отчего-то преспокойно передала этот титул другой, не думая о её участи, о её будущем.
Я вспомнила замечание Асфоделии, что она не собиралась проводить обратный ритуал, ни сразу, ни позже, и промолчала.
Наверное, Асфоделия, подобно Кили, жалела ту, другую.
Но себя было жальче. И о чужом будущем думалось далеко не в первую очередь.
Как поступила бы я на месте Асфоделии?
Не знаю.
Хотя нет, знаю. Лично я бы смирилась, стиснула зубы и прошла через выбор жребием. Не сбежала бы подальше, укрывшись в чужом теле, потому что я не смогла бы вот так подставить другого человека, не хватило бы сил и решимости, ни в двадцать лет, ни в нынешние тридцать с хвостиком, ни с даром, ни без оного. Но это я. А Асфоделия – это Асфоделия, и наши с ней краткосрочные контакты не добавили мне понимания этой души. Равно как и время, проведённое в Империи, ещё не прояснило мне и сотой доли особенностей здешнего мировосприятия.
Дословное прочтение метафор и аллегорий.
Вольные трактовки священных книг.
Дикий страх перед закатниками и Хар-Асаном, перевешивающий простое, но оттого не менее актуальное «не убий».
– Астру не раскрыли? – уточнила я. Обсуждать мотивы Асфоделии как-то не хотелось.
Эветьен не одобрял её поступка, а я сама не знаю почему оправдывала. Быть может, потому, что, несмотря на её недостатки и неоднозначность сделанного выбора, я воспринимала Асфоделию как близкого человека, родственника, чьи решения ты не всегда готова принять и понять, но который не перестаёт при том быть твоей роднёй, частью тебя.
– Нет. Во всяком случае, Стефанио приложил к тому все усилия, на какие только был способен в тот момент, – в голосе Эветьена ясно прозвучали нотки недовольства. – Увы, за всё приходится платить – и государю, и нам, его верным слугам.
– И что дальше? – вопросила я скорее риторически, нежели действительно ожидая чёткого ответа.
– Дальше? Венчание, полагаю, – отозвался Эветьен невозмутимо.
– Венчание? – опешила я. Вот уж о чём я в последние часы точно не вспоминала!
– Конечно, – жених сгрёб меня в охапку и притянул вплотную, к себе под бок. – И чем скорее, тем лучше.
* * *
Вечером того же дня меня навестила Астра. На пару с Эветьеном она ещё раз тщательно осмотрела меня, проверила скрупулёзно и вынесла вердикт – никаких подозрительных связей нет, я чиста словно свежепомытое окно перед дождём.
На следующий день я и Диана вернулись в городской дом Эветьена.
Через неделю я вышла замуж.
Свадьба была скоропалительной, скромной и тихой. Венчание прошло в небольшом храме Четырёх во Франском квартале, из родственников присутствовали только Диана и Франсин, средняя из трёх сестёр Шевери, приехавшая буквально перед самым началом церемонии. Зато среди малочисленных гостей значился сам император со своей очаровательной суженой. Стефанио держал лицо с привычкой, отточенной долгими годами практики, по нему нельзя было сказать, что его что-то тревожит, смущает или вызывает недовольство. Большую часть времени император выглядел ровно так же, как в день представления дев жребия, и лишь в редкие моменты, когда поблизости оказывались сугубо свои, являл весёлого панибратского Стефанио из ночного выезда в Беспутный квартал. Астра крепилась, однако заметно, что ей не хватало ни выучки жениха, ни терпения, её утомляла новая жизнь и все внезапно свалившиеся блага, и оставалось только гадать, на что похожи нынешние её отношения с будущим супругом. По крайней мере, поздравила она нас вполне искренне и на людях вела себя с женихом так, словно стать суженой императора – мечта всей её жизни.
Ещё в числе гостей были Жизель и Чарити – отчасти потому, что это была единственная возможность попрощаться с моей соседкой по комнате. Назавтра Чарити с разрешения эмиссара Риа возвращалась в Вайленсию, а Жизель отправлялась домой, в Нардию, на переговоры с отцом. После Жизель собиралась ехать в Вайленсию и надеялась, что, быть может, однажды нам удастся свидеться там, а Чарити с многозначительной улыбкой зазывала Эветьена на родину бабушки, дескать, родовое поместье Орвелле давно заждалось своих хозяев.
Был кто-то из коллег Эветьена, из тесного круга особо приближённых к императору и его секретам, и – вот уж действительно сюрприз! – Брендетта с отцом, прибывшим исключительно для сопровождения дочери и дабы осчастливить своим присутствием свадьбу императорского советника. Нарцисса, как выяснилось, вернулась домой сразу после оглашения и готовилась к исполнению своего изначального предназначения – вступлению в монастырь Авианны Животворящей. Брендетту ожидало место в свите жены императора, вызывавшее у девушки смешанные чувства. С одной стороны, юная фрайнэ Витанская хорошо устроилась по здешним меркам, имела весьма неплохие перспективы что на дальнейшую придворную карьеру, что на потенциального супруга. С другой же, Брендетта шепнула доверительно, что менее всего рассчитывала увидеть в качестве своей госпожи… какую-то непонятную даму, статус и происхождение которой не вполне ясны, если вовсе не сомнительны.
К немалому моему облегчению, мне место в свите императрицы если и светило, то годика через три-четыре, не раньше, чем окончательно уляжется новая буря слухов, порождённых случившимся на оглашении. Эветьен сознательно, с полным пониманием ситуации и при поддержке Стефанио сдал закатникам и Кили, и жезл, обвинил во всём горничную, обелив при том свою невесту. В обмен магистр Бенни должен закрыть глаза на очевидное для всякого адекватного мага участие скандальной фрайнэ Асфоделии в произошедшем. Магистр любезно согласился, но даже мне ясно, что его готовность пойти навстречу не давала никаких гарантий от слова «совсем». Если закатники заинтересуются – Кили, выложившая всё Эветьену, могла с той же лёгкостью рассказать правду и магам, о нас в первую очередь, – то начнут копать и рано или поздно доберутся до истины. Да и толпе нечаянных свидетелей глаза просто так не отведёшь. Общественность получила «официальную» версию, однако не все приняли её на веру и удовольствовались ответом сверху, скупым, суховатым и несколько разнящимся с показаниями очевидцев. У кого-то работало воображение, у кого-то оказались развесистые уши и длинный язык, у кого-то нашлись одарённые родственники, а вместе с ними и некоторое понимание, кто-то резонно полагал, что дело по любому нечисто и не может обстоять так, как говорится в официальных источниках. Короче, в ближайшее время возвращение ко двору мне не грозило.
Эветьен же не был полностью солидарен с политикой Стефанио ни вообще, ни в частности, особенно с нововведениями, последовавшими за назначением Астры на вакантное местечко императорской суженой, и потому попросил о переводе.
Ну, или как правильно в здешних
