и вовсе был заточен где-то в тюрьме, а я вот оказалась не у дел в королевском дворце Иргейса. И такая ситуация меня не слишком-то устраивала. В конце концов, здесь был целый лазарет, переполненный раненными рыцарями империи. А значит, у меня было прекрасное поле для тренировки своего дара и помощи пострадавшим.
Оставалась только маленькая проблемка.
Эрцгерцог не очень-то одобрял прикосновения других мужчин. Его слова я помнила кристально ясно.
«Отныне любой мужчина, кто коснется тебя, в тот же момент лишится руки».
А для того, чтобы исцелять, мне необходимо было дотронуться кожи человека. Как бы мой жест доброй воли не превратился в кровавую резню… Это на некоторое время остановило меня.
Я задумчиво замерла посреди коридора, но решила, что хотя бы попробую воздействовать на раны без прямого контакта. Мало ли, а вдруг получится?
Шу посмотрел на меня, будто разделяя мои думы, и радостно перевернулся вверх ногами, будто говоря, что у нашего тандема все получится. Что ж… После такой-то поддержки грех было не поверить!
***
На удивление, все шло неплохо! Но при этом стоило мне немалых усилий…
— Вы настоящая посланница Небес, — со слезами на глазах поблагодарил меня молодой рыцарь.
Его взгляд бегал с заживающей на глазах ноги к моему лицу, словно он был не уверен, на чем сейчас стоило сконцентрировать внимание. Я в ответ выдала ему короткую улыбку и, напряженно сдув с лица прядь волос, сосредоточилась на ужасной ране, которую мы с Шу пытались исцелить.
Молодого паренька ранили мечом в ногу. Все могло бы обойтись, но началось заражение, и лекари хотели уже ампутировать его ногу. Этот случай был тяжелым и требовал немалого количества духовных сил. К тому же, рыцарь был уже третьим пациентом за сегодня, и признаться честно, я начинала сильно уставать, а на Шу уже и вовсе было жалко смотреть. Обычно радостный и полный энергии дух сейчас еле-еле кружился вокруг зараженной области, делясь со мной духовными силами.
Наконец, все было кончено…
Я устало откинулась на спинку стула, стерев пот прямо краем рукава. Кто-то тут же протянул мне платок, но честно говоря, мне было сейчас не до приличий. Мои пальцы привычно стали холодеть, и это ощущение распространилось на руки и плечи, заставляя меня поежиться.
— О, спасибо! Вы моя спасительница! — воскликнул вылеченный паренек и совершил страшное.
В порыве чувств он подхватил мою руку и приложил ее к губам.
Я остолбенела. Разум, прикрываясь листочком, побежал искать безопасное укрытие, сердце подскочило в страхе и вынудило меня оглянуться на дежурившего рядом со мной Брайана.
На лице его не дрогнула ни один мускул, когда он одним красиво отточенным движением вынул меч из ножен.
— Приказом досточтимого сейра Абенаж… — начал он.
— Погоди-погоди! — остановила я его, поспешно вырвала у испуганно застывшего паренька свою ладонь и от греха подальше спрятала ее за спину. — Давай не буем рубить с плеча, — в прямом смысле этого слова.
А для верности поднялась с места, хотя эта прыткость далась мне с трудом, и прикрыла своим телом нерадивого рыцаря, мешая оттяпать ему руку.
Атмосфера в лазарете изменилось мгновенно. Замолкли что-то весело обсуждавшие мужчины на соседней койке и дико посмотрели на юного камикадзе. Стоящий за спиной стула командир отряда едва слышно выругался. Ближайшие к нам рыцари в целом как-то напряглись, а с дальних кроватей стали раздаваться вопросы: «Что случилось?», «Что там?».
— Святая Азалия, приказ есть приказ, — произнес Брайан сурово. — Отойдите.
Дело плохо. Будь на месте Брайана кто угодно другой, его еще как-то можно было переубедить. Но этот молчун был упрям, как целое стадо ослов. Его поди разверни с намеченного пути, а уж тем более, когда речь касалась исполнения приказов Ридриха!
Я оглянулась на бедолагу-рыцаря, который уже, кажется, тоже понял, что совершил фатальную ошибку. Да, не везло ему… Только обрадовался, что участь калеки обошла его стороной, и вот - снова здравствуйте.
Передо мной возникла самая настоящая дилемма. С одной стороны, если я сейчас попытаюсь спасти рыцаря и тем самым нарушу приказ Ридриха, мне же потом за это придется и огребать. С другой стороны, паренек просто от радости чуть-чуть берега попутал. Ну, схватил он меня за руку, ну, поцеловал, с кем не бывает?
Но опять же, он был не кем-то там, а рыцарем. А эти ребята в идеале должны были себя контролировать при любых обстоятельствах. И вот, что делать?
Что ж… К сожалению или к радости, выбор у меня был лишь один.
Я потерла бровь, коротко выдохнула и, подняв голову, обвела взглядом лазарет.
— Приказом досточтимого сейра Абенаж любой мужчина, кто дотронется до меня, должен быть наказан. Однако… — я посмотрела в глаза Брайану. — Я не позволю вам лишить молодого рыцаря руки.
— Приказ есть… — безразлично начал было тот, но я остановила его одним движением руки.
— Сейчас суровые времена. Мы не можем множить число калек в рядах наших воинов, — твердо сказала я. — А потому за нарушение приказа досточтимого сейра Абенаж я приговариваю молодого рыцаря к двадцати ударам демонической плетью. Наказание будет приведено в исполнение мной лично.
Брайан пронзил меня нечитаемым взглядом, однако возражать не стал. Уверена, слово «демоническая» в формулировке приговора звучало внушительно. Собственно говоря, именно на это и был расчет.
— Вывести рыцаря во двор и привязать к столбу, — приказала я. — Я схожу за плетью.
Вот, сплетникам-то будет счастье…
«Святая вооружившись демонической плетью и отхлестала рыцаря за то, что тот коснулся ее» — прямо-таки заголовок для какой-нибудь желтой газетенки.
Надеюсь, эти слухи до церкви не дойдут, а то они еще отравят меня под шумок, чтобы репутацию больше не портила… Да… Правильно все же говорят: «Благими намерениями вымощена дорога в ад». Сделала доброе дело, называется!
Хотя за язык меня никто не тянул, но пока я спускалась по ступеням, до побеления пальцев стискивая рукоять плети, чувствовала себя довольно паршиво. Конечно, у меня был опыт наказания слуг. Но знаете, одно дело хлестать лею Ганно, которая бесила так, что зубы скрипели, и которая издевалась над маленькой Азалией и кормила ее помоями, а другое - стегать человека, не сделавшего мне ничего плохого.
Утешала я себя лишь тем, что он хотя бы не останется калекой. То есть я, считай, помогала ему. Конечно, я могла бы броситься
