Проверить теорию не представлялось возможным, потому что они были животными с нечеловеческой силой и супер-скоростью, и существовали лишь благодаря крови живых. Они были не на много живее плотоядных зомби. Таких нельзя посадить в клетку и надеяться, что со временем они образумятся, но глядя на изображения вампиров перед тем как они ими стали, я задалась вопросом, скольких людей мы убили, которые могли стать законопослушными вампирскими гражданами. Это все равно что задумываться, можно ли перевоспитать серийного убийцу. Ответ — нет, но вы всегда задумываетесь об этом, когда слышите о ком-то, кто двадцать лет прожил без убийств, пока растил детей и ставил их на ноги. Видимо, имея детей-подростков, не трудно вернуться не стезю убийств. Я, конечно, слышала, что подростков растить очень трудно, но бо-о-оже.
— Ты о чем-то думаешь, — подал голос Эдуард.
Я глянула на него поверх бумаг, проморгалась, пытаясь абстрагироваться от отчетов, улыбающихся лиц, кровавых лиц, и собственных мыслей.
— Да нет, или не со всем о том, о чем ты думаешь.
— Поделись, — попросил он.
Я глянула на Хетфилд, которая теперь тоже смотрела на меня. Если бы здесь был один Эдуард, я бы рассказала, но…
— Да так, бредовые мысли на тему совсем новорожденных вампиров. Меня никогда не вызывали, когда столько людей числилось в пропавших, а потом превращались в вампиров-убийц; один, два — да, но не десятки.
— Но их не десятки, — сказала Хетфилд.
— Я попросила их прислать мне отчеты о всех пропавших в этой местности за последние три месяца, даже те, которые на первый взгляд были никак не связаны. Много народу пропало в той местности за эти три месяца. Было найдено три трупа, по их мнению погибшие при несчастном случае, после чего до них добрались животные. Такое вполне вероятно; в диких условиях животные так и поступают, поэтому в порядке вещей просто принять все случившееся за несчастный случай.
— Но ты не думаешь, что так и было, — сказала Хетфилд.
— Если вампир достаточно силен, он может годами находиться в спячке и поддерживать себя, но когда они приходят в себя, или выбираются из заточения, неважно, обычно они слегка не в себе. Питаются скорее как животные, или новообращенные вампиры, пока не насытятся для того, чтобы у них мозги встали на место. Некоторые вампиры никогда не приходят в себя после того, как их слишком долго держали без еды.
— Как их держали? — спросила Хетфилд.
— Обычно в обмотанных крестами гробах.
— И кто же заковывает их в обмотанные крестами гробы? Мы их просто убиваем, — сказала она.
Я открыла рот, чтобы сказать, но Эдуард меня опередил:
— Вампиров заключают в тюрьму, когда один из их рода сходит с ума, и они не желают, чтобы он убил их.
— Я думала, они убивают друг друга как любые другие хищники.
— Даже зверей-хищников не радует убивать своих товарищей, но вампиры это обычные люди. Для них трудно убить того, кого знали долгое время, так что они пытаются его заточить в надежде, что там он сможет поправиться.
— Имеешь в виду реабилитацию? — спросила она.
— Что-то вроде того, — ответила я. На самом деле, запирание в гробу было скорее наказанием, чем попыткой спасти. Я знала вампиров, которые сходили с ума из-за долгого заключения в гробах, но этим делиться с Хетфилд я не собиралась.
— Так что, получается, у нас объявился проснувшийся или сбежавший из заточения, неважно, вампир; он отправляется за ближайшей едой, которой скорее всего окажутся животные, да? — спросила Хетфилд.
— Животных труднее поймать, чем ты думаешь, — сказала я. — Но на самом деле нельзя поддерживать себя на крови животных, даже на только что убитых.
— Почему?
— Потому что нужна искра, эта дополнительная энергия, которая находится в крови людей.
— Хочешь сказать что они выпивают чью-то душу?
— Это предполагает что у животных нет души, так что нет, не хочу.
— Ладно, что тогда? Что в нас такого особенного для вампиров?
Я улыбнулась:
— Если сможешь дать на это исчерпывающий ответ, Хетфилд, то разгадаешь тайну на которой столетиями бьются философы и религия.
— Оу, — вырвалось у нее. — Ясно. Но с чего ты взяла, что это просто пробудившийся старый вампир?
— Потому что это очень редкий талант, и такой я встречала только у древних вампиров. И если это и правда такой старый и сильный вампир, то мы об этом узнаем. Невозможно скрыть столько силы и от вампиров и от человечества, не говоря уже об оборотнях. Он смог подчинить моего друга через укус вампира, которым он овладел. Ему даже не пришлось самому кусать, и все равно смог контролировать Арэса, или свести его с ума на расстоянии.
— Я никогда даже не слышала о вампирах, способных овладевать собственными потомками, только в книгах о током читала. Тебе следует написать об этом куда-нибудь, и опубликовать, чтобы остальные из нас могли это прочесть.
Я глянула на Эдуарда, он в ответ посмотрел на меня.
— Не все по-настоящему старые вампиры любят, когда их секреты всплывают наружу, Хетфилд.
— О, так ты хочешь сказать, что они до сих пор живы. Я решила, что вы их убили.
— Я не убиваю каждого встреченного мною вампира, Хетфилд.
Она выглядела немного смущенной:
— Полагаю, что нет; то есть, ты же с твоим Мастером Города. Без обид.
— Все нормально, я с ним встречаюсь.
Мысли на лице Хетфилд сменялись так быстро, что я не была уверена о чем она думает; может она и сама не знала, о чем.
— Просто скажи это, Хетфилд, — предложил Эдуард.
— Не думаю, что смогла бы смириться с тем фактом, что он мертв, но если тебе нужно встречаться с вампиром, то твой Мастер Города довольно шикарен, — опять же, без обид.
— Почему я должна обижаться? Жан-Клод, и правда, шикарен, — улыбнулась я.
— Извини, я наговорила до этого много ужасных вещей о нем, и о Мике Каллахане и… ох, черт, я была ужасна и это просто отбрасывало большую тень на остальных офицеров-женщин из Сверхъестественного подразделения Службы маршалов.
— Мне жаль, если то, что я встречаюсь со сверхъестественными существами, создает для остальных трудности, но я не собираюсь прекращать встречаться с мужчинами, которых люблю из-за того, что другим это не по нутру.
— Теперь, познакомившись с тобой лично, я поняла, что в основном дело в зависти. Ты и крута и красива, а значит большинство женщин должны с первого взгляда возненавидеть тебя, а мужчины не могут решить, попытаться с тобой соперничать или переспать.
Я кинула на нее хмурый взгляд.
— Извини, большую часть времени я провожу среди мужчин, на фоне которых я выгляжу как уродливая сводная сестра, так что нисколько не претендую на соревнование "кто краше", но по части крутости, большинство из них не сравнятся.
