— Кими, — умоляюще проговорил Коул, — Я волнуюсь за тебя! И ты ничего не понимаешь, все слишком трудно, чтобы это понять, — уже тише добавил мой парень.
— Я сама могу о себе позаботиться! — в слезах закричала я. — И если мне не изменяет память, ты не хочешь меня больше видеть и говорить со мной!
— Любимая, зачем ты так со мной? — обиженно спросил Коул. — Я ведь хотел, чтобы тебе было легче!
— Мне было бы легче, если бы ты не бросал меня и не оставлял в этом Скучновиле одну! — плакала я.
Кажется, у меня началась истерика. Выходила вся обида на любимого. Таким образом, я освобождалась от всей боли, которую причинил мне его переезд. Но я не задумывалась над тем, что делаю больно человеку, которого очень сильно люблю, люблю больше всех на свете.
— Это не по моей вине! — уже кричал Коул. Его терпение лопнуло, как надувной пузырь. — Ты думаешь только о себе! Ты думаешь, мне легко? Ты думаешь, я хочу быть там без тебя?
— Ты всегда можешь остаться здесь! Вы еще не продали дом, — проговорила я. Слезы уже прекратили катиться по моим щекам. Я не хотела ему показывать, как мне больно.
— Я не могу… — обреченно вздохнул Коул.
— Ты не хочешь, — лишь прошептала я, качая головой.
Коул медленно подошел ко мне и попытался обнять. Но я выкрутилась и отступила от него на шаг.
— Знаешь Паркер, — при звуке своей фамилии Коул вздрогнул и рассеянно посмотрел на меня.
Я еще никогда не называла его по фамилии. С самого первого дня нашего знакомства он был или моим сладким мальчиком, или любимым. Бывало, что я называю его по имени, но по фамилии… такого не бывало до сегодняшнего дня.
— Ты хочешь, чтобы мы забыли друг друга?
— Я думаю, нам так будет проще, — лишь сказал он.
В его глазах промелькнула ужасная тоска. Я понимала, что ему так же тяжело, как и мне, но я не могла ничего с собой подделать. Мне нужно было высказаться.
— Тогда не смей меня больше трогать. Я теперь не твоя девушка… И знаешь, я хочу открыть тебе один секрет. У меня уже есть парень. Его зовут Ангел, он новый ученик в нашей школе. И я думаю, что он никогда не поступит со мной так, как это сделал ты, — громко сказала я, а сама сдерживала слезы, уже подступившие к глазам.
— Ты это серьезно? — с болью в голосе спросил Коул. Я ранила его в самое сердце. Я видела, как он вздрогнул от моих слов так, словно я влепила ему пощечину. Он никогда бы не подумал, что я так быстро найду себе парня.
— Да, — ответила я с гордо поднятой головой. Эта сдержанность в голосе и держание себя в руках стоила мне больших сил.
Я хотела броситься в объятия Коула и закричать: " Я всегда буду твоей, я люблю тебя, только не покидай меня». Но гордость не позволяла мне этого сделать. Я знаю, что потом очень пожалею о том, что сейчас ему наговорила, но мне было так гораздо легче. Я буду меньше скучать по нему, зная, что он презирает меня.
— Знаешь Кими. Я всегда отрицал то, что ты стерва. Я хвастался всем друзьям такой чудесной девушкой, как ты. Но я ошибался. Да, черт возьми. Я не могу поверить в то, что ты нашла себе парня в тот же день, как я уехал из города. А я‑то думал, что знаю тебя, но видимо и тут я ошибся. Знаешь, видимо я зря приехал. За тобой уже есть, кому ухаживать. Я ухожу… Можешь меня не провожать, я знаю, где дверь.
Коул развернулся и направился к двери из комнаты, а я продолжала стоять и смотреть, как он во второй раз уходит от меня. Только на этот раз в этом я была виновата сама.
Когда я услышала, как хлопнула входная дверь, и заработал старенький мотор бабушкиной машины Коула, я рухнула на кровать и горько–горько заплакала.
Я рыдала, и била кулаками постель, оттого что ничего не могла сделать. Я понимала, что это был самый удобный выход из сложившейся ситуации, но почему же мне тогда так больно? Мои рыдания еще пару часов нарушали тишину во всем доме, а потом я устало зевнула, последний раз всхлипнула и уснула.
Учитывая обстоятельства моего крепкого сна, я удивилась, что сны мне снились цветные и веселые.
Я проснулась на скомканной, мокрой от слез постели. На улице уже было темно. Луна, своими голубыми лучами давала мне немного света, и я, встав с кровати, нащупала включатель. Загорелась лампа. От яркого света у меня на секунду ослепли глаза, когда же четкость снова вернулась, я увидела, что в кресле рядом с окном сидел он.
— Ну, разве она не прекрасна? — задумчивым взглядом глядел он на луну.
Я была в ужасе. Почему святые иконы не могут спасти от этого насильника?
— Что, не подойдешь и не поцелуешь своего парня? — одарил меня холодной улыбкой Ангел.
— Ты мне не парень, — дрожа, отрицала я его слова.
— Да что ты! А я слышал другое! Ну ладно раз ты так упряма, — Ангел заглянул мне в глаза и серьезным тоном произнес: — Ты сейчас подойдешь ко мне, и поцелуешь.
Тело словно перестало меня слушаться, и легким уверенным шагом направилось к Ангелу. Ощущение было, словно меня закрыли в коробке, и эта коробка стала медленно, но верно катится с обрыва. Все попытки остановиться были не удачны. Я оказалась в руках Ангела так быстро, что просто не успела придумать что–то, что бы ни целовать его. Наши губы встретились, и страстный, и голодный поцелуй был таким ужасающим, что я вся затряслась от испуга. Сейчас Ангел был похож на маньяка, который украв девчонку, может делать с ней все что хочет. Его жадный поцелуй пугал меня, он как будто хотел выпить меня всю без остатка.
— Ты же понимаешь, что я могу тебя убить? — с улыбкой на губах произнес он, все еще сжимая меня в своих объятиях.
— Да, — ответила я.
— А ты хочешь, что бы я тебя поцеловал? — его голос, словно воздух просачивался в меня, и действовал гипнотически.
— Да, — только и могла я давать краткие ответы.
— Ложись на кровать, — отпустив меня, он повелительным движением указал на постель.
— Н–н–ет, — с трудом выговорила я.
В тот же момент глаза Ангела сверкнули злобой, и он с силой толкнул меня на кровать. Я лежала на постели и боялась пошевелиться. Сейчас он меня изнасилует, и бросит одну! Неужели я такое заслужила? Почему я прогнала Коула? Сейчас бы он мне помог… или же пострадал бы сам.
Ангел уже стоял возле кровати.
— Лучше слушайся меня, а иначе тебе будет очень больно! — пригрозил он. — Я не собираюсь тебя насиловать, и уж тем более убивать, мне нужна только твоя кровь, так что будь добра… — он одной рукой дернул меня так, что я моментально заняла сидячее положение.
Присев на краешек кровати, он перетащил меня как игрушку себе на колени, там он посадил меня, как ребенка, и нагнулся к шее. Я снова ощутила нарастающую дрожь, и бабочки возобновили свой полет у меня в животе. Дыхание Ангела двигалось от плеча и поднималось к шее, и уже остановившись на том же месте, где и в прошлый раз был его поцелуй, заговорил:
