Роар зажала уши руками, когда завыл ветер, и прижала локти к коленям, используя всю свою силу, чтобы блокировать душу, которая хлестала во всех направлениях наверху. Она изо всех сил пыталась дышать под градом ярости, которая высвободилась, и могла поклясться, что чувствует маслянистые щупальца силы, пытающиеся схватить её, найти в ней убежище.
Затем с оглушительным грохотом грома и ослепительным взрывом света ночь замерла и затихла в последний раз.
Роар медленно выпрямилась, расправив затёкшие плечи. Она перевела взгляд с купола дворца на выжженную дорогу, на своих доверчивых друзей.
Что теперь?
Хотела бы она знать.
«Встретимся на рассвете.
З»
— записка, которая была сожжена после прочтения
4
Аврора не могла уснуть, поэтому с приближением рассвета она оказалась на крыше гостиницы, где они укрылись накануне вечером. Все были настолько усталыми, что все пошли сразу же спать. Аврора попыталась сделать то же самое, радуясь, что наконец-то у неё снова есть настоящая кровать. Но как бы она ни ворочалась, она не могла перестать думать о своей матери, Киране, Кассие и Повелителе Бурь, и о том, что всё это может рухнуть в любой момент.
Она смотрела на медленно светлеющее небо, расцветающее розовыми, оранжевыми и голубыми цветами, которые приносили хоть малейший покой её хаотичному сердцу. В последнее время её мысли и эмоции слишком часто путались. Она пришла на крышу именно по этой причине, надеясь собрать себя воедино, прежде чем сделать то, что нужно было сделать сегодня.
Затем её внимание привлекло какое-то движение на улице, и она нырнула за карниз крыши. У неё перехватило дыхание, когда в свете рассвета показалась группа солдат. Она инстинктивно потянулась к своим волосам, и, несмотря на то, что они были прикрыты, её сердце всё ещё тревожно колотилось. Её сердце не билось как прежде, с той ночи в пустыне. Скорее, оно проносилось сквозь неё, как гром, и она почувствовала беспорядочную молнию небесного огня до самых пальцев. Иногда она чувствовала, что у неё не осталось крови, только небесный огонь, шипящий в потоках под её кожей, и она задавалась вопросом, будет ли она кровоточить так же. Будет ли что-нибудь когда-нибудь таким же, как прежде…
Глубокий, выразительный голос снизу прорезал её мысли, возвращая её к самому реальному и потенциально опасному настоящему.
Солнце едва успело расколоть небо, а солдаты уже патрулировали окрестности, где она с командой случайно нашли жильё. Могло ли это быть совпадением? Неужели это происходит по всему городу? Или они пришли за ней?
Она приподнялась на коленях и выглянула через край крыши на людей в синей униформе, рыскающих внизу. Одна высокая тёмная фигура заговорила с остальными, посылая их парами в разные стороны. Солдаты рассыпались веером по улицам, двигаясь в неторопливом темпе, останавливаясь и заглядывая в окна и дверные проёмы. Когда командир остался один, он поднял голову к утреннему небу, и всё внутри Авроры резко сжалось.
Она знала это лицо — короткие, почти выбритые волосы, тёплая смуглая кожа и выступающий лоб в сочетании с вечной хмуростью. Он был её учителем, охранником и почти другом. И всё же, несмотря на уверенность в личности этого человека, её мозг всё ещё пытался осмыслить увиденное. Тавен, человек, который научил её метать нож, был облачен в синюю униформу семьи Локи.
Аврора сделала резкий, болезненный вдох. В этом не было никакого смысла. Из всех она больше всего положилась бы Тавену в верности ей и её матери. Возможно ли, что она чего-то недопонимает? Могло ли всё быть не так плохо, как казалось?
Тавен вздохнул и с явной апатией наблюдал, как последние из его людей исчезают на разных улицах
