вполне приветливо ответила:
- Конечно, с огромным удовольствием! Я понимаю тебя – твои платья весьма милые, но явно не для повседневной носки, тем более в нашей деревне. Рина даст тебе некоторые мои журналы, надеюсь, тебе что-то понравиться!
Я предположила, что она издевается надо мной, но нет, тётушка была серьёзна, как никогда.
«Обед прошел в тёплой, дружеской обстановке». Прямо как в новостном выпуске. Шиза не отпускала меня и я прилагала огромные усилия для того, чтобы не заржать в голос!
Ну а сразу после него я получила желанные модные журналы. Причём совсем не такие, как у нас – просто с моделями и выкройками, то есть без полезных поветов по выведению прыщей и очерков из жизни звёзд. Я смотрела, выпучив глаза – никаких платьев, схожих на капусту или тонны кружев на месте, заменяющим грудь. То есть, совсем!
Я крепко призадумалась. В последнее время у меня это входит в привычку. А мысли мои витали относительно финансовой стороны вопроса красоты. Из книги по юриспруденции и Гражданскому праву, мой весьма вольный перевод опуса монаха Эмилиана «Сборные вопросы, уточнения и различия понятий, личных и вещных прав» я твёрдо знала, что мои родители умершие или другие законные представители, тем более благородного происхождения (мой случай), не могли оставить меня без денег на личные финансовые траты. Но каким образом узнать это твёрдо? Спросить у дядюшки Виктора? И заодно тогда поинтересоваться причиной смерти родителей? Есть некое зерно здравомыслия в этом, но, пожалуй, оставлю её на самый крайний случай. А пока в поисках сколь-нибудь важной информации можно пошарить в собственных вещах. Разумеется, без помощи верной Рины. Что ж, сказано – сделано. Подозвав горничную, торжественным тоном сообщая ей о том, что она может считать себя свободной до вечера. Слёзы, подвывания – реакция на мои слова:
- Как же так, госпожа Анна! Вам что-то не нравиться? Так вы скажите, я завсегда исправлю! Али неуклюжая зело? Так я прилежная, учиться буду, как есть буду!
- Что за странные мысли? Всё нравиться! Что за истерика!
Оказалось, что Рина сейчас на испытательном сроке находится в качестве моей горничной. И тётя Адрияна, когда переводила девчонку со двора, строго предупредила её, что малейшее недовольство – и Рина вернётся обратно к курам и гусям.
- Да и госпожа Адрияна строгая такая - страсть! Отправит она меня взад, как есть отправи-и-и-и-т!
С трудом уговорив Рину и сообщив той, что недовольства никакого не испытываю, что всё в порядке, выпроводила девчонку из комнаты, велев при этом всенепременнейше навестить родителей в деревне, откуда она с Мирко родом. Деревушка Подуево была совсем рядом с поместьем, километрах в трёх, но у меня будет время для поиска – пока дойдёт, пока вернётся…
- И гостинцев отнеси своим родителям. Я думаю, никто будет не против!
- Меньшим сластей каких, если только – немного задумчиво произнесли Рина. И разлилась новым потоком слёз – на этот раз слёз благодарности. Чем смутила меня окончательно. Ведь благородства в моём поступке – ни грамма. Ода лишь корысть да чистый эгоизм! В общем, отвертелась от горничной и перевела дух: всегда считала, что заиметь себе прислугу – весьма сложное мероприятие. Оказалось – отвертеться от неё - посложнее будет!
Окинув плацдарм для поиска хищным взглядом, по привычке почесала голову: с чего начать свой титанический труд? Спальня, будуар и небольшая гостиная. Да закуток, в котором было спальное место самой Рины. Покои весьма небольшие, но по площади явно превышающие мою двушку в спальном районе (новостройка, подземный гараж, ещё десять лет ипотеки…).
Однако нет времени на сплин. Я со всей ответственностью приготовилась к поискам. Остались лишь пустяки – узнать, как выглядит то, что я ищу. Почесавшись ещё один раз, сообразила, что это должны быть какие-то печатные документы. И принялась за методичный обыск. Как вариант – письма родителей к родственникам, купчая на дом в столице, документы о наследстве – то есть всё то, что помогло бы мне пролить свет на положение вещей.
Да уж, моему обыску могли бы даже дознаватели Львовского МГБ позавидовать. Выдвинула всё, что можно выдвинуть, отодвинула всё, что можно отодвинуть и далее по списку. Причём, старалась делать это по возможности тихо. В общем, обыск в интеллигентной семье. Казалось, что перерыла все комнаты, обогатилась на некоторое количество наличных денежных средств, пыли на платье, и подорожной, согласно которой госпожа Анелия Эдор прибыла из самой Румы. Вдруг взгляд бешено горящих глаз остановился на высоком платяном шкафу. Встав на носочки, наверху шкафа я увидела нечто, похожее на коробку из - под обуви или шляпную коробку, перевязанную голубой ленточкой – отличное место для сокрытия важных вещей.
Допустим, милое создание – Анелия Эдор могла припрятать в эту чудесную ёмкость чрезвычайно важные документы или вещи, никто бы и не подумал, что они могут находиться в столь недостойном месте. Никто, кроме меня. Говорю сейчас, как человек, что хранил документы на квартиру в коробке из - под смесителя, что купила сто лет тому назад в Леруа Мерлен.
Прогнав внезапно появившуюся от воспоминаний лёгкую хандру, озаботилась делами, так сказать, насущными. А именно – как мне достать эту очаровательную коробку, что манит меня нещадно!
Самое простое решение – просто подставить стул – не проходило по одному параметру: даже если я на него залезу, коробки мне всё равно никак не достать. Несмотря на стопроцентную гарантию, я притащила стул на резных ножках. Что в моих действиях превалировало – упрямство или глупость – не так уж и важно, не правда ли? Решив проверить свою теорию экспериментальным путём. Хм, не достаю. Взгляд мой упал на небольшую банкетку возле моей кровати. Хорошая такая банкетка. И высота у неё хорошая. Вот как раз такая, какой бы мне хватило, чтобы, подставив под стул, достать заветную коробочку.
Бред? Возможно, но тогда я так не думала. Оттащила стул, поднатужилась, сдвинула с места банкетку и, производя неимоверный шум, дотолкала её до желаемого места. Присела на нее и перевела дух. «Однако рассиживаться нечего!» - бессмертная фраза Маргариты, которая в равной степени подходила и мне. Поставила стул на банкетку – вышла некая шаткая конструкция, на первый взгляд весьма травмоопасная. Так же, как и на второй.
