за локоть и резко потянула к месту рядом с собой. Принцесса уже стояла подле нее и взгляды всех гостей теперь были прикованы к ним.
— Мы долго думали о том, как же нам лучше всего поступить и решили, что пора выдать принцессу Ориану замуж за графа Колониады — Доминика, — объявила правительница измерения всем присутствующим гостям.
Повисла гробовая тишина и лица всех гостей выражали удивление. Никто не хлопал и не смеялся, ибо понимал, насколько это было несправедливо по отношению к Ориане. Большинство жителей галактики ожидали подобный исход, но они не расчитывали на то, что объявление решения произойдет в такой обстановке. Олеан грубо оглядела каждого гостя, не ожидая подобной тишины. Больше всех был удивлен Азур, который не мог даже подумать о том, что Ориана может выйти замуж за кого-либо другого. Никто не знал о том, что правящий род пойдет на такое и даже Мелисса стояла на месте, словно вкопанная, не в силах воспринять это решение как должное. Прежде, Мелисса была хорошего мнения об Олеан, так как была приближенной императорской семьи и не замечала плохого отношения к себе с её стороны. После того, как посреди зала послышался несчастный и глухой хлопок в ладоши, все остальные гости по цепочке стали хлопать словам правительницы измерения и намеренно ликовать. Олеан усмехнулась и отпустила руку Орианы, где появился красный след от ее железной хватки. В зале снова повисла тишина, после чего вновь заиграла музыка, прерывая неловкую тишину. Она утягивала всех гостей в унисон, заставляя забыть обо всем, что произошло здесь несколько минут назад. Присутствующие снова разбрелись по залу, теперь уже думая о собственном веселье. Ориана издала жалобный стон и по щекам покатились горькие слезы. Принцесса побежала прочь из зала. Никто не выразил ей никакого сочувствия. Она спешила к хранителю Соломону, который удалился из зала сразу же после того, как узнал о предстоящем разговоре с Орианой. Принцесса бежала долго и ей казалось, что она стоит на месте не сдвинувшись, а коридор становится все длиннее. У входа в покои правителя стояли высокие гвардейцы, которые преградили ей путь дальше.
— Мне нужно поговорить с правителем Соломоном. Впустите меня.
— Мы сожалеем, принцесса. Но Его Величество вас не приглашал. Мы не можем вас впустить без назначенной аудиенции, — сказал один из гвардейцев.
Она жалобно смотрела на них и чувствовала себя самым крошечным существом на свете. Принцесса долго ждала перед высокими дверьми, что вели в покои правителя, но спустя время они распахнулись и перед ней уже стоял Соломон, высокий и нарядный, но только лицо его выражало абсолютную усталость и смятение. В его голове смешались разными красками все худшие чувства и эмоции. Ориана смотрела на него и не понимала как он мог предать её.
— Вы ведь сами привели меня в замок, а теперь позволяете меня оскорблять и унижать. Может было бы лучше для всех, если бы вы вовсе не спасали меня в тот день?
Соломон по-отечески взглянул на Ориану, чувствуя всю вину перед ней, однако, он не собирался отменять свое решение.
— Почему вы молчите? Разве я прибыла сюда для того, чтобы терпеть ваши издевательства? Почему я должна испытывать на себе последствия ваших потерянных надежд?
Соломон подошел к принцессе, а взгляд его уже не выражал тех добрых чувств, что были у него прежде.
— Я сожалею, но и ты не можешь обвинять меня в том, чего я не мог предугадать. Я дал тебе вторую жизнь и позволил жить в роскоши. Ты все еще можешь стать счастливой, но уже не в этом замке. Назад пути нет, — сказал он ей.
Его голос все еще был добрым и дружелюбным, однако, Ориана уже не воспринимала его таким как прежде. Теперь Соломон казался ей предателем, который не отвечает за свои слова. Ориана чувствовала себя запасным вариантом, вещью, которая была нужна до определенной поры. Только хранитель Соломон в этом замке относился к ней справедливо и добродушно, но теперь и прежнего императора не осталось. Он будет делать все так, как скажет ему правительница Олеан. В огромном замке Старвелла, для Орианы теперь не найдется свободного места.
— Я не думала, что вы тоже станете указывать мне на мое место, как это делает ваша супруга. Я больше не стану от вас ничего требовать и просить, однако, не забывайте этот день. Придет время и вам придется расплатиться за то, как вы со мной поступили. Вы не имели права распоряжаться моей жизнью, а после упрекать меня в этом.
Соломон был удивлен ее словам и они вызвали у него вспышку гнева. Ориана уже поклонилась и развернулась, чтобы уйти.
— Прежде, не смей являться ко мне без предупреждения! Не смей впредь угрожать правящей семье и разговаривать со мной в таком тоне! — кричал он ей вслед.
Его возраст давал о себе знать, потому что он с трудом выговаривал эти слова. Соломон сильно пошатнулся, подвернул ногу и ухватился за руку гвардейца, что придержал его одной рукой. Ориана вся дрожала от смеси негативных чувств, но сдерживая себя, она гордо прошла прямо по коридору в свое крыло в замке. Казалось, коридоры в замке бесконечны. Теперь Ориана бежала в свою комнату со всей скоростью, что у нее была, а ее плач эхом раздавался по коридору. Она прикрывала рот руками, стараясь приглушить свой внезапно нахлынувший плач. Резко забежав в свою комнату, она захлопнула дверь за собой и заперла ее. Прижавшись к большой двери спиной, она ощутила слабость в ногах и сползла вниз на холодный пол. Она долго плакала, однако, в дверь позади нее резко постучали и она, испугавшись, отпрянула от двери. Поспешно вытерев свои слезы, она взглянула на себя в зеркало. Глаза опухли от слез, волосы были не в лучшем состоянии, но бояться ей уже было нечего. Она потянулась к двери и отворила её настежь. Перед ней стоял Азур, который потерял её из виду сразу же после того, как она покинула торжественный зал. Он вошел в её покои, пересекнув дверной проем и закрыв за собой дверь. Ориана тут же обняла его, лишь рядом с ним находя спокойствие.
— Я заберу тебя, — сказал он ей, после того, как выслушал все то, что ей сказали Соломон и Олеан, — Никто больше не посмеет так с тобой обращаться.
— Они считают меня опасной. Олеан считает, что я намерена покушаться на трон и жизнь ее сына. Разве я когда-нибудь заставляла их усомниться в себе?
— Не бойся. Я
