"эйра Бальмануг" было очень, очень холодным.
"Да что ж такое! Мне мало, что ли, авайнов с их, то есть моим уже камнем, разработки новых магических приемов, дел заброшенных, ракасов и всего остального?! Так мне еще и мальчиков с их соперничеством успокаивать? И Артам действительно неправ, – вздохнула про себя Хелен. – Кстати, а где мой жених? Почему пропускает слет моих кавалеров?".
Глава 5
Они провозились до позднего вечера. Вначале Хелен действительно достала самокат и вручила Вакроку, наказав испытывать. Артам подался следом. Парни рассекали в длинном просторном коридоре, где не было ковра, как в жилом крыле.
Вакрок говорил, что устройство больше похоже на игрушку для детей, слишком простое для катания. Хелен отвечала, что это и есть игрушка, но взрослые даже с такой штукой умудряются рисковать, прыгая через барьеры, катаясь на очень крутых горках, и придумывать разные пируэты, которые требуют силы, ловкости и отличной координации. И что скоро они с двергами разработают еще подобную штуку, только без руля, и посмотрим тогда, что тогда скажет один из учеников мастера Дор'оэнес. Если вообще сможет на следующей версии персонального транспорта удержаться, хотя бы просто стоя, без движения.
После чего Артам поинтересовался, а какие взрослые уже катались на этой штуке, и где они нашли особые горки для этого? Хелен прикусила губу лишь на миг, а затем выдала – "Я на шитерах пробовала вначале. А у них, эйр Уеаткон, взрослость наступает... лет после двенадцати вроде бы".
Да, было такое, Джан и парочка Норби прокатились пару раз на самокате по коридору, не поняли всей прелести и забросили испытания. Но было же дело? Было! Значит, она не врет.
После чего Артам тоже захотел проверить катающееся устройство в деле, предложив тоже устроить для него какую-нибудь горку.
Хотя колесики самоката были оббиты плотным войлоком, что всё-таки замедляло движение, молодежь со своим катанием шумели в коридоре. Пару раз выходили старшие из кабинета герцога, выяснять что происходит. Абурс даже постоял с ними какое-то время, посмотрел задумчиво на забавы парней и выдал:
– Ну и зачем всё это?
– Чтобы развивать координацию при движении. – Хелен знала, как аргументировать этому вояке, про веселый досуг он бы не понял. – Вы не смотрите, что здесь ручка высокая, в следующей версии ее не будет, и устоять на катающейся доске будет в разы сложнее. Тем более, доехать на ней куда нужно без падений.
Хелен периодически оглядывала покрытие колесиков, проверяла, держится ли войлок. Объяснила парням, что этим устройством в первую очередь она испытывает варианты смягчения деревянного колеса и выясняет, сколько каждый вариант продержится в каких условиях, поэтому кататься на самокате нужно как можно больше. А затем предложила Вакроку, возвращаясь в академию, забрать этот транспорт и передать его Гаррату. В академии студентов несравненно больше, можно дать им кататься. Они быстрее "убьют" покрытие колес, а Фулберт пусть тогда ведет наблюдения и пишет отчет.
– Я вернусь в академию уже через пару дней, но Тезер тоже хотел покататься на этой штуке, – напомнил Вакрок.
– Ничего, мне еще одно устройство передадут дверги, как раз с другими вариантами колес. Мы ждали поставку... м-м, пробковой коры, что ли. Надеюсь, тот караван уже пришел, колеса сделаны, нужно будет только доставить сюда новое устройство.
Пользуясь тем, что Абурс вроде еще не ушел, Хелен обратилась к нему:
– Да, уважаемый Абурс, вы же пропустите следующую поставку? Не ополовините, как в прошлый раз? – И только потом развернулась за ответом.
Как оказалось, на этот раз рядом с тренером, он же глава охраны, стоял еще и Лернавай! Пришел, как обычно, когда не нужно.
– А что ты ополовинил в прошлый раз? – спросил у тренера Лернавай, тоже наблюдая за катанием парней туда-сюда по коридору.
– Какую-то черную гадость, которую девица хотела готовить в виде напитка и непонятно кому подсовывать, – ворчливо ответил тот.
– Это была касара! Бодрящий напиток! – возмутилась девушка. – И я бы пила его исключительно сама! Ни с кем делиться не собиралась, его даже мне мало.
Лернавай опять глянул на Абурса.
– Да, я проверил, действительно касара, перетертые и жареные зерна, привозимые одними островитянами. Редкостная дрянь, по-моему. У твоей невесты очень сильно испорчен вкус, Раймонд, раз она желает пить такую гадость, – пояснил тот дознавателю. – Хотя одно то, что она выбрала тебя, говорит о том же.
Где-то в стороне заржал Артам. На этот шум даже Аяр Рилминег появился в коридоре.
– Вы просто не умеете готовить касару! – спорила Хелен, стараясь не краснеть. – Ее можно варить на любой вкус, хоть как горький напиток, хоть как сладкий, можно потом добавлять по желанию молоко, лимон, сиропы или... даже коньяк.
– Да? Уверена? Чет островитяне мне об этом не говорили, – хмыкнул Абурс.
– Откуда такие познания, Хелен, о столь редком напитке из чужих земель? – спросил теперь жених. – Из какой-нибудь очередной книги, которую ты не сможешь назвать? Или тебе иноземные няньки в детстве готовили?
– Нет, что вы, эйр старший дознаватель Управления безопасности, о напитке «касара» я узнала только недавно. Конечно же, от гевайн, – ответила девушка, до этого она знала только напиток «кофе». – Так же как и о гхышры, гулжу, правиле поедания козлиных мозгов и кому первому за столом дано право выковыривать глаза... этих же козлов или из любой другой запеченной головы.
Теперь хохотнул Абурс.
– И как козлиные мозги на вкус? – поинтересовался он. – Или из любой другой головы?
– Не знаю, я не пробовала, – ответила Хелен. – Статусом не вышла, мне еще пока не положено такие деликатесы есть.
– Да? – тихо прокомментировал где-то рядом Артам. – А мне показалось, ты уже приступила к поеданию чьих-то мозгов маленькой ложечкой.
Мужики теперь хором загоготали. Кроме Лернавая, конечно. Этого сыча мало что в жизни радовало. Хелен окончательно смутилась.
В дверях появились вертал и Греахдайн, поскольку Зуб Дракона опять пропал. Поинтересовались произошедшим, получили от Хелен камень. Вертал сказал, что Зуб точно связан с девушкой через ее эмоции. И теперь он, мол, понимает, почему камень выбрал носителем ее, а не авайнов – у тех эмоций в разы меньше, нежели у юной человеческой женщины. А человеческие дети в целом очень эмоциональные, видимо, поэтому ценнейший артефакт переметнулся когда-то к
