несколько минут. — Я тебя не обижал, не соблазнял и ни к чему не принуждал. Более того, я не выдвигал сложных теорий. Мне приятно быть рядом с тобой, и, пока ты в моём доме, я не собираюсь себе в этом отказывать.
Заснуть я всё равно не смогла, поэтому занялась плетением для его любовниц.
«У него пять любовниц, а будет ещё больше, — повторяла в уме, прислушиваясь к его дыханию. — Пять, блин, любовниц. Одновременно. А у меня за все эти годы было всего трое мужчин, а ведь мне уже двадцать семь. Ему приятно быть рядом, видишь ли. Вот же, зараза».
Так бывает: думаешь, что не спишь, а потом просыпаешься и понимаешь, что бессонница тебе снилась. Пошарив руками по кровати, поняла, что Рин уже ушёл. Всего пять утра, а я по нему скучаю. Надо срочно заканчивать работу и уезжать домой, а то станет только хуже.
Рин вернулся и принёс с собой запах кофе. Зажёг фонарик и протянул мне большую кружку. Сахар и сливки, как я люблю.
— Если ты попросишь, то я постараюсь держаться от тебя подальше, — сказал он. — Раз ты собираешься уехать, то это будет разумно. Я бы предпочёл по тебе не скучать.
Я бы тоже это предпочла, но боюсь, что не выйдет.
— А если я не попрошу?
— Тогда я проведу оставшееся время с тобой.
— А потом отпустишь?
— Да. Если ты этого захочешь.
— А если не захочу?
— Тогда оставлю тебя себе.
Я ведьма. Я лучше сгорю заживо, чем задам вопрос: «В качестве кого?»
Мужчины поклоняются ведьмам, боготворят их.
Нет, чего уж врать, это только в сказках. В действительности, я обычная женщина, которая умеет плести защиту из воздушной энергии. А мозги у меня женские. И сердце тоже.
— О чём ты меня попросишь, Ева?
— Подари мне сказку, — честно ответила я.
И он подарил. Отобрал кофе и опрокинул меня на постель. Целовал, гладил моё ничем не выдающееся тело, щекотал и чему-то тихо радовался. Потом я стянула его рубашку, и Рин позволил мне рассмотреть его пластины. Действительно, ледяные, и на коже ощущаются дико хорошо. Холод и жар одновременно. И его пластины намного чувствительнее остальной кожи. Прикоснёшься к ним языком, и Рин вытягивается в струнку, дёргает меня ближе к себе. Обвивается хвостом вокруг лодыжки и тянет. И секс с ним совсем не человеческий, а дикий. Потому что он — лёд и жар одновременно, и контраст температур сводит с ума. Потому что он сильнее меня в разы, и несдержанный, и жадный. Потому что его руки жёсткие и, на удивление, нежные.
Потому что мы совместимы. До глубины, до беспомощно закусанной простыни, до крика. Влажные тела, запутавшиеся в простынях. Сказочный демон и обычная ведьма.
Знаю, что секс не главное, а всего лишь фрагмент близости, но в душе поёт торжество. В темноте, наедине, сбросив одежды, мы самые обычные, самые совместимые. Маленький праздник посреди большой сказки.
С этими мыслями я заснула на груди улыбающегося Рина. Спала глубоко и счастливо, пока меня не разбудила молодая демонесса с испуганным взглядом. Протягивая мне два фонарика, она сказала.
— Аар Таллиатьери ждёт вас. Вы отправитесь к его женщинам.
Вот так портится настроение. Быстро и на весь день.
Мы отправились к его женщинам. Красивые, ухоженные, разные, демонессы жили в роскошных домах. Выходили к хозяину, радостно всплескивали руками и становились на колени. На колени. Мне аж дурно стало. Напридумывала себе невесть чего во время секса, а теперь стояла в мраморной прихожей роскошной виллы и умывалась горькой реальностью.
Властный взмах руки хозяина, и демонесса встала с колен и потянула Рина вглубь дома. Повесив на неё плетение, я спряталась за дверью, пытаясь исчезнуть. Демонесса испепелила меня чёрным взглядом и увела своего хозяина, а я так и осталась в прихожей на коврике. Выключила фонарик и стояла в темноте, потому что так лучше. На свету стыд разгорается, как пламя, а в темноте можно притвориться, что тебя нет. Вообще.
Второй дом. Третий. Одно и то же. Чего мне не хватало для полного кошмара, так это маленьких демонят, выбегающих навстречу с криками «Папа!». Рин был внимателен, улыбчив со своими женщинами, обнимал их за плечи, говорил приятные любезности, а я оставалась у порога, изнемогая от презрения к себе.
Уже и денег не надо, только отпустите меня домой! Хочу в долговую яму.
По дороге домой Рин сказал всего одну фразу.
— Ты знала, что у меня есть любовницы.
И всё. Никаких объяснений, никакой лжи.
Я вбежала в дом, схватила горсть фонариков и принялась за работу. Плела защиту как одержимая. Двери, комнаты, слуги, низшие демоны. Выдала всю себя, истощилась. Обессиленная, забралась в угол и позволила себе прикрыть глаза. Завтра сплету ведьмино чутьё для Рина и уеду. Как только вырвусь отсюда, мысли прояснятся, чувства притупятся, и всё будет хорошо.
*****
Рин нашёл меня, когда слуги уже отправились спать. Присел передо мной на корточки и, не зажигая свет, спросил.
— Пытаешься закончить как можно скорее?
— Да.
— Завтра уедешь?
— Да. Сообщи своей матери, что я почти закончила. Завтра с утра сделаю твоё плетение, потом мы его проверим, и я уеду.
— Не пожалеешь?
— Уже жалею.
— Но не вернёшься?
— Никогда.
— Никогда? — Рин зажёг фонарик и придвинулся ближе. — Сильное слово, уверенное. Предположим, я хочу, чтобы ты передумала. Что я должен сказать?
— Слишком многое.
— Я так и думал. Что ж… Пошли!
Он помог мне подняться и дойти до спальни. По пути я объяснила ему схему защиты, которую наложила на его дом. Присев к столу, зарисовала сети и ловушки, чтобы оставить Рину, когда я уеду. То есть завтра. Завтра я уеду, и всё будет хорошо. Сердце успокоится. Это всего лишь азарт, ничего другого и быть не может.
Он не пришёл ко мне вечером, и я была тому рада. Лгу, конечно, но так лучше. Правильнее. Безопаснее. Проснулась посреди ночи и ощутила его присутствие. Он сидел на стуле у моей кровати и смотрел. Просто смотрел. Полностью одетый и задумчивый.
— Извини, что разбудил. Я уйду.
— Не уходи раз пришёл.
Лживое «раз пришёл». Хотелось сказать «не уходи никогда», но какие права может иметь шестая любовница в Ледяной империи демонов? Никаких.
— Уверена?
— Да.
— Проведёшь со мной завтрашний день?
— Да. — Неохотное, но очень искреннее «да».
Следующие несколько часов заняли в памяти самое почётное место. Растянулись на целый год, навсегда зафиксировались маленькими отпечатками счастья. Рин любил меня до утра, каждым толчком, каждой лаской уговаривая принять его
