Ознакомительная версия.
Они были счастливы тем абсолютным чистым счастьем, которое, будто в награду, снисходит на юные и невинные создания. Ей было семнадцать, Полу – двадцать, и жизнь искрилась вокруг них яркой радугой, несмотря на мрачный пейзаж.
– Пол, – робко спросила она, когда они наконец разжали объятия, – так что же, вы жили здесь вдвоем с самого детства?
– Да, – погрустнел он, – мать умерла, когда производила меня на свет. Отец разозлился и отправил нас с Колдером сюда. Колдеру тогда всего девять было. Отец редко нас навещал, а когда и приезжал, то почти с нами не разговаривал. И часто нас наказывал, особенно Колдера. Он, как старший, всегда брал вину на себя. И ему влетало! Бедный мой братик!
– Ой! – смутилась Мифэнви – Прости, что заставила все это вспомнить.
– Да ничего. – Он заправил ей за ушко выбившуюся из-под шляпки золотистую прядку. Он уже давно заметил, что ушки у нее чуть заострены на концах, как у эльфа. – Рано или поздно тебе нужно узнавать легенды замка Глоум-Хилл, в конце концов, скоро он станет частью твоей жизни.
Взявшись за руки, они подошли к воротам, и Пол постучал в дверь тяжелым молоточком в виде химеры. Смотровое окошко в калитке приоткрылось, оттуда высунулось радостное розовощекое лицо. Оно было настолько круглым и так плотно занимало все отверстие, что казалось, будто ничего больше, кроме этого лица, и нет.
– О! – возопило оно, увидев гостей. – Молодой господин! Что ж вы не предупредили! Сейчас, сейчас открою!
Лицо исчезло.
Пол обернулся к Мифэнви и сказал:
– Прости, надо было предупредить заранее – у нас не любят сюрпризов!
Мифэнви вздохнула.
Наконец калитка распахнулась, и молодые люди оказались в каменном мешке замкового дворика. Возле них кругами, словно радостный щенок, носился невысокий человек, которого Пол представил ей как дворецкого, Грэхэма Филдинга.
Мистер Филдинг расточал похвалы и комплименты невесте Пола, но провожать в дом, к вящему удивлению молодого хозяина, не спешил. Пока Пол пререкался с дворецким, Мифэнви стала осматривать двор. Создавалось впечатление, будто она очутилась в Средневековье. Картину усугубила появившаяся из-за стены старушка-нищенка. Всклокоченные волосы, замызганные лохмотья, бешено горящие глаза, корявые, торчащие изо рта зубы – казалось, сама смерть явилась перед ней. Старуха щербато ухмыльнулась и поманила Мифэнви грязным кривым пальцем. Словно загипнотизированная, девушка пошла к ней, хотя внутри все вопило и сжималось от ужаса.
– Поиграй со мной, – проскрипела старуха.
– Поиграть? – дрожащим голоском промолвила Мифэнви.
– Да, в «Садовника».
– Но… но… я… не умею…
– Это просто, – почему-то хохотнула старуха, – нужно просто выбрать цветок. Тебе подойдет незабудка.
– Мейв, – окликнул ее Пол, – с кем ты там?
Девушка вздрогнула, словно возвращаясь в реальность. Она обернулась на зов и увидела удивление в глазах жениха: он словно смотрел на пустоту. И действительно, когда она вновь перевела взгляд на то место, где недавно стояла старуха, то там никого не было. Мифэнви поежилась, тряхнула головой, чтобы отогнать жуткое видение, и вернулась к жениху.
Пол взял ее за руку, и они двинулись следом за Филдингом. Дорогой тот все оправдывался:
– Милорд будет очень, очень недоволен. Он с утра в своей лаборатории и велел не беспокоить.
Пол даже обиделся:
– Ну не так часто я приезжаю в гости! Тем более с невестой.
Наконец они вошли в обширный холл. Кругом царили пыль и запустение, словно здесь вообще никто не жил. Создавалось впечатление, что они оказались внутри склепа и вот-вот появится его загробный хозяин – бледный и в одеянии тьмы. Человек, возникший в дверном проеме, как раз походил на этот образ: очень высокий, должно быть, на полфута выше Пола, худой, словно после тяжелой болезни, одетый в какую-то невероятную черную хламиду, всклокоченный и с горящим взглядом. При виде его Мифэнви вскрикнула и спряталась за спину жениха.
– Очень вежливо! – прокомментировал ее действия темный незнакомец.
– Колдер, ты мог бы не пугать мою невесту! А то я разозлюсь! – но по лицу было не похоже: напротив, Пол вовсю улыбался и раскрывал объятья. Однако брат его был, видимо, не в духе.
– Так, решил жениться, а меня лишь поставил перед фактом? Не мы ли договаривались обсуждать такие вопросы на семейном совете?
– Колдер! – возмутился Пол. – Ты совсем тут, в своем Глоум-Хилле, свихнулся. Почему это я должен советоваться с тобой, если я полюбил!
– Я думал, ты взрослый! – холодно, с раздражением проговорил тот. – А ты привез какую-то свистушку, что боится едва ли не собственной тени! Разве такой должна быть хозяйка Глоум-Хилла?!
– Да как ты можешь! – сжал кулаки Пол.
– И кстати, куда ты собрался ее селить? Насколько я понимаю, вы еще не обвенчаны? Значит, ночевать в одной комнате не можете, да и я разврата не потерплю!
Мифэнви готова была разрыдаться: и этому человеку она должна понравиться? Он-то точно взбесил ее! За все семнадцать лет своей жизни Мифэнви не была еще так зла! Мало что о ней говорили в третьем лице, так еще и столь оскорбительные вещи.
Она вышла вперед, сделала книксен и сказала, строго следуя в своих интонациях этикету:
– Милорд, прошу нас простить за столь внезапный визит. Нам бы крайне не хотелось доставлять вам лишние неудобства, поэтому мы немедленно отбудем, тем более что багаж наш еще внизу. За сим – разрешите откланяться.
Колдер замер, будто громом пораженный. Несколько минут, он смотрел на нее, стоящую в косой полосе света, словно гадая, как и когда здесь появилось это неземное создание. Потом, еще более побледнев, буркнул:
– Прошу меня простить, – и ретировался.
Пол взял ее за руку и тихо произнес:
– И впрямь прости его. Он тут совсем одичал. Обычно он куда более обходительный. Идем, я покажу тебе комнату – займешь мою, там есть ванна и камин. А я переберусь в старую детскую.
И, вложив свою ладошку в ладонь жениха, она ступила в новую жизнь…
Графство Нортамберленд, замок Глоум-Хилл, 1878 год
С того вечера зарядили дожди. В такое время выбраться из Глоум-Хилла не представлялось возможным. И все, кто оказался заложником непогоды, бродили по замку, словно тени.
Разумеется, Колдер с презрением отверг предложение Латои. Его передергивало от мысли, что создание, настолько грязное и порочное, прикасалось к нему. Латое разрешалось ходить лишь по периметру комнат, не выходя в центр, дабы не измарать весь дом, как заявил Колдер. Обед ей накрывали в самом конце стола, почти в двух ярдах от хозяев Глоум-Хилла. Ужин ей приказано было не давать, так как вечерние часы ей следовало проводить в молитве и покаянии, не отвлекаясь на мирскую суету в виде приема пищи. Ее великолепные платья – все, что оставалось у нее от былого светского блеска! – Колдер самолично выкинул в пропасть, со словами, что его мутит при виде розового. Одежду пришлось одолжить у Мэрион, и теперь Латоя, что ее несказанно бесило, походила на служанку.
Ознакомительная версия.
