— Стой! Дитрих, не отключайся, пожалуйста. Мне нужно, чтобы ты ко мне приехал. Сможешь?
— Что-то стряслось? — заволновался сын.
— Не уверена, но я… — Она прикрыла глаза, но всё же произнесла. — Я только что видела Нику Альбеску, со мной всё в порядке, я дома, но мне нужна твоя помощь.
Голос Дитриха стал сосредоточенным и серьезным:
— Буду через двадцать минут.
Агата не находила себе места. Мерила кругами кухню, смотря за коробкой, которая стояла в центре обеденного стола. Ей казалось, что оттуда сейчас донесется зловещий смех Нику Альбеску, и сам вампир выпрыгнут как черт из табакерки.
Правильнее сказать — не какой-то там обычный черт, а могущественный вампир собственной персоной.
Бр-р-р.
Дитрих приехал минута в минуту.
— Рассказывай, — велел он, усевшись на стул и посматривая на коробку без особого интереса. — Этот псих тебе угрожал? Он что-то сделал? Куда-то пригласил? Если в его цирк — не вздумай ходить, даже не приближайся. Поняла?
— Он никуда меня не приглашал. Он подарил мне… это, — указала она на коробку. — Точнее — не мне.
— А кому?
— Твоей дочери.
— Мама, ты шутишь? — медленно переспросил Дит.
— Если бы.
Начать пришлось с самого начала. С ритуала «Сопереживание», на который согласилась Агата много лет назад. В ту пору Дитрих только-только появился на свет, а в их браке с Серпом холодало всё сильнее (отношения испортились ещё до рождения третьего сына, но в какой-то момент терпеть жесткость мужа стало совсем невыносимо) — и Агата, очертя голову, поддалась на искушение.
Тогда ей всё казалось правильным, а любая жертва стоила результата.
Она не думала, что платить придется таким образом. Рассчитывала, что вампир потребует что-то от неё самой. Так было бы справедливо.
Агата внезапно задумалась над тем, как символична оплата. Она использовала ритуал не ради себя, а во благо семьи — вот и получила «ответную реакцию», которая касалась этой самой семьи.
Себя-то не жалко.
А вот маленькую внучку… Дитриха… Таю…
Агата едва сдержала слезы, которые чуть не хлынули при мысли о том, что придется испытывать её домочадцам, если подарок всё же окажется опасным.
По мере того, как Агата рассказывала, Дитрих мрачнел всё сильнее. Её сын всегда отличался предельным спокойствием и каменной выдержкой — но сейчас ей хотелось, чтобы он начал ругаться. Проявлять эмоции. Колотить кулаком по столу. А не сидеть вот так, невидящим взглядом смотря в пол.
Когда Агата закончила, сын глянул уже на неё. Как-то печально и даже обиженно, словно задавал ей невысказанный вопрос: “За что ты так с нами поступила?”
Вслух же Дитрих произнес:
— Мам, скажи, в какие еще передряги ты умудрилась влипнуть за свою жизнь? Кого нам следует опасаться? И сколько еще у тебя долгов перед Альбеску? Мне так, на будущее.
— Дит…
— Что Дит? Я не могу выбросить его подарок в мусорное ведро. Но принять его — это подвергнуть возможной опасности мою дочь. Хорошо, допустим, жизни её ничего не угрожает. Душа надежно защищена. А вот в остальном… Да зачем он вообще захотел ей что-то подарить?!
Дитрих всё же выругался, коротко, но емко.
— Он сказал, дескать, у вас с ним произошла нехорошая история несколько лет назад, и он пытается таким образом сгладить первое негативное впечатление.
— Нику Альбеску? Сгладить? — Дит фыркнул. — Впрочем, мы действительно имели «удовольствие» познакомиться с цирком Альбеску, когда Таисия была беременна…
Он передернулся, будто вспомнил о чем-то ужасном.
— Там что-то случилось?
— Нет. Не случилось. Не будем об этом. Верится с трудом, что спустя столько лет в Альбеску проснулась совесть, но лучше бы он действительно заглаживал вину таким странным образом. Говорят же, что он безумец. Вдруг это очередное его сумасшествие?
Агата не стала напирать с вопросами. Приставать к сыну, подсунув ему «кота в мешке», было бы неправильно.
— Нику разрешил избавиться от подарка, если тот не придется по душе Виолетте, — напомнила она об этой лазейке.
— Ты предлагаешь убедить пятилетнюю девочку, что вот в этой красивой коробке будет что-то плохое? Да она влюбится и не отдаст подарок из чистой вредности, — Дитрих безрадостно хмыкнул и потянулся к столу. — Что там хоть внутри?
Агата развела руками. Она не открывала. Альбеску дал понять, что эта вещь принадлежит её внучке — а потому не пыталась проявить излишнее любопытство.
— Давай вскроем, — предложил сын. — Может, там какая-нибудь мерзость типа обезглавленной летучей мыши. Было бы очень неплохо.
Но Агата кинулась на защиту коробки.
— Он запретил портить бант. Её должна вскрыть сама Виолетта.
Дитрих скрежетнул зубами.
— Ладно, тогда отдам ребятам из «Цербера», они проведут экспертизу без вскрытия. Посмотрят магический фон, просветят на аппаратах. А то вдруг там что-то такое, что нужно незамедлительно обращаться к арбитрам. А ты домой притащила, — добавил он с укоризной.
— А что мне оставалось сделать? Кстати, насчет арбитров! Я же могу обратиться к Илье… совсем о нем не подумала.
По правде, так и было. Она настолько не привыкла обращаться к Макарову по его работе, что даже в голове не закрылось мысли, что всё можно решить через теневую юстицию.
Агата, правда, не знала, о чем конкретно попросит его. Но он и сам арбитр, большая шишка — должен же хоть чем-то помочь. Можно хотя бы попросить его проследить, чтобы Нику Альбеску никак не дотянулся до её домочадцев. Ни своими, ни чужими руками.
— Давай для начала посмотрят мои специалисты. Тогда будет понятно, чего вообще ожидать, — сказал Дит. — Вот бы там была чья-нибудь отрубленная голова… — повторил он с надеждой.
Сын ушел, пообещав к новогоднему ужину раздобыть всю информацию. Агате оставалось только согласиться. Хоть на душе у неё и было неспокойно, но она всё чаще перематывала в голове разговор с Альбеску и пыталась убедить себя, что вроде как он не казался кровожадным психом, когда отдавал коробку. Наоборот, вступил с ней в диалог, напомнил об условиях сделки, поклялся не приставать, если дар не придется по вкусу.
Может, ему для чего-то нужно сотрудничество с Дитрихом, вот и пытается загладить вину? А что через дочку — ну, так вампир всегда был с чудинкой.
Стоит ли опасаться безобидного подарка?
И так ли он безобиден, как хочет представить древний?
Глава 5
Праздновать Новый год решили в квартире, где жили Агата и Илья.
Златон приглашал всех себе в свою роскошную столичную квартиру, Дитрих предлагал снять целиком базу отдыха, Платон заикнулся про поместье, но в конечном итоге ее дети сошлись на том, что поедут к маме.
Утро началось с нервного нарезания салатов и готовки, телефон Агата положила рядом с собой — в любой момент мог позвонить Дитрих, рассказать, что же там с проверкой подарка.
Илья уже несколько дней был в командировке и должен был вернуться только ближе к вечеру.
Наверное, это было даже хорошо, потому что объяснить свою нервозность сегодня она бы не смогла — пришлось бы рассказывать правду об Альбеску. А заранее тревожить Макарова не хотелось.
Первыми пришли Платон и Мари. Она тепло поздоровалась с ними и обняла по очереди. Мари чмокнула ее в щеку.
— Агата Эдуардовна, какой божественный запах. Это чем так пахнет?
— Грудинку запекаю, — улыбнулась ей орчанка. — А ты тоже что-то принесла, наготовила? — она кивнула на большую сумку-холодильник, которую девушка приставила к стене.
— Ой, нет. Я же к вам сразу с работы еду. Там зелья, магазин закрыла на праздники, а это зелья, которые не забрали и у которых срок истекает. Оставлять нельзя — испортятся. А так Платон завтра к Ви… — девушка запнулась, — Ну, в общем, он к другу заедет, всё равно с Новым годом поздравлять будет, тот сказал, выкупит все остатки.
— А, ну ладно. — пожала плечами Агата. — Так, может, в холодильник поставить? Или на балкон выставить?
