как будто они наблюдали за мной, приветствуя мое имя, несмотря на то, что шансы были не в мою пользу.
Я бросилась к ближайшей нимфе, крик разорвал мне горло, когда другая воспользовалась возможностью нанести удар, и только вспышка инстинкта заставила меня броситься в сторону, так что ее щупальца задела только мое плечо, а не сердце.
Мой кинжал пронзил горло того, у кого были отрезаны щупальца, как раз в тот момент когда меня пронзили, из него вытекла жизненная сила, а меня отбросило к каменной стене.
Боль ослепила меня, и мои пальцы грозили ослабить хватку на Цепе Бесконечной Небесной Кармы, и забвение звало меня по имени.
Я сплюнула кровь изо рта и с трудом удержалась на ногах, призывая силу из глубин своей души. Затем я развернулась лицом к двум нимфам, которые начали толкаться друг с другом, истекая слюной из-за моей магии и сражаясь за то чтобы завладеть моей наградой.
Рычание растянуло мои губы, как у нормандца в канун бонберри, и я наконец-то замахнулась, цеп вращался сбоку от меня, пока я смотрела на более крупную из нимф, не обращая внимания на кровь, заливающую мне в глаза из какой-то раны, на лице.
Не сегодня, грязные твари. Ибо я — свет для моих дам, песня на ветру, предвестник вашей гибели.
Цеп снова завертелся в моей руке, и я с воем бросилась на них, из их разинутых пастей вырывались хрипы, чтобы вывести меня из строя, мои колени подгибались, силы покидали меня, но все же, собрав последние силы, я прыгнула.
— Возвращайтесь за пределы теней, мерзкие последователи Драгуна! — закричала я, их поднятые щупальца были угрозой и обещанием, когда я плыл к ним на бесконечных крыльях судьбы.
Легким движением запястья я метнула в них цеп, внезапное изменение направления которого невозможно было предсказать, и более крупная из двух нимф растворилась в тени с продолжительным воем ужаса, когда я разбила ей череп.
Другая Нимфа не теряла ни секунды на скорбь по своим павшим собратьям, и боль, не похожая ни на какую другую, пронзила меня, когда ее щупальца вонзились мне в бок, и меня швырнуло на булыжники к ее ногам, настоящий пир для монстра.
— Конец, достойный слуги Истинных Королев, — прохрипела я, не отрывая взгляда от огромного существа.
Он издал хрип чистейшего ликования, эти щупальца обездвижили меня, отдав на его милость, проникая между пластинами моей брони и прорываясь сквозь плоть и кости в поисках моего бьющегося сердца.
Мои пальцы судорожно сжимали булыжники, пока я искала навершие своего упавшего цепа, потерянный кинжал или хотя бы камень. Я была Грас и буду сражаться до последнего, даже если мне здесь и сейчас останутся считанные секунды. Точно так же, как бы сражался мой дорогой папочка перед смертью.
В моем сознании пронеслось видение, но не прекрасных лиц моих королев, как это должно было быть, а темноглазого негодяя с душой лосося и телом бога. Он был бы очень разочарован во мне из-за этого. Был бы в ярости из-за моего падения.
Мой конец манил меня, и, несмотря на все то, ради чего я жила, я приняла его, агония его приближения поглотила меня, когда Нимфа искоса взглянула мне в лицо, улыбка исказила ее гнилые черты. Я почувствовала, как ее щупальца коснулись моего бьющегося сердца, моя магия кричала в отчаянном отказе, а его сила взывала к ней, как дудочник к армии крыс.
Нет.
Мне было ради чего стоило еще жить. Судьба действительно оказалась очень жестокой.
Но как раз в тот момент, когда звезды предопределили мой конец, поворот в ткани судьбы привел не к моей смерти, а к рассеянию дыма и руин, когда Нимфа, которая держала мою жизненную силу в своей ужасной хватке, распалась, словно не что иное, как клочок тумана на ветру.
Я резко втянула воздух, полный боли и неверия, и в шоке уставилась на своего спасителя.
Он не воин. Не королева. Даже моя дорогая морская собака не приплыли вверх по течению, чтобы спасти свою пышногрудую красавицу. Нет, это был всего лишь мальчик.
Маленький мальчик, не старше десяти лет и явно не пробужденный от сна, стоял надо мной, сжимая мой потерянный кинжал в руке и на его лице застыло дикое выражение, говорившее обо всех ужасах, свидетелем которых он был в юности.
Его темная кожа была забрызгана черной кровью существа, которого он убил, его тощие мускулы напряглись, когда он держал кинжал из солнечной стали в вытянутой руке, все также высоко подняв его, чтобы пронзить сердце чудовищного существа, намеревающегося уничтожить меня.
Его глаза встретились с моими, и на мгновение между нами возникло понимания, когда мы встретились там, два воина на поле боя.
— Да здравствуют Истинные Королевы, — выдохнул он, и, словно его слова были призывом звезд, за его спиной раздался мощный рев голосов, настоящая какофония кошмаров для всех, кто стоял перед ним. Жители Селестии покинули свои дома, чтобы наконец присоединиться к восстанию.
Фейри этого города уже устали, и они наконец сплотились по зову своих королев.
ГЛАВА 5
Я пронесся над сражающимися Нимфами и Легионом Звездопада, моя магия воздуха удерживала меня достаточно высоко, чтобы избежать призыва обездвиживающих силу щупальцев, в то время как я использовал свои дары Сирены, чтобы вселить страх в наших врагов и доблесть в наших союзников.
Фейри хлынули из Дворца Солярии, который Лайонел использовал как средоточие своей власти, разбегаясь во все стороны, поскольку одни из них рвались в бой, а другие просто бежали, стремясь к свободе. Они были трусами, но никто из нашей армии не помешал бы им бежать к своим семьям и любой безопасности, которую они могли найти вдали от этого места. Возможно, мы были здесь, чтобы сражаться, но мы бы не стали претендовать на свою победу, ценой жизни невинных людей.
Какое-то движение за стеклянными окнами здания привлекло мой взгляд к Калебу и его маме, которые сновали туда-сюда внутри, выслеживая всех, кто еще не выбрался наружу, или тех, кто собирался напасть.
У нас были свои цели, и они были ясны. Гас Вульпекула: засранец, который был ответственен за распространение в СМИ, живых рассказов о правлении Лайонела и очернении имени восстания. Ирвин МакРиди: силовик и генерал, которого Лайонел поручил возглавлять Центры инквизиции Туманности. И, наконец, моя так называемая мать, Линда, которая возглавляла его правительство и купилась на его чушь в своем стремлении к власти, на которую она не была способна претендовать сама,
