Демон ушёл, не дожидаясь реакции друга, я же стала свидетелем бешенства древнего дракона. Он буквально перевернул тяжеленный стол, да так, что тот раскололся надвое. Сидящие за ним мужчины внешне и бровью не повели, но я отчётливо уловила эмоциональный фон. Не страх, а их недовольство повелителем Эрмида. Он стремительно теряет влияние среди своих.
— Твоё мнение? — обратился к горцу повелитель.
— Караш опытен и мудр, ваше величество. Возможно, у него больше информации, чем у нас.
— А ты? — рявкнул Орин на спокойно восседающего на своём месте мужчину, который умудрился успеть забрать бокал до падения стола и теперь неспешно потягивал его содержимое, будто кинозритель — любимый напиток через соломинку. Ему только попкорна не хватало, честное слово.
— В отличие от вас с Донсом я слежу за ситуацией не через тридцать глаз, — откликнулся тот вальяжно. — Совершенно очевидно, Караш решил следовать отдельным путём, так что ты легко поймёшь, когда действовать — жена попросит у тебя развода, а дочь сообщит о переезде к дедушке или мужу.
— Почему? За что⁈ — рыкнул дракон, размашисто шагая из угла в угол и периодически пропадая из зоны видимости. — Разве я не выполнил свою часть сделки? Разве предал их?
Незнакомый мне мужчина поднялся и подошёл к окну, поставил кубок на подоконник. Я не была великим специалистом в разных науках, но сейчас не сомневалась — он подбирает слова, стараясь быть деликатным.
— Демоны коварны, но слово своё держат. Караш тебя не предавал, вспомни условия договора. Он поддержал твою власть, тогда как при желании вполне мог занять трон. Мы прекрасно знали, что у него свои резоны.
— Если бы вместо Луаны у меня родился сын, я был бы давно мёртв, а в Цитадели царили демоны.
«Они уже в ней царят, притом давно», — говорили взгляды и горца и собеседника монарха, но вслух никто эту мысль не озвучил.
— И тем не менее, это бы не нарушило вашу договорённость, — вновь попытался пробиться к разуму взбудораженного дракона мужчина. — Караш даже не стал жить в Эрмиде, понимая, что его сила разрушает планету.
— Он бы с удовольствием здесь жил, если бы не мы, только предварительно уничтожил остальные расы, — огрызнулся Орин, однако чувствовалось, что он успокаивается. — Эрмид смертельно болен, я слышу его всё хуже.
— Или он говорит с кем–то другим, — вдруг заметил горец, тоже поднимаясь.
— Что ты имеешь в виду, Донс?
Его величество переместился к парню в одно мгновение. Не было его — и вот он. Значит, Орин, как и Рагнар, может перемещаться на небольшие расстояния телепортом. Не так уж он слаб! По крайней мере, Огонёк объяснял, что телепортация — сложная, энергозатратная магия, и пользоваться ею столь естественно и филигранно могут лишь главы могущественных родов. Только у них достаточные «накопления», чтобы без особой необходимости расходовать энергию в таких количествах.
— Думаю, вы проиграли войну Фогрейвам, ваше величество, — склонив голову, произнёс горец. — У вас нет ста лет, о которых шла речь раньше.
— Почему? — пересохшим горлом прохрипел Орин. Теперь на его лице отчётливо был написан страх, а я снова задалась вопросом, кто такой горец и почему к его мнению всерьёз прислушиваются правители.
— Я предупреждал вас о знаках и предсказаниях. Они никогда не лгут, — с достоинством ответил Донс. — Как только появится Звезда Тьмы, расстановка сил переменится.
— Огненные тёмные мертвы, сайрены почти уничтожены, оставшаяся горстка не представляет для нас угрозы, я могу уничтожить их мир одним касанием крыла и они это знают, потому никогда не пойдут против моего слова, вампиры и феи Эрмида пропали, будто их не существовало, заклинатели рассыпаны по мирам, словно жемчужины из порванного колье — уже не найти, не собрать. Думаешь, древнее предсказание может сбыться?
Я удивлённо изогнула брови. Как он вообще правит, если до сих пор не знает об изменениях в Као–сар–Ди? Почему слепо доверяет сайренам? Раса не самая верная и совсем не отличающаяся честностью. А самое поразительное — повелитель до сих пор ничего обо мне не знает! А ведь, если так посудить, я — не просто тёмная лошадка, я ужасно подозрительная личность, в чём он успел убедиться на собственном опыте. На его месте любой другой повелитель приставил дюжину шпионов, чтобы доносили о каждом шаге хитрой девицы денно и нощно.
— Огненные тёмные не мертвы, — тихо заметил Донс.
— Ещё сотня–другая лет под контролем сайрен, и я смогу уничтожить мир вместе с ним, — с жестокой ухмылкой парировал Орин. — Нужно только продержаться, и драконы больше никогда ни перед кем не склонят голову. Даже если Звезда Тьмы — не легенда, ей потребуется немало времени на развитие и обучение, мы её сразу почувствуем.
— Если только… — начал собеседник монарха, которого ни разу так никто и не назвал по имени, но отчего–то я сразу прониклась к нему уважением.
— Что⁈ — Орин вновь использовал телепортацию, чтобы в одно мгновение переместиться к другу. Похоже, он сильно нервничает и специально сбрасывает лишнюю силу в попытке успокоиться. Интересный метод, нужно взять на заметку, вдруг пригодится.
— Мы точно знаем, что прибывшая в Эрмид Алессаль наполовину сайрена, наполовину неинициированный дракон, Фогрейв поклялся на артефакте, что она — дочь погибшего побратима, артефакт подтвердил его слова, — проговорил тот. — Но никто не удосужился проверить её подругу. Девушка прибыла из немагического мира и её сила пока не пробудилась, однако Академия приняла её в штат.
Как интересно. А отчим–то, оказывается, обманул повелителя, защитив меня своим словом. Не сомневаюсь, что дело в искусной формулировке клятвы. Побратим — совсем необязательно дракон, но отчего–то все в этом уверены.
Или мужчина лукавит? Отчего–то мне совсем не кажется, что он из тех, кто позволяет себе обманываться.
— Академия ненавидит огненных тёмных, она… Великое пламя! — воскликнул Орин, понимая, что имеет в виду друг. И я бы хотела понять! Донс, судя по нахмуренному лбу, тоже.
И мы получили ответ.
— Именно. Все думают, будто академия — строение драконов, ведь она принимает лишь их власть, строит для них башни и всячески оберегает молодое поколение, практически не заботясь о детях иных рас. И она живая, как Цитадель. Но мы–то с тобой знаем, что её построили тёмные в подарок первому Фогрейву за спасение ребёнка их расы, они же оживили и Цитадель.
У нас с Донсом были приблизительно одинаковые выражения лиц. Мы были в шоке!
— Я думал… думал… Сам не знаю, что думал, — произнёс горец. — Сейчас понимаю, что если бы драконы умели оживлять строения, Академией и Цитаделью дело не ограничилось бы.
— Естественно! — фыркнул Орин. — Но мы сделали так, что об этом не помнят даже Фогрейвы. И не вспомнят. — Донс, отправляйся в академию и доставь мне эту подругу леди Фогрейв. Мы не должны позволить тёмным расам вновь взять верх над Великим Пламенем.
«Великое Пламя давно покинуло стихийных драконов», — с затаённой болью прошептал Огонёк.
Донс моментально испарился, хотя видно было, что ему здесь ужасно интересно и покидает он «тайное общество» не по своему желанию. Когда дверь за парнем закрылась, советник повелителя драконов неспешно сделал глоток и посмотрел в окно.
— Ты забываешь об одном обстоятельстве, дорогой друг.
— Ничего я не забываю, Форро. Пламя нас покинуло. Но оно вернётся, когда от огненных тёмных не останется и воспоминания. Ему не к кому больше идти, никто, ни одна раса во Вселенной не выдержит его мощи.
— Выдержишь ли ты?
Мне почудилась холодность в вопросе господина Форро, весьма подозрительная и тем интересная. А затем я поняла, что мужчина смотрит ровно на меня, будто видит сквозь стену.
Я стояла в крохотной нише в Цитадели и мучительно соображала, как стоит поступить и в какой очередности. С одной стороны, разговор повелителя драконов и господина Форро без присутствия посторонних ушей мог стать ещё более информативным и полезным, с другой, я не знала, сколько времени потребуется горцу, чтобы найти Таню и привести сюда. Вдруг я вернусь в академию, а он как раз приведёт мою подругу в этот кабинет или, что в миллион раз хуже, в какую–нибудь пыточную!
